— У вас есть нечто иное! — воскликнула Сесилия. — Для Эмер будет огромным счастьем получить такого мужа, как вы, милорд.

— Едва ли она посчитает это счастьем. Я понимаю, миледи, что вы хотите меня утешить, но я же не дурачок, — он улыбнулся Сесилии, и та всхлипнула от переполнивших её чувств. — Леди Эмер сбежала, оставив вас прикрывать тылы. Но я ничуть не обижен за это. Наоборот, благодарен, потому что провел чудесный вечер подле вас.

Глаза Сесилии наполнились слезами, и она протянула руки, словно хотела поддержать неудачливого жениха, но опомнилась и отошла на два шага, прислонившись к боку каменной горгульи.

— Эмер не со зла, — сказала она скрепя сердце и защищая подругу, которая по её разумению защиты не заслуживала. — Она тоже волнуется.

— Давайте не будем говорить сейчас о леди Эмер, — сказал Ранулф. — Позвольте мне ещё немного насладиться этим прекрасным вечером. Ведь завтра… завтра всё закончится.

— Всё закончится, — эхом отозвалась Сесилия.

Они немного помолчали, а потом Ранулф смущенно взъерошил волосы.

— Как странно, — сказал он, запинаясь. — Весь вечер подле вас я заливался соловьем, а ведь вокруг было столько людей… Теперь же, когда мы одни, я стал косноязычен и робок, как ребенок. Мечтал поговорить с вами о книге, а теперь не хочу о ней даже вспоминать.

— Тогда и не будем, — сказала Сесилия. — Знаете, в глубине сада есть старый дуб. Под ним всегда растут фиалки. Они особенно сильно пахнут ночью. Я бы сорвала несколько, чтобы поставить на столик возле постели…

— Возле постели, — повторил Ранулф, как зачарованный, наклоняясь к Сесилии совсем близко. Не столько для того, чтобы расслышать, что она говорит, сколько для того, чтобы хорошо видеть её лицо.

— Но уже темно, я побоюсь идти туда одна. Может, вы возьмете факел и проводите меня? К фиалкам…

— Я выполню вашу просьбу с готовностью и удовольствием, — заверил он, забрал у левой горгульи факел и поднял его повыше, чтобы осветить путь.

Сесилия чинно сложила руки и пошла по песчаной дорожке, обложенной с двух сторон плоскими камнями. Следом за ней шел Ранулф. Чтобы освещать дорогу и не обжечь девушку, ему пришлось сойти с дорожки, и он запинался в высокой траве.

Они миновали озеро и подошли к дубу. Сесилия была здесь несколько раз в прошлом году. Тогда ей не надо было искать себе мужа, и она убегала от мачехи сюда, в сад, чтобы провести несколько спокойных часов вдали от шумного и суетливого королевского двора.

Теперь она тоже наслаждалась покоем. И ещё присутствием приятного человека. Ей нравилась услужливость и мягкость манер Ранулфа, но она понимала, что то, что привлекало её, едва ли понравится её своенравной подруге. Эмер ценила в мужчинах силу, доблесть, храбрость и красоту, и мало задумывалась о таких качествах, как доброта и терпение. А ей, Сесилии, пришлось видеть, как отец поколачивал покойную мать, и как быстро утешился от вдовства, женившись на молодой. Но Эмер не задумывается об этом. В мире, в котором она жила, не было ни неудач, ни разочарований, ни мучительного выбора. Счастливица, и сама не понимает своего счастья.

Остановившись под дубом, Сесилия опустилась на колени и раздвинула траву. Фиалки все так же росли здесь — простые пятилепестковые цветы, незаметные в чужой тени, как и она сама.

— Много чудесного на земле, — сказала она, срывая хрупкие цветы, на которые уже выпала роса. — Взять хотя бы фиалки. Они такие маленькие и невзрачные, но какой упоительный у них аромат!.. Правда, его нелегко почувствовать. Только если поднести к лицу. Вот так…

Она уткнулась лицом в букетик и закрыла глаза, наслаждаясь запахом цветов, и на мгновение улетая в далекий Вудшир, где ей было не очень сладко, но зато спокойно. Когда Сесилия открыла глаза, Ранулф стоял в трех шагах от нее, затаив дыхание и боясь пошевелиться, чтобы не нарушить ее спокойствия.

— Вы сейчас похожи на небожительницу, леди Леоффа, — сказал он. — Я смотрел бы на вас вечно, и молился.

«А я — на вас», — подумала Сесилия, но ничего не сказала, а поднялась, отряхивая платье.

— Можно мне… один цветок? — спросил Ранулф.

— Конечно, милорд, — Сесилия протянула ему фиалку, и на мгновение пальцы молодых людей соприкоснулись.

Ранулф понюхал цветок и воткнул его за брош-фибулу.

— Этот цветок похож на вас, — сказал он. — Не слишком яркий, но его аромат не спутаешь ни с чем.

Летучая мышь, вылетевшая из чащи, напугала их. Сесилия вскрикнула, а Ранйлф неловко дернул рукой и уронил факел. Смоляная пакля упала в лужу, огонь зашипел и погас.

— Всего лишь нетопырь, — сказал Ранулф с неуверенным смешком.

«Это знак для меня, чтобы не завидовала и не желала чужого», — подумала Сесилия и тут же взяла Ранулфа за руку.

— Я ужасно испугалась, — сказала она, пряча глаза. — Колени дрожат, я боюсь, что упаду.

— Вы можете опереться на меня, а если хотите — понесу вас?

От этого предложения девушка горячо отказалась, а вот опереться на руку лорда Ранулфа себе позволила. Пальцы его были горячие, и он тут же ободряюще пожал ей ладошку. Сесилия привстала на цыпочки, обхватила лорда Ранулфа за шею и притянув к себе, поцеловала в губы. Поцелуй длился всего несколько мгновений, но обжёг её до самого сердца. Что касается лорда Ранулфа, он едва устоял на ногах.

— Зачем вы это сделали? — спросил он, прерывисто дыша, когда она отпустила его.

— Вы заслуживаете награды, хотя бы такой. Хотя бы и от меня, — сказала Сесилия.

— Я самый счастливый и самый несчастный одновременно, — пробормотал он, взъерошив волосы.

— Не говорите больше ничего, милорд. Проводите меня к каретному двору. Уже поздно, леди Демелза должна вот-вот уехать. Я не хотела бы злоупотреблять вашей добротой.

— О, вы просто неспособны совершить ничего злого! — воскликнул лорд Ранулф, не спеша выполнять просьбу дамы и провожать ее.

«Уже совершила, — мысленно возразила Сесилия, тоже не делая ни шага. Она словно вросла в землю, пустив тут корни, и на это были свои причины. — Милосердные небеса! Я соблазняю чужого жениха? Но всего лишь поцелуй… Всего лишь поцелуй! Сесилия, ты бесстыдна, как падшая женщина из трущоб!»

Ранулф почувствовал её смятение и принял всё на свой счет.

— Я вел себя, как мужлан, — сказал он, волнуясь. — И оскорбил вас.

«Скорее, это я тебя оскорбила», — продолжила Сесилия мысленный диалог с чужим женихом.

— Я прекрасно понимаю, что вы поцеловали меня из жалости, и я должен был преисполниться благоговейного трепета видя ваше милосердия… И я преисполнился, леди Леоффа! Правда, преисполнился! Но ещё мне это… страшно понравилось.

— Тогда повторите, если говорите правду, — сказала Сесилия медленно, поднимая лицо и не закрывая глаз.

А вот лорд Ранулф глаза закрыл. И поцеловал её так старательно и нежно, как ребенок целует на ночь любимую игрушку.

«Он и сам, как ребенок, — подумала Сесилия, пряча улыбку. — При всем его уме и начитанности, он всего лишь несмышленое дитя. В некоторых вопросах».

Эта целомудренная неосведомленность обрадовала её. Уж она-то на собственном опыте знала, как умеют целоваться и щипать за мягкие места благородные рыцари, буде приведется встретиться с ними в полутемном коридоре и рядом не окажется строгой надзирательницы за нравственностью дев. Лорд Ранулф не такой. Он вообще ни на кого не похож. Он особенный.

И после такого целомудренного поцелуя в Сесилию словно демон вселился. Она снова схватила молодого человека за шею, притянула к себе и поцеловала, уже не скромничая. Когда она оторвалась от него, чувствуя себя упырихой, напившейся невинной крови, лорд Ранулф уже держал ее в объятиях, поглаживая по затылку и спине, и вовсе не хотел отпускать.

— А теперь отпустите меня и уходите, — сказала Сесилия низким голосом.

Лорд Ранулф, ошалевший от неожиданных страстных поцелуев не понял её с первого раза, и ей пришлось повторить.

— Уходите, милорд. И не оглядывайтесь.

Он наклонился, пытаясь разглядеть выражение лица девушки, и выглядел озадаченным: