— Поверить — тебе?! — Эмер делано расхохоталась. — Скалы Дувра рухнули! Вот так скалы!

— Не смейся, — Тилвин встал из кресла, темнея лицом. — Ненавижу, когда надо мной смеются. Люблю твой смех, но не надо мной. Еще насмешка, и Острюд останется без языка. Оставьте нас, — приказал он гвардейцам.

— Не боишься, что не справишься со мной без их помощи? — Эмер подобралась, как для боя, не зная, чего ожидать. — А если я убью тебя? Перегрызу тебе горло.

— Тогда сестренка и матушка умрут, — сказал Тилвин. — А ты ведь не хочешь, чтобы их кровь была на твоей совести? Их охраняют верные мне люди, у них не дрогнет рука. И верных мне много. А ты — одна. Не считая глупых красоток, которые вообразили себя рыцарями. И Годрик сбежал…

— Какая же ты гадина, — сказала Эмер ровно, уже понимая, что проиграла. — Жалишь, как змея. И спешишь оболгать всех, кто мне дорог. Ведь это неправда, что ты велел Сесилии заманить меня в ловушку? Ты обманул ее.

— Она очень доверчива, твоя подруга, — признал Тилвин. — Такие люди созданы для того, чтобы их обманывать.

— Ты поговорил с ней, убедил ехать за мной, научил организовать дамский выезд… Но к чему такой маскарад? Вы могли схватить нас в доме Ишемов.

— Могли. Но зачем? Чтобы представить несчастных влюбленных жертвами? Чтобы вам сочувствовали? А теперь Эстландия будет знать, что графиня Поэль прибыла на турнир в Дарем, и хозяин Дарема, давно любивший ее, сделал ее своей женой. О нас станут слагать легенды, Эмер. Мы войдем в историю этой страны. Мы создадим новую историю!

Он так и горел воодушевлением, но Эмер не желала загораться ответным огнем и смотрела мрачно.

— Не понимаешь, — промолвил Тилвин мягко. — При всей своей отваге, ты — лишь женщина. Я не могу требовать от тебя слишком многого. Но потом ты поймешь, и будешь гордиться, что оказалась причастна к великим событиям.

— Это единственная причина? Почему ты решил выманить меня в Дарем таким способом?

Тилвин прошелся по комнате, потирая ладони.

— Нет, — признал он, останавливаясь. — Просто так было легче вас поймать. Тебя и Годрика. Поодиночке, как волков. Потому что когда вы вместе, вам везет даже в мелочах.

— Не значит ли это, что яркое пламя помогает нам, и что мы с ним предназначены друг другу небесами? Ты сильно рискуешь, пытаясь идти против воли небес.

— Если скажешь еще раз нечто подобное, мне придется убить его сразу же, как только его схватят.

— Разве не этого ты хотел? Отравленные стрелы разбойников… Это ведь твоих рук дело? Я тоже чуть не погибла из-за яда, если помнишь.

— Не хотел причинить тебе вред, — Тилвин подошел к ней вплотную. — Ты не представляешь, что я пережил, узнав, что ты сбежала воевать вместе с Годриком. И этот болван позволил тебе рисковать! Я тогда готов был задушить его собственными руками.

— Ну что ты, душить — не королевское дело, — подхватила Эмер, — а вот убивать своими руками тех бедняг, которых сам же послал на преступление — это в твоем характере. И подставлять под отравленные стрелы своих же рыцарей. И подбросить в постель ядовитую змею. Как раз в стиле сэра Тюдды.

— Милорда Тюдды, — поправил он ее ласково. — Привыкай к имени своего мужа.

— Ты мне не муж.

— Буду им.

Эмер попыталась взглядом выразить все, что она об этом думает.

— Мне нравится, когда ты так смотришь на меня, — сказал Тилвин, коснувшись ее щеки, и сделав вид, что не заметил, как Эмер брезгливо отстранилась.

— Это ведь ты убил старуху Верфриту? — спросила она, намеренная выяснить все до конца. — Сначала подослал со змеей, а потом убил, как ненужного свидетеля?

— Она могла проболтаться. Хоть и была верной.

— Сказали, что ее задушили… Но уверена, ты не касался ее… — Эмер задрожала, ожидая ответа, хотя попыталась скрыть страх.

— Ты права, не касался, — Тилвин снова погладил ее по щеке, удержав, чтобы опять не отстранилась. — Старуха сама задушила себя.

— По твоему приказу… — прошептала Эмер.

— По моей воле, — поправил он ее.

— И девчонка-разбойница погибла так же…

— Ты догадливая. Все дело в этом, — он взял ее руку и прочертил пальцем ладонь. — Не представляешь, с каким удовольствием я с ней разделался. Она совсем отбилась от рук. Отправил ее убить моего кузена, а она все время покушалась на тебя. Надеюсь, демоны преисподней встретили ее достойно.

— Ты слышал наш с ней разговор…

— До последнего слова. Как раз решил навестить леди Ишем. Мне неслыханно повезло. И в этом тоже воля небес. Не находишь?

— Со мной ты можешь так же? — Эмер облизнула пересохшие губы.

— Могу, — кивнул он. — Но не стану. Хотя в моей власти было заставить тебя придти, и ты бы пришла. Но я не могу причинить тебе вреда.

— Да-да… — эхом ответила Эмер, глядя в сторону.

— Все, что я делаю, это во имя любви, — сказал он со значением. — Любовь к тебе — вот что мною движет. Все остальное не имеет значения. Мы созданы друг для друга, и однажды ты поймешь это. Завтра же я отправлю прошение Её Величеству, чтобы разрешила брак милорда Тюдды и графини Поэль.

— У меня есть муж.

— Нет, милая. Королева расторгла твой брак с Годриком. И это уже не важно, — Тилвин сделал широкий жест рукой. — Забудь, что было. Смотри вперед.

— Нет, это важно, — Эмер глубоко вздохнула. — Мне нет дела до королевы и ее решений. Я отказываюсь ей подчиняться. Годрик сделал меня своей. И теперь я связана с ним, и никто не оторвет его от меня, а меня — от него.

Тилвин скривился, будто разом съел горсть брусники, несколько мгновений он боролся с самим собой, а потом произнес:

— Значит, этот ублюдок опередил меня…

— Не называй его так. Он — законный лорд Фламбар. И тебе это прекрасно известно.

Тилвин усмехнулся и одернул камзол, расправив складки:

— Он — безродная свинья. Был грязью, и ею останется. То, что он взял тебя, не имеет значения. Ты не смогла во всем разобраться, ты всего лишь женщина. Не беспокойся, я тебя прощаю.

— Какой добрый, — сказала Эмер, оставшись в комнате одна.

Турниры были излюбленным зрелищем для глаз Эмер, но этот она еле пережила и не запомнила ни одного поединка. Даже бой леди Кас с леди Изабеллой прошел мимо ее внимания. Она едва сдерживала себя, чтобы не отшатнуться, когда Тилвин брал ее прилюдно за руку и ухаживал, как и положено влюбленному жениху.

Перед началом турнира было объявлено о предстоящем венчании, и леди Мериод тайком поплакала в подушку, но остальные дамы пришли в восторг. Судьба графини Поэль казалась им столь же романтичной, как древние легенды о прекрасных дамах и благородных рыцарях. Они мечтали разговорить Эмер, но невеста молчала, как рыба. Зато милорд Тюдда не стеснялся в нежных выражениях. Он даже сказал маленькую речь перед представлением участников турнира, и был награжден восторженными рукоплесканиями зрителей.

— Я сделал все, чтобы стать достойным ее, — сказал он, указывая на Эмер. — Потому что только она в моих мыслях, и сердце мое преполнено любовью к ней.

Вечер перед отъездом леди Кас пожелала поболтать с графиней, и Эмер пришлось выслушать нескончаемый потом болтовни — легкой и изящной, как полет бабочки, и такой же бестолковой.

— Небесами предначертано было, чтобы вы вышли замуж за хозяина Дарема, — говорила леди Кас. — Как удивительна жизнь, даже в балладах такого не встретишь!

— Да, удивительна, — бормотала в ответ Эмер.

— И ведь ваше счастье было совсем рядом, — не унималась златовласая дама. — Подумать только! Он стал хозяином Дарема, чтобы заполучить вас. Это похоже на сказку.

Эмер с удовольствием разуверила бы ее в сказочности происходящего, но проклятый Тилвин постарался, чтобы откровенные разговоры были невозможны. Под предлогом, что не может находиться в разлуке от невесты даже недолго, он следовал за Эмер с настойчивостью тени, а рядом обязательно топтались пять или шесть гвардейцев. Невесте отвели отдельные покои — а попросту заперли в комнате с видом на Даремскую равнину. Здесь все осталось по-прежнему — болталось на балке соломенное чучело, в сундуках лежала выстиранная и надушенная лавандой мужская одежда, и деревянные мечи словно ждали свою прежнюю владелицу.