Андрей успокоился, лишь выйдя из электрички. От платформы до Озера было где-то с километр. Становилось все жарче. День, как и ожидалось, выдался почти безоблачным и безветренным. Он шагал по высокой насыпной дороге, справа и слева белел и зеленел березовый лес. Его обгоняли следующие тем же путем автомобили, мотоциклы, велосипедисты — все стремились к воде, к прохладе.

Небольшой участок озерного берега, метров пятьдесят, благодаря завезенному песку был превращен в пляж. Сейчас он был густо усеян загорающими купальщиками. Но Андрею вовсе не нужен был этот пляж, где и так негде было приткнуться. Он знал, что стоит пойти вдоль берега по петляющей между деревьев охотничьей тропке, и там уже мало кого встретишь, еще дальше и вообще никого. Овальной формы Озеро имело более километра в длину и полкилометра в ширину. И только в одном месте, там, где в Озеро упиралась дорога-дамба, вплотную к берегу не подступал лес, переходящий в болото. На противоположном берегу вообще за узкой полоской леса начиналась самая настоящая топь. Вот туда, куда никто из отдыхающих никогда не заходил, и собирался вести Таню Андрей. Там, вдали от всех, у него был один укромный уголок, маленький заливчик, где можно было уединиться в свое полное удовольствие, не стесняясь посторонних глаз. Андрей сейчас во всем винил уже не столько мать Тани, сколько ее саму. Ведь именно ее непонятная нерешительность привела к тому, что он вспылил и вот... оказался здесь один. А он так надеялся, что она кинется вслед, догонит его...

По тропке вдоль берега собирался идти не он один. Нашлись и еще знатоки окрестностей, что предпочитали толкотне на пляже более или менее подходящий участок берега подальше. Впрочем, Андрей не сомневался, до его места так далеко, вряд ли кто пойдет. Зачем он шел туда? Он и сам не мог объяснить, но что-то изнутри словно толкало его, какая-то необъяснимая мысль-надежда, что именно там он сможет успокоиться, проанализировать случившееся. Неужели Таня уже не так к нему относится, как до армии... что могло случиться... неужели она стала бояться его, бояться остаться с ним наедине, далеко от дома, в безлюдном месте?..

Андрей свернул в сторону от пляжа, миновал избушку, где жил сторож, охранявший какое-то оборудование, оставшееся от советского прошлого, когда из Озера добывали сапропель. Сапропель уже давно не качали, и оборудование, хранящееся здесь же, в больших ангарах, наверняка пришло в негодность. Но сторожа почему-то по-прежнему держали. В летнее время он имел к тому же немалый “левый” заработок: возле его избушки отдыхающие, приезжавшие на автомобилях и мотоциклах, за небольшую мзду оставляли свои транспортные средства, а сами шли либо на пляж, либо устремлялись вдоль Озера. Сейчас здесь было “припарковано” несколько автомашин и мотоциклов... Выделялась одна иномарка. Это была сверкающая “Ауди” с областными номерами. Возле нее копошились ее владельцы, семья — мужчина и женщина чуть за тридцать лет и мальчик лет десяти. Женщина видная, среднего роста блондинка в шортах, кроссовках и короткой кофточке, оставлявшей открытой верхнюю часть полного живота. Она недовольно покрикивала на мужа, вытаскивающего из багажника какие-то вещи:

— Нy что ты копаешься?! И так сколько времени потеряли. Если займут наше место... я тебе тогда все скажу!..

— Не займут.. Кто туда попрется, — лениво огрызался муж, невысокий плотный мужичонка. — Может, поближе расположимся где-нибудь?

— Где поближе?.. Первый раз, что ли... Здесь же кругом народ... Ни раздеться, ни шашлык пожарить спокойно... кругом рожи пьяные.

Андрей прошел мимо, задержав взгляд на женщине. Он всегда невольно сравнивал красивых женщин с Таней. И сейчас тоже, как бы “автоматом”... Нет, Таня, конечно, пока еще... но ведь она же еще не женщина, а когда станет, и у нее так же нальется грудь и округлятся бедра, это уже сейчас видно, ведь ей еще и девятнадцати нет.

Он уверенно шагал по тропке, отмахиваясь от лесных мошек, где перепрыгивал, где переходил по переброшенным жердям ручьи и речушки, впадающие в Озеро. То там, то здесь на берегу курились костры, слышались разговоры, песни, смех. Отдыхали семьями, компаниями. Купались, надували резиновые лодки, ставили палатки, ловили рыбу удочками или бреднем. Лесники и рыбнадзор в послесоветское десятилетие фактически своих обязанностей не исполняли, и отдыхающие делали что хотели. Чем дальше от дороги-дамбы, сторожа с избушкой, тем меньше натоптана тропа и реже попадались люди. Когда Андрей достиг места, где овал Озера переходил в закругление, берег был совершенно пустынным, впрочем, удобных для отдыха мест здесь фактически не было — густой лес и кустарник вплотную примыкали к воде.

Андрей прошел еще метров триста и увидел “свой” залив. Озеро здесь вдавалось в лесистый берег, создавая уютный водоем с небольшим, свободным от деревьев и кустов берегом-лужайкой. Андрей увидел не только остатки костров, которые жгли еще они с отцом, но и более свежие кострища — видимо, в последние годы это место облюбовал еще кто-то. Он сел на чурбак, снял с плеча свою сумку, в которой были уложены четыре бутылки пива... закуску должна была взять Таня. Только сейчас он почувствовал, что устал. Ему ничего не хотелось делать — ни раздеваться, ни купаться... даже открыть пиво и утолить жажду. Постепенно думы, словно дождавшись, когда он прекратит всякое движение, вновь овладели его сознанием...

Андрей вообще не собирался заходить в дом Тани. С вечера они уговорились, что он в восемь утра негромко, чтобы не разбудить мать, стукнет ей в окно, а она будет готова... Но когда он стукнул, вышла не Таня, а ее мать.

— Ты что это, жених, в окна стучишь? А ну-ка зайди.

Когда он вошел, чем-то сильно смущенная Таня едва слышно ответила на его “здравствуй”.

— Значит, на Озеро собрались? — в упор спросила мать.

— Да, Екатерина Семеновна... день сегодня хороший будет... мы уже давно собирались... места там есть хорошие... вот хочу Тане показать, — как можно бодрее старался говорить Андрей, уже предчувствуя, что его ожидает не совсем приятный разговор, который, судя по всему, будет продолжением уже произошедшего между матерью и дочерью.

— Ну что ж, хорошо... Только вот что, Андрей, неплохо бы и меня было в ваши планы посвятить. Я мать все-таки... А тут... вы одни, так далеко... мало ли что. Там же болота кругом.

— Да что вы? Мы же от берега никуда не пойдем, а болото, оно же в стороне.

— Да я не о том... Пойми, я беспокоюсь за Таню.

— Да вы что, меня не знаете...

— Знаю, Андрюша... Но тогда ты еще мальчиком был... Извини, но у меня, кроме Тани, никого нет. Ты только не подумай, что я чего-то против тебя... Но я как посмотрю по телевизору из этой Чечни репортажи... Когда ты служил, мы тут так за тебя переживали... Извини, но я очень боюсь за Таню... Ты уж подожди, поживи мирной жизнью, забудь все это...

— Да вы что... со мной все в порядке, я ведь ни ранен, ни контужен не был.

— Ты там такого в свои годы насмотрелся, чего другие за всю жизнь не увидят... у меня вот от телевизора кровь стынет. И потом, ты чем заниматься собираешься... как это сейчас говорят, “по жизни” что делать?

— Как это? — не сразу смог ответить сбитый с толку Андрей. — Работать пойду.

— Когда?

— Как подыщу что-нибудь подходящее... Сами знаете, в депо сокращения. Отец на что уж спец, и то еле держится... По моей техникумовской специальности работу сейчас не найти. Везде менеджеры, брокеры, маклеры, дилеры нужны... В охрану, может, подамся.

— Понятно. Значит, как зарабатывать на жизнь, ты пока что не знаешь?

— Ну что вы такое... Придумаю что-нибудь, — начал нервничать Андрей и красноречиво посмотрел на Таню, ожидая от нее поддержки, в то же время сигнализируя глазами, что они могут опоздать на электричку. Но Таня, продолжая кусать губы, отвела глаза.

— Ты, Андрей, хочешь на меня обижайся, хочешь нет, но Таню с тобой я не отпущу...