Вера забеспокоилась не на шутку.

– Я все время звоню в номер, но никто не берет трубку. Не могли бы вы послать кого-нибудь проверить?

Она гнала от себя мысль о том, что Пол неправильно рассчитал дозу сукцинилхолина. Он опытный врач, говорила она себе, и не может ошибиться, экспериментируя с собственным организмом. Но в то же время даже самые опытные специалисты, бывает, ошибаются, а с сукцинилхолином шутки плохи. Чуть-чуть превысил дозу, и можно задохнуться.

Она повесила трубку и посмотрела на часы. Без четверти семь.

Телефон зазвонил десять минут спустя. Это был консьерж. Он сказал, что мистера Осборна в номере нет. Голос его звучал как-то странно. Помявшись, консьерж спросил, не приходится ли она месье Осборну родственницей. Сердце Веры учащенно забилось.

– Я его очень близкий друг. А в чем дело?

– Понимаете… – промямлил консьерж, подбирая слова. – Кажется, у месье Осборна возникли какие-то проблемы. В комнате беспорядок, кое-какая мебель перевернута…

– Проблемы? Мебель перевернута?

– Мадам, назовите, пожалуйста, ваше имя. Мы вызвали полицию, и она наверняка захочет с вами поговорить.

Когда инспектор Баррас и Мэтро получили сообщение, что по поводу Пола Осборна поступил сигнал от администрации его отеля, они немедленно отправились на место происшествия. Понять, что именно здесь случилось, было трудно. Задвижка на двери оказалась вырванной, словно кто-то вышибал дверь снаружи. В номере все было перевернуто вверх дном: широкая двуспальная кровать сдвинута с места, столик опрокинут, на полу – почти пустая бутылка виски, ночник висит на шнуре над самым полом.

Вещи Осборна – одежда, туалетные принадлежности, медицинские бумаги, документы, авиабилет – на месте. В раскрытом блокноте несколько телефонных номеров. Под телевизором – сегодняшняя газета, открытая на странице досуга. Название кинотеатра на бульваре Итальянцев обведено кружком.

Баррас стал просматривать блокнот. Один из телефонных номеров (свой собственный) он узнал сразу. Второй принадлежал авиакомпании «Эр Франс». Третий – фирме по прокату автомобилей. Еще четыре удалось установить не сразу: сыскное агентство «Колб интернэшнл»; кинотеатр, название которого было отмечено в газете; частная квартира на острове Сен-Луи (телефон зарегистрирован на имя В. Моннере); наконец, небольшая пекарня возле Северного вокзала. Консьерж сказал, что мадам Моннере звонила ему и оставила свой номер – тот же, что в блокноте.

– А это что такое? – спросил Мэтро, выходя из ванной.

В левой руке он осторожно, двумя пальцами, держал медицинский пузырек. Хоть прямых признаков преступления не было, имелись достаточные основания подозревать неладное, поэтому оба инспектора были в резиновых перчатках, чтобы не оставлять собственных отпечатков пальцев.

Баррас взял пузырек, прочел: «Хлорид сукцинилхолина» – и пожал плечами.

– Понятия не имею. Но выписано в Париже. Надо бы проверить.

В это время в номер заглянул полицейский в форме.

– Тут пришла дамочка, которая звонила.

В комнату вошла Вера.

Было темно и сыро. Пол лежал на прибрежном песке лицом вниз. Он потерял счет времени. Совсем рядом плескалась вода, но, слава Богу, ему удалось вырваться из ее объятий. Осборн погружался в сонное забытье, на него накатывала чернота, и он понял: это смерть. Если немедленно что-то не предпринять, он умрет.

Пол пробовал кричать, звать на помощь. Ничего – лишь шум воды. Кто услышит его в этом пустынном месте, ночью? Но страх смерти заставлял пульс биться чаще, обострял работу мозга. Впервые Пол почувствовал боль – задергало в левом бедре. Осборн провел там рукой и увидел, что пальцы в крови.

– Черт, – хрипло выругался он.

Приподнялся на локте, пытаясь сориентироваться. Левая рука коснулась воды; справа, совсем близко, оказалось упавшее дерево.

Осборн не помнил, как его вынесло на берег – то ли сам выплыл, то ли течение помогло. Перед ним в миг возникло обезображенное лицо Канарака. Потом он вспомнил человека в плаще и шляпе. Тот почему-то хотел убить их обоих.

А вдруг он следит за ним, дожидается поблизости рассвета, чтобы довести до конца начатое дело? Полу трудно было судить, насколько тяжело он ранен и сколько потерял крови. Нужно попробовать встать. Оставаться здесь нельзя, даже если вокруг рыщет человек с автоматом. Если ничего не предпринять – верная смерть от потери крови.

Пол схватился за упавшее дерево и подтянулся. Острая боль пронзила все тело. Он громко застонал и тут же сжался – вдруг убийца неподалеку? Затаив дыхание, прислушался. Все тихо, только по-прежнему шумит река.

Осборн вытащил из брюк ремень, перетянул ногу жгутом выше раны. Нащупал в темноте палку, просунул под ремень и пару раз повернул – для верности. Примерно через минуту нога начала неметь и боль немного поутихла. Придерживая палку рукой. Пол оперся о дерево и кое-как поднялся. Опять прислушался. Все так же шумела вода, и больше никаких звуков.

Осборн отломал толстый сук, покачнулся. О бок стукнуло что-то тяжелое. Он сунул руку в карман и обнаружил там пистолет Канарака. Пол совсем забыл про оружие. Странно, что пистолет не выпал, когда он барахтался в реке. Интересно, можно ли теперь из него стрелять. Все равно пригодится: уже один вид наставленного пистолета способен делать чудеса. Если убийца близко, пистолет может оказаться кстати. Опираясь на сук, Осборн заковылял прочь от реки.

8 октября, суббота, 3.15

Агнес Демблон сидела в комнате одна и не отрываясь смотрела на телефон. Вторая пачка сигарет «Житан» подходила к концу. Агнес, вернувшись с работы, не переоделась – так и осталась в мятом костюме. Она не ужинала, не чистила зубы. Где Анри? Он должен был давно вернуться или хотя бы позвонить. Что-то произошло, это ясно. Странно. Даже если американец ас в своем деле, Анри все равно справился бы с ним, как он справился с Пакаром.

Сколько лет прошло с тех пор, как он дернул ее за косичку и задрал ей юбку во дворе школы № 2 в Бриджпорте, штат Коннектикут? Агнес была первоклашкой, а Анри Канарак, то есть Альберт Мерримэн, учился в четвертом. Шуганув малявку, он со своими дружками переключился на толстого мальчика и очень быстро довел его до слез.

Но Агнес не привыкла оставаться в долгу. В тот же день она проследила, как Альберт возвращается домой, дождалась момента, когда он зазевался на витрину, и с размаха, обеими руками стукнула обидчика по затылку. В кулачках девочки был солидный булыжник. Альберт рухнул на асфальт, заливаясь кровью. Агнес решила, что он умер, но «покойник» вдруг извернулся и чуть не схватил ее за ногу. Маленькая Агнес бросилась наутек. Вот так более сорока лет назад началось их знакомство. Рыбак рыбака…

Агнес Демблон затушила очередную сигарету. Полчетвертого ночи. По субботам в пекарне тоже был рабочий день, хоть и укороченный. Это значит, меньше чем через два часа нужно отправляться на работу. Агнес вспомнила, что осталась без машины. Интересно, открыто ли так рано метро? Она так давно на нем не ездила.

Видно, придется взять такси. Агнес сняла костюм, надела халат, легла. Будильник поставила на без четверти пять. Погасила свет, накрылась одеялом. Семьдесят минут сна все же лучше, чем ничего.

На другой стороне улицы, в темно-зеленом «форде» сидел высокий человек в плаще, Бернард Овен. Когда в окне погас свет, Овен взглянул на часы. 3.37.

Рядом на сиденье лежал черный пенал, похожий на телевизионный пульт управления. В левом углу – циферблат. Овен установил время: три минуты и тридцать три секунды. Потом завел двигатель «форда» и нажал на пульте красную кнопочку. На таймере появились цифры 0.0.00, и тут же замелькали десятые доли секунды.

Еще раз посмотрев на темные окна дома напротив, Бернард Овен тронул с места.

3.32.16.

В подвале дома Агнес Демблон лежали семь очень маленьких коробочек с суперкомпактной пластиковой взрывчаткой зажигательного действия. В каждой – электронный взрыватель. В начале третьего Овен взломал окно подвала, заваленного всяким хламом, и за пять минут повсюду рассовал неприметные коробочки, особое внимание уделив бочке с топливным маслом. Потом бесшумно выбрался наружу и вернулся в автомобиль. Без двадцати три в доме еще горело одно окно – у Агнес Демблон. В 3.35 свет погас.