Неужели это я открываю двери двум проституткам по вызову (о, эти зазывающие строчки-обрубки в «Рекламе-шанс»!) и их белобрысому, высокому, но какому-то робковатому охраннику? «Это я, тот же самый, который...» Других, любимых или почти любимых, или хотя бы не вызывающих антипатии ждал я прежде, дергаясь к дверному глазку и с надеждой глядя на открывающийся лифт. А теперь... И всё же – да, это я.

Охранник стоит у приоткрытых дверей, он уже успел обшмыгать весь лестничный коридор на моем этаже (я видел в глазок). А эти две сотрудницы спускаются от лифта к моей квартире. Одна – толстуха, на любителя, так сказать. Вторая – чернявая, волосы заплетены в косу, с хорошей фигуркой, животик обнажен, курносое личико нагловато. Именно она, глядя на меня, вполне искренне, без тени иронии вскрикивает:

– Кошмар!

«Так-то вот, однако», – обескураживаюсь я, но, не подавая виду, говорю ей:

– Вот ты и заходи!

Она же поворачивается к подруге и говорит ей довольно требовательно:

– Ира, может быть, ты пойдешь вместо меня?

(Я должен выбрать одну из них – впрочем, могу остановиться и на двоих – были б деньги.)

– Ты что? – c улыбочкой, кося на меня, отвечает толстуха (а она, вообще-то, довольно симпатична). – Он же тебя хочет...

Своенравная красавица подходит к охраннику и о чем-то шепчется с ним. Производственное совещание длится довольно долго, секунд тридцать. Наконец, девица обращается к «кошмару» раздраженным тоном:

– Денежки, пожалуйста!

– Так не бывает, – заявляю я. – Хотя бы войди для начала.

– Ах так?! – и вся троица как по команде разворачивается и загружается в лифт.

Итак, мой первый опыт подобного вызова оказался неудачным (Почему я на него пошел? – Да потому, что в этот день притащился на автобусе из Германии после восьмимесячного отсутствия в этих стенах). Но он был на эту ночь не последним. А в башке свербило: «Господи, неужели действительно уже „кошмар“?»

Я рыскал по ночному парку. Пивных шатров за время моего отсутствия на родине значительно прибавилось. К пионеру жанра под названием «У самого Черного моря», расположенному на берегу пруда, присоединился еще, как минимум, пяток, с не менее бойкими именами. Сквозь полупрозрачную ткань они светились изнутри, словно китайские фонарики, зазывали в свои недра, но мне там места не было. Вернее, если быть точным, мест было полно – в каждом из них сидело по одной-две теплых компании. Точка кипения ночного разгула была уже позади. Но что толку? Ну, зайду, выпью пластиковый стакан пива по двойной цене (но и при этом раза в два же дешевле, чем в Германии), а дальше что? Не того я ищу... Я вернулся домой и вновь вперился в газетную страницу.

Да, что-то интересующий меня раздельчик стал совсем куцым, всего один короткий столбец. А ведь прежде занимал, как минимум, страницу. Тем не менее, вновь маниакально тычу пальцем в телефонные кнопки. Вот зазывают в какую-то окраинную сауну («сегодня ночью у нас большой выбор девушек»). Как бы не угореть в той баньке! Вот опять обещают прислать домой на выбор. Тетки на телефонах от сладкоречивости стремительно переходят к хамоватости. Еще после первых неудачных переговоров раздался звонок, и тот же голос, что получасом раньше расписывал мне все прелести секса втроем, зло и угрожающе вопросил: «Михаил, почему платить не желаете?! Мы машины зря не гоняем!» А сейчас какая-то дура ехидно говорит:

– Вы ведь нам уже звонили – вот и телефон снова на компьютере (они еще и фиксируют!) Вы, наверное, онанист... Докажите, что вы не онанист – закажите у нас девушку!

Наконец, по одному из номеров голос «оператора» устало (чем и взяла – а я-то как устал!) говорит:

– У нас осталась только одна девушка, всех разобрали, но очень хорошенькая, девятнадцать лет. Будете брать?

– Буду!

Девица оказалась действительно неплоха, хотя до «хорошенькой» ей было далековато. Плотненькая, с большой грудью, круглая симпатичная мордаха с пухлыми губами (вологодская? новгородская?), короткие волосы, зачем-то осветленные перекисью. На меня посмотрела весьма одобрительно (и действительно, вовсе я не «кошмар» какой-то!).

А почему она осталась последней в секс-стойле, мне стало ясно, когда она разделась.

«Ой, только не трогай меня! – вскричала Юля. (Замечу, что все они на девяносто процентов „юли“ и „студентки“ пединститута имени Герцена. А ведь в „Колоколе“ Александр Иванович не это нам завещал. Или у девушек такая летняя производственная практика, что ли?).

Цветом кожи моя будущая сексуальная партнерша напоминала вареного рака (последнее, впрочем, вызывает некие двусмысленные ассоциации). Дело в том, что Юлю забыли вовремя извлечь из сундука, оснащенного кварцем (как он правильно называется, не ведаю). И бедняжка естественным образом обгорела. Но мне-то каково?! – только смотреть, а руками – ни-ни!

Юля зубками вскрыла пакетик презерватива, натянула изделие на меня, встала на четвереньки. Сосательная работа была выполнена профессионально, в сжатые сроки, но без фантазии (ишь, чего захотел!). А потом моя новгородочка стала столь же профессионально тянуть время.

Ей захотелось покурить, выпить кофе, побалакать по душам. Она пишет стихи (прямо по Карнеги действовала, сама того не ведая, – и я-таки клюнул и подарил ей экземпляр «Ночного ларька»). А время, между тем, летело, и до конца вожделенного часа, на который девушка принадлежала мне и только мне (смейся, читатель, над наивностью автора), оставалось минут пятнадцать.

Но у милашки, видимо, рассчитано было всё – от и до. Она тем же способом вскрыла упаковочку второго презерватива, вновь облачила меня в него, и осторожненько села сверху. Даже не села, а присела на корточки на своих крепких ножках.

Уже через пять минут раздался телефонный звонок охранника: «Выдавайте девушку!» Я глянул на часы – действительно, время, увы, истекло! Кстати, об этом охраннике – типаж был премерзкий: плюгавый, лопоухий, с уродливым злобным личиком, отмеченным явной печатью зоны. Этакая тюремная «шестерка». Вряд ли в тех краях он мог претендовать на большее.

Юля выжидательно смотрела на меня – я мог доплатить еще за час. Хотя приемчик этот, конечно же, всемирный. В Карлсруэ на Брюнненштрассе, укромной улочке «красных фонарей» (расположена в центре города, а попробуй, найди!), пухлогубая красивая негритянка в красном бархатном корсете, подозвав меня через окошечко в витрине, запросила 50 евро за блоу-джоб. Но – лишь в течение двадцати минут. Ее взгляд – белки в красных прожилках – говорил: «И ты еще раздумываешь? Посмотри – ведь это же я!» Но я понял – с нею оставишь, как минимум, два этих желтых полтинника (вот уж, воистину, желтый дьявол эти «евро»). Первые двадцать минут уйдут на всякие профессиональные приёмчики. И я, сказав ей, что она очень красива, и я непременно вернусь, пошел дальше. А ведь были на тот момент у меня эти чертовы бумажки, были!

Минутой раньше я заметил, что к витрине подъехал колясочник-церебральник среднего возраста, тощий, в очках и с бородкой, и, выпучив глаза и мотая головой, прислушивается к нашему разговору. Интересно, на экскурсию приехал или по делу? В витрине напротив немка лет сорока лошадиного типа, вероятно чтобы не терять зря драгоценного времени, пока нет спросу, протирала тряпкой свое стекло изнутри. (Или, быть может, оформлена и уборщицей на полставки?). Кстати, в так называемом «Эрос-центре» нашего городка, как рассказал мне один знакомый алжирец, тариф тот же – 50 евро, но всё гораздо гуманнее – «до готовности».

Впрочем, я отвлекся. Юля ждала.

– Что ж, – как можно равнодушнее сказал я (она-то полагала, что совсем уже меня влюбила) – Надо, так надо. Слезай, собирайся и иди к своему лопоухому.

Она надула губки, оделась и на прощание попросила дать ей еще что-нибудь. А то из этих денег, что я заплатил, ей и половины не достанется. «А потом ведь я и бесплатно приехать могу» – добавила она. Экое наивное лукавство!