— И что было дальше? — заинтересованно спросил Ковалев.

— А дальше было хреново, — вздохнул Шерр. — Я был в курсе цели похода, шеф рассказал, но вот как мне ее достичь — в общем-то, неясно. Раньше-то проблемы не было — здесь нам только десантные партии и набрать-то надо было, со всем остальным сами бы на первое время разобрались, а там, глядишь, все бы само решилось. К победоносной армии всегда присоединяются добровольцы, это аксиома. А теперь… И, главное, знаю, как вас, дикарей семь раз неграмотных обучить быстро, но не потянуть одному. Так что вот здесь вы мне и можете помочь.

— Давай уж на «ты», — махнул рукой Ковалев. — Раз пошла такая пьянка — объясни мне две вещи: почему я должен тебе помогать и почему ты, друг сердешный, так в свою Империю рвешься? Не, ну, в самом-то деле, чем тебе Земля не подходит? Стал бы крутым диктатором, с твоими кораблями это несложно. Я ведь так понимаю — какое-то время твои корабли и на автопилоте воевать могут, особенно если противник, как у нас, не слишком силен. Был бы кто-нибудь в рубке. Так? Или у тебя там остался кто?

— Да нет, никого там не осталось, — махнул рукой Шерр. — У нас хоть и живут долго, но вот так… Триста лет — это ведь ваших почти шестьсот. Да и потом, у нас долгожители, в основном, на центральных планетах, а на периферии, в провинции, она по вашим меркам лет полтораста составляет от силы. Так что все, долетался.

— Тогда зачем?

— Ну, есть такое понятие — долг.

— Можешь не продолжать, я понимаю, — кивнул Ковалев. — Тебе сколько лет было?

— Двадцать пять, если по вашему. Я был лейтенантом медицинской службы.

— Поздравляю — ты им, похоже, и остался. Будь ты полковником — не факт, что не последовал бы моему совету. А здесь ты сколько?

— Года два всего, как очнулся.

— Понятно все с тобой. Благородные цели и юношеский идеализм… Наивно, но достойно. А вот почему такая борода седая?

— Да я ее так, для солидности отпустил… А поседела, когда на медведя в лесу нарвался. Я ведь с окраины, там к охоте приучают с детства, вот и решил, что стоит хоть немного отдохнуть. Ну и нарвался на медведя, а карабин заклинило. Хорошо, мишка сытый был, повернулся да ушел, а вот борода и волосы поседели изрядно. Думал в регенератор залезть-исправить, но так и не собрался.

— Ясно. Но на мой вопрос по поводу моей тебе помощи ты так и не ответил.

— Ну, во-первых, элементарная благодарность…

— А вдруг я подонок?

— Поверь, я знаю, откуда ты шел — ты бредил своими друзьями, пока тебя в регенератор запихали.

— Ладно, давай во-вторых.

— Приключения. Ты ведь, похоже, по натуре немного романтик и чуть-чуть авантюрист, иначе бы не пошел.

— Допустим.

— Ну и, в третьих, твои товарищи живы.

— Как? — Ковалев аж привстал и, не рассчитав движение, выломал кусок из столешницы.

— Да очень просто, — Шерр, похоже, наслаждался произведенным эффектом. — Я не поленился, сгонял к вашему вертолету и накрыл его стазис-полем. Словом, время для них остановилось.

— М-дя… А если я тебя обману?

— Ну, тут все просто — я ведь врач. Поставлю пси-блокировку на твои мозги. Такую, чтобы ты не мог нарушить конкретного слова, которое ты мне дашь. Больше ничего, поверь. Но твоих товарищей вытащим только после этого. Ну а не договоримся — просто сниму стазис-поле. До планеты я тебя доставлю, но к тому времени…

— Ладно, понял. Шантажируешь, значит? А если я тебе прямо сейчас головенку-то откручу?

— Не сумеешь. Вернее, голову-то открутить сумеешь, но стазис-поле отключится сразу после того, как я умру, это я предусмотрел. А потом и ты умрешь — я отдал соответствующие распоряжения центральному компьютеру. Меня-то сразу в реаниматор и откачают, а вот для вас это будет конец. И потом, я же тебе ничего плохого не предлагаю — подумай, ты от нашей сделки кругом выиграешь.

— Да понял я, понял, — устало вздохнул Ковалев. Ладно, давай обсудим детали…

Когда сумерки за иллюминатором сменилась вдруг ярким солнечным светом, Сотников решил, что незаметно для себя заснул и проспал даже не до утра, а до полудня, однако почти сразу понял: что-то здесь не так. Эта мысль пришла в его неглупые, но порядком пропитые мозги довольно резво — сказалось, очевидно, полное и долгое отсутствие спиртного в пределах досягаемости. Рядом в таком же недоумении ворочались остальные.

Наконец кто-то, зло (а откуда быть хорошему настроению, если который день жрать нечего?) матюгнувшись, отодвинул люк и удивленно присвистнул. Остальные, кто еще мог ходить, полезли следом и по одному, неуклюже, начали выбираться из вертолета. Им было чему удивиться — вокруг вертолета была весна.

Да-да, самая настоящая весна, с пением птиц, набухшими почками на осинах, кое-где проклюнувшейся листвой, осторожно раздвигавшей прошлогоднюю хвою и полусгнившие листья молодой травой… Под деревьями еще лежал снег — плотный, потемневший, но на поляне его уже не было и даже земля немного просохла. Еще снег, совершенно белый, зимний, был под вертолетом, ну и на нем — но там он уже стремительно таял, стекая тонкими струйками воды. И на все это чудо сверху, с ослепительно-голубого неба, смотрел ярко-желтый шар Солнца.

Народ смотрел на случившееся выпученными глазами. Буквально секунду назад был холодный зимний вечер, снег и резкий ветер, в вертолете был дубак, а сейчас им уже было жарко в намотанных на себя слоях одежды, по лицам тек пот… Кое-кто уже расстегивал и даже снимал куртки, другие рассматривали траву, трогали ее, срывали, мяли в пальцах и даже пробовали на вкус все еще не веря в реальность происходящего.

— Ну что, мужики, как вы тут без меня? — раздался за их спинами удивительно знакомый голос. Сотников обернулся. «Наверное, это бред», решил он. Впрочем, остальные, похоже, думали так же — человека, одетого в необычную на вид, но явно очень удобную одежду, чем-то похожую на армейскую униформу, который стоял позади них, небрежно опираясь на искореженный обломок вертолетного хвоста, куце торчащий из фюзеляжа, никто из них увидеть живым не ожидал.

— Это что творится? — вместо ответа спросил кто-то.

— Это? Это весна, ребята, — улыбнулся Ковалев, окончательно выходя из-за вертолета. — Вы как, все живы?

— Джораев умер, — эхом откликнулся Пец.

— Хреново. Давно?

— Да почти сразу как ты ушел. Заснул — и не проснулся.

Ковалев вздохнул. Джораев, вконец обрусевший чеченец, был неплохим парнем. И работал неплохо, и понты, несмотря на свою национальность, не гнал. Да и в Чечне он никогда не был — в свое время его дед так и не вернулся из Сибири на Кавказ, родители бывали там наездами, у родственников, так что связи с родиной предков парень не чувствовал. Так что Ковалеву было искренне жаль парня, однако мертвым торопиться некуда — надо заботиться о живых.

Повинуясь незаметному мысленному приказу из-за его спины выдвинулись двое самоходных носилок, плавно перемещающихся на гравитационной подушке. Ничего сложного в управлении ими не было — надетый на голову Ковалева тонкий, почти невидимый обруч из практически прозрачного материала (Ковалев спросил Шера про него, но Шерр выдал только труднопроизносимое название полимера, из которого тот был сделан — в тонкостях механики он разбирался примерно как свинья в ананасах[11]), прикрытый волосами, на самом деле представлял из себя мощный компьютер. Точнее, по меркам империи, компьютер был как раз слабеньким — так, чисто утилитарная модель с набором простейших функций — однако Шерр клятвенно заверил, что его производительность в разы превосходит производительность самого мощного из имеющихся на Земле суперкомпьютеров. Какая-то иная по сравнению с земной система обработки информации и технологии, обгоняющие человеческие на тысячи лет, делала возможности вычислительной техники поистине фантастическими.