В четверг, в конце дня, Сеси поехала на стадион, чтобы встретиться с Мэри Браун, координатором программы. Там присутствовали владельцы клуба Чак и Гэрри Расби, президент Ассоциации жен спортсменов команды Синди Фенн, а также представитель госпиталя. Мэри разместила их на трибуне, показала, где будут стоять тренер мистер Сойер и Джонни Кью, проработала с каждым из присутствующих роль, отведенную ему по сценарию. Мэри упомянула, что во время игры Сесиль будет находиться в директорской ложе. Сама она заглянет туда во время первого тайма на случай, если у Сесиль появятся какие-нибудь вопросы.

Сеси в знак согласия кивнула и поспешила поскорее уехать. В субботу утром она слишком разнервничалась и весь день не могла работать. Она бесцельно бродила из угла в угол, потом долго лежала в ванне, затем перепробовала несколько причесок, окончательно остановившись на том, что стянула волосы конским хвостом на затылке. Макияж она сделала очень скупой, полакировала ногти. Все это она проделала медленно, чтобы не попасть в смешное положение, приехав на стадион слишком рано.

Она прибыла вовремя. Сесиль шла не спеша по галерее, рассматривая висевшие на стенах картины. Ложа хозяев клуба находилась в центре южного сектора. Хотя ей не улыбалось смотреть на игру из ложи братьев Расби, она должна была признать, что ее снедало любопытство: каковы самые шикарные апартаменты с ложами, принадлежащие частным лицам, расположенные между верхним и средним ярусом.

Сеснль замедлила шаг, чтобы не пропустить нужный ей номер. У двери ложи она дважды сверила правильность названного ей номера, оправила юбку и вежливо постучала. Дверь тут же открылась, перед ней стоял скромно одетый, с сединой господин. Он улыбнулся, взял бокал в другую руку, чтобы приветствовать Сесиль рукопожатием.

— Здравствуйте. Я — Ронни Дилан.

— Сесиль By, — назвала себя гостья. Из-за спины открывшего раздался громоподобный глас:

— Сеси! Входите же.

Ронни Дилан отступил в сторону, пропуская ее вперед. Она глубоко втянула в себя воздух в двинулась дальше.

Большая комната встретила ее страшным шумом и обилием незнакомых лиц. Сесиль беспомощно оглядывалась, пытаясь определить, что назвал ее по имени. В глаза ей бросился Чак Расби, стоявший в дальнем углу с приветственно поднятой рукой. Он извинился перед своими собеседниками и пошел ей навстречу.

— Я вижу, Рон, что вы встретили нашу гостью. Дорогая, вы прекрасны, как всегда. Я постоянно твердил Рори, что ему чертовски повезло, когда он нашел вас.

— Значит, вы вдова Робина By? — спросил Дилан. — Наконец-то я имею честь познакомиться с вами. Я всегда был самым верным поклонником таланта вашего мужа.

— Да, смерть Робина — страшная потеря для всех нас, — в тон ему сказал Чак Расби. — Дорогая, позвольте мне представить вас.

Придерживая ее одной рукой за плечи, Расби увлек ее за собой.

Придя в себя, Сесиль обнаружила, что народу в комнате не так уж много, как ей показалось на первый взгляд, не больше десяти-двенадцати человек. Гости сгруппировались несколькими кучками. Моли, жена тренера Сойера, сидит, откинувшись на спинку дивана, и разговаривает с Глорией Мэлдон и Линдой Расби. Все дамы одеты по последней моде. Моли подняла глаза и заметила Сесиль; она встала, улыбнувшись, вежливым жестом остановила говорившую что-то Линду и произнесла своим низким, хорошо поставленным голосом:

— Сесиль, дорогая, я так рада видеть тебя. Две другие дамы тоже заулыбались, приветствуя Сесиль. Чак Расби оставил Сеси на их попечение, а сам отправился к бару, пообещав принести ей что-нибудь легкое.

Чак вернулся с бокалом для Сесиль, на локте v него повисла незнакомая ей женщина. Должно быть, его очередная пассия. Чак развелся лет пять назад и наслаждался холостяцкой жизнью.

— Сеси, вы знакомы с Эммой Янг?

— По-моему, нет. Приятно познакомиться. — Сесиль протянула руку и была удостоена вялого рукопожатия.

Эмма была моложе Линды, жены Гэрри Расби, и выглядела значительно эффектнее. Она щеголяла в черных шелковых брюках, блузке и белом жакете. Эмма небрежно приветствовала Сесиль, однако присоединилась к ней, когда Чак знакомил гостью с женой Ронни Дилана и двумя загорелыми, непрерывно курившими джентльменами, которые, похоже, являлись деловыми партнерами братьев Расби.

Обход гостей закончился там, где стоял Томас Мэлдон. Чак повернул Сесиль лицом к нему и отошел в сторону вместе с Эммой. Теперь Сеси предстоял разговор с человеком, который никогда не был ей приятен. Однако она, по крайней мере, знала его лучше, чем братьев Расби с их дружками. Том улыбался.

— Рад, что вы передумали.

— Джон умеет убеждать.

— Верно сказано. Впрочем, я не уверен, что слово «убеждать» вполне соответствует моему восприятию. Обычно Джо своим нажимом несколько переступает за пределы убеждения.

Мэлдон указал на вращающиеся кресла у окна.

— Не хотите ли сесть? Игроки уже выходят на поле.

Внизу на поле показались в беспорядке идущие игроки. Предстояла разминка. При виде такой знакомой красно-бело-оранжевой спортивной формы у Сесиль защемило в груди. Она заметила футболку с номером четырнадцать — это был Джон. Мэлдон предложил ей бинокль. Она приставила его к глазам, навела, поймав в фокус голову с шевелюрой цвета вороньего крыла. Лицо Джона было четко и неестественно близко. Сеси почувствовала себя слегка виноватой, как будто подсматривала за ним или шпионила. Но разве можно так назвать это, если на него смотрят сейчас пятьдесят тысяч человек, успокоила она себя.

Способность Джона и Рори играть на глазах огромной, нередко враждебной толпы всегда оставалась выше ее понимания. Робин в известной мере актером был, и, хотя перед матчем страшно нервничал, на поле стадиона ему становилось лучше благодаря эмоциональной поддержке болельщиков. Видеть его выступающим перед такой массой людей и понять это для Сесиль было легко. Однако Джон в отличие от Робина лишен способности к лицедейству, ему не по душе играть на толпу, он не умеет заражаться энергией от беснующейся публики, чтобы заставить собственную кровь бежать быстрее. Он ведет себя на стадионе так, словно трибун не существует, а двадцать два спортсмена, в том числе и он сам, играют лишь для собственного удовольствия. Сеси постоянно изумлялась умению Джона сохранять спокойствие и не обращать внимания на то, что происходит вокруг…

Джон был центральным нападающим, и Сесиль взволнованно следила за ним, сжав руки, как она делала всегда при выступлениях Роби. Ей хотелось, чтобы Джон выступил хорошо и «Мустанги» выиграли, но больше всего ее беспокоило, чтобы он не получил травмы. Джон как обычно, выступал превосходно, Сесиль с радостью отметила, что он свободно владеет рукой, локоть которой удалось вылечить; видимо, боли он не испытывал.

Товарищеские матчи, наподобие нынешнего, проходят, однако, без особого накала и треволнений. Тренеры выпускают на поле новичков по своему усмотрению, и смысл игры не столько в том, чтобы выиграть, сколько чтобы опробовать новые силы. После того как Джону выставили замену, Сеси потеряла всякий интерес к игре.

В какой-то момент в комнату вошла Мэри Браун, отозвала ее в сторону и снова проштудировала сценарий предстоящего вручения медали. За несколько минут до начала церемонии Чак и Гэрри спустились вместе с Сесиль под трибуны стадиона и долго шли мрачными бетонными коридорами, пока не добрались до раздевалок, затем, поднявшись на несколько ступеней, вступили в туннель, ведущий к выходу на поле. После полутемного туннеля свет прожекторов ослеплял, и Сеси долго щурилась, пока глаза не привыкли к яркому освещению. Она вместе с руководителями клуба отошла влево. Перерыв закончился, и игроки обеих команд, в своем воинственном облачении, прошли мимо, направляясь на арену. Участники церемонии собрались; Девон, который сегодня уже не должен был играть, замыкал строй «Мустангов». Он не потел со всеми, а остановился вместе с тренером Сойером у края поля. Тренер кивнул Сесиль. Джон потихоньку сказал: