— Откуда у нас такие гадины? — спросила Эмер. — Они водятся здесь, в Дареме?

— Нет, не водятся, — ответил Годрик. — Это бунгар.

— Бунгар?

— Да, я много видел их на востоке, когда ездил с миссией. Змеи-убийцы, они чувствуют тепло и по ночам забираются в постели. Нападают по поводу и без повода и делают несколько укусов сразу, чтобы впрыснуть яд наверняка. Одного укуса такой малютки, — он указал в сторону змеи, валявшейся с приоткрытой пастью, в которой виднелись короткие острые зубы, — хватит, чтобы отправить человека на тот свет через четверть часа. На теле остаются только две красных точки — не каждый лекарь найдет.

Он поднял коробку и осмотрел ее.

— А вот и карета, в которой гостья к нам приехала.

— Не смешно! — произнесла Эмер дрожащим голосом. — Она не приехала сама, ее специально подкинули. И, между прочим, я тебе второй раз жизнь спасла.

— Конечно, великий победитель змей, без тебя я бы пропал.

— Если бы я не разбудила тебя…

— А крышки нет, — сказал Годрик, словно не слыша ее.

— Он придет скрышкой! — выпалила Эмер, хлопая в ладоши. Все это время она предусмотрительно не слазила с постели, но сейчас соскочила, готовая действовать. — Тот, кто подкинул змею — он вернется, чтобы спрятать следы. Нам надо устроить ему западню и поймать.

— Нам? — поднял брови Годрик.

— А как же? Один ты не справишься.

— Спорное утверждение.

— Дверь не была заперта, когда я пришла, — продолжала Эмер, вся горя в предвкушении нового приключения. — Он вошел и подбросил змею.

— Да, я был слишком неосторожен.

— Ты был глуп! Неужели не понятно, что в нашем замке предатель?

— В моем замке.

Эмер сделала вид, что не заметила выпада:

— Сделаем так. Ты ляжешь на постель и притворишься мертвым, а я встану за дверью и… — она оглянулась, подхватила каминные щипцы и воинственно ими замахнулась.

— Мы не сделаем ничего подобного, — Годрик отобрал у нее щипцы, поморщился, когда испачкался в саже, и взял кувшин с водой, чтобы ополоснуть руки. — Если не прекратишь прыгать и болтать ерунду, мне придется тебя связать. Как леди Сару.

— А напоминать об этом подло, — обиделась Эмер. — Я хочу помочь.

— Вот и помоги. Сядь у окна и примолкни хоть ненадолго. Ты слишком перепугалась. Если сейчас не успокоишься, начнется истерика. Тогда точно свяжу, пока мне некогда с тобой возиться.

— Я ничуть не испугалась, — упрямо ответила девушка.

Она нехотя прошла к окну и уселась в кресло, вытянув ноги. Колени у нее стыдно дрожали, и присесть было очень кстати.

— Спасибо, за противоядие, — сказала она тихо.

— Это был мой долг.

— Ни за что не поверю.

— Даже не сомневаюсь. Вряд ли слово «долг» тебе знакомо.

— А тебе не знакомо слово «вежливость».

Он не ответил, посветив светильником под кроватью и по углам.

— Я думаю, что за всем этим стоит епископ Ларгель, — сказала Эмер.

К ее разочарованию, Годрик даже не переменился в лице, продолжая осматривать углы комнаты и отодвигать сундуки.

— Что он потребовал от тебя за мое спасение? Это чудовище намекало, что ты… можешь умереть.

— Вздор, — сказал Годрик, перетряхивая одеяло, простыни и покрывало, а потом принимаясь за балдахин. — Он ничего с меня не потребовал и ни в каких заговорах не замешан. У тебя больное воображение.

— С моим воображением все в порядке! А вот ты не видишь, что происходит возле тебя, как лошадь в шорах.

— С лошадью меня никто еще не сравнивал. Только с жеребцом.

— Не льсти себе, — отмахнулась Эмер.

— Ты не проверяла.

— Хочешь дать мне такую возможность?

— Хочу дать тебе еще одну возможность перестать болтать глупости, — сказал Годрик, заканчивая осмотр. — Опасности нет, можешь возвращаться в постель.

Эмер ужасно захотелось поддеть его насчет рыданий на коленях, но она сдержалась. Если Годрику угодно скрытничать — его дело. Тогда она тоже вправе утаить кое-что из того, что узнала. Предупрежден — значит вооружен. Вот она и будет во всеоружии.

Муж тем временем лег в постель и с наслаждением потянулся.

— Если желаешь помочь — иди сюда, — позвал он. — Только платье сними. Мы много нового узнали про Вудшир, но никто не поверит, что люди там настолько дикие, что спят в верхней одежде.

— Как смешно! — саркастично ответил Эмер, стягивая платье. — Не обхохочись, когда будешь ловить своего убийцу.

— Заботливая жена, — похвалил он ее. — Ложись с краю.

Она подчинилась и легла на спину, глядя в потолок.

— Так ты похожа на статую, а не на любящую жену. Повернись ко мне.

— А ты кого будешь изображать? — спросила она, но повернулась. — Статую или мужа?

— А кого тебе больше хочется?

— Ну нет, больше на меня это не действует, хоть замурлычься, — сказала Эмер и зажмурилась. — Так что лучше будь статуей. Или береги нос.

— Как скажешь, — ответил он. — Конечно, приятнее было бы провести время по-другому, но статуи — так статуи.

— Можно подумать, если я захочу по-другому, ты согласишься, — проворчала Эмер.

Они пролежали без движения достаточно долго, почти до рассвета. Светильник догорел, и комната погрузилась в полумрак. Серый свет проникал из-под оконных ставень, было тихо и покойно, и после пережитых волнений Эмер не заметила, как задремала. Проснулась она потревоженная мерным скрипом дверных петель и осторожным постукиванием. Кто-то входил в спальню, пристукивая по полу. Красноватый свет заиграл на золотых кистях балдахина. Совсем близко девушка увидела Годрика. Глаза его были закрыты, но пальцы безошибочно коснулись верхней губы Эмер, призывая к спокойствию и молчанию.

Постукивание сменилось шорохом, и Годрик перелетел через Эмер так быстро, что она в первую секунду не поняла, что случилось. Раздался звон разбитого светильника, пыхтение и возня, потом — приглушенный всхлип, и стало темно и тихо.

— Поймал, — услышала Эмер спокойный голос мужа. — Зажги свет, будь добра.

Она ощупью нашла кремень и кресало и только с третьего или четвертого раза смогла выбить искру.

Первое, что она увидела, когда затеплился огненный язычок, была деревянная палка с металлическим крюком на конце — щуп. Такими пользовались слуги, отлавливая гадюк в саду, а у самого порога Годрик удерживал человека, который вошел в спальню со щупом, чтобы унести змею, которая должна была сделать черное дело.

Эмер ожидала убийцей злобного карлика, уродливого рыцаря или черного колдуна, но на месте воображаемого злодея оказалась пожилая женщина с сильными и мягкими руками.

— Верфрита!

— Ты ее знаешь? — спросил Годрик, связывая женщину заранее припасенной веревкой и извлекая из передника круглую крышку, выточенную из пористого дерева. Крышка идеально подходила коробке, валявшейся на полу.

— Это моя сиделка!

— Сиделка? Надо будет разузнать, кто нанимает таких сиделок в Дарем. Кто тебя прислал, тетушка?

Верфрита отвернулась, показывая, что отвечать не намерена.

— Надо поджарить ей пятки в жаровне, — сказала Эмер. — Так все становятся разговорчивыми.

— Можете резать меня живьем на кусочки, — сказала женщина, — но ничего не добьетесь.

— Мой муж заставит тебя признаться. Тебя казнят за покушение на убийство благородного лорда, вилланка.

Сиделка только усмехнулась, и это окончательно рассердила девушку.

— Она еще потешается над нами! А ты почему молчишь? — напустилась она на Годрика.

Тот не участвовал в разговоре, а о чем-то размышлял, пощипывая бородку.

— У нас нет прямых доказательств против нее, — сказал он, наконец, чем окончательно вывел жену из себя.

— Вот доказательство! — Эмер хотела схватить убитую змею, но Годрик остановил ее окриком.

— Не трогай! — предостерег он. — Говорят, и мертвая змея кусает.

Эмер испуганно отступила, а Годрик взял щуп, поддел им мертвого бунгара и затолкнул в коробку, после чего закрыл крышкой. И коробку, и щуп он сунул под кровать и несколько раз коротко дернул шнур в изголовье постели. Скоро послышался топот и в спальню ворвались трое стражников во главе с Тилвиным, все — с мечами наголо.