(Уходит.)
Выходят Аксенов, Темкин, Губанин, Лыткин и разные торговые и посадские люди.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
[Аксенов, Темкин, Губанин, Лыткин, народ.]
Аксенов
Ну, так как же, ребятушки, а? Ну вот теперь нас много сошлось, давайте поговорим толком!
Лыткин
И то надо толком. А то что это! Господи Боже мой! Тот говорит: "Давай денег!" Другой говорит: "Давай денег!" А для чего - никто толком не скажет.
Темкин
Тебе только все разговаривать, лясы точить, а дела-то делать, видно, ты не любишь! Мало еще, что ли, разговору-то было! Сорок дней со днем сходимся да толкуем.
Губанин
Уж и не говори! Срам! То есть, кажется, не глядел бы людям в глаза от стыда, особливо Кузьме Захарьичу. Он о земском деле печалится, а мы… Ах, стыдобушка!
Аксенов
Значит, ребята, как в последний раз говорили, так и быть: третью деньгу.
Голоса
Третью деньгу. - Что ж, мы не прочь! - Так тому и быть! - Что сказано, то свято!
Губанин
Все, дедушка, согласны, все. (К народу.) Не стыдите, братцы! (Аксенову.) Дедушка! Спорщиков нет.
Аксенов
Постой ты, погоди! От трех денег - деньгу, от рубля - десять алтын, от трех рублей - рубль.
Голоса
Ладно! Ладно! (Разговор в толпе.) С десяти рублев выходит - три рубля да десять алтын. - А от сорока? Долго ль счесть! - С пятидесяти рублев - пятнадцать рублев. - Не пятнадцать, а шестнадцать рублев двадцать два алтына. - Ишь ты, счетчик! Да уж ладно, ладно!
Лыткин
Стойте! Как же это? Значит, все одно, что семейный, что одинокий?
Губанин
Как тебе не грех рот-то разевать! Ужли один против всех пойдешь?
Аксенов
Тебе что за дело до одиноких! Одинокий-то, может, все отдаст, да и сам своей головой пойдет!
Темкин
Ах ты, жила! Прости Господи!
Лыткин
Да что жила! Кому ж своего не жаль!
Губанин
На земское-то дело? Экой срам! Ну уж…
Аксенов
Стало быть, и делу конец. Отслужить молебен, да и собирать.
Губанин
У нас в рукавичном ряду уж и деньги готовы.
Голоса
В железном ряду хотят собирать. - Толкуют и в хлебном.-И в горшечном. - И в мясном. - И рыбаки.
Лыткин
А как же теперь товар?
Темкин
Прикинем.
Голоса
Известно, прикинем, что чего стоит. - Долго ль прикинуть. - В цену поставим.
Лыткин
А кто приценивать будет?
Темкин
Все мы же.
Голоса
Промеж себя выберем. - Всякий в своем ряду. - Свой суд короче.
Лыткин
Да как же я поверю чужому человеку свое добро ценить?
Аксенов
Мы не без креста ходим.
Темкин
Самому тебе не счесть, как мы сочтем.
Голос из толпы
Мы торговые люди, друг у дружки каждую деньгу насквозь видим.
Лыткин
Что ж такое! Лучше ложись да умирай!
Темкин
Ну и умирай! Ну, умирай!
Аксенов
Ты для себя для одного, что ли, жить хочешь? Так ступай в лес, да и живи себе. С людьми живешь, так и слушай, что мир говорит. Больше миру не будешь! Велит мир, так и всё отнимут.
Темкин
Да и отнимем, силой отнимем.
Лыткин
Да ведь это разор!
Темкин
Ну, да что на него смотреть, Петр Аксеныч! Как сказано, так и будет. На том все и станем.
Голоса
Все! - Все!
Темкин
Есть тут кто-нибудь из немцев?
Немец
Я.
Темкин
Ты согласен?
Немец
Да!
Темкин
Вот видишь ты, Василий! Ну скажи ты мне теперь, есть в тебе душа али нет?
Губанин
Брось ты его!
Темкин
Зреть не могу таких людей; вся душа во мне поворачивается.
Аксенов
(Лыткину тихо)
Что тебе жалеть-то! Какое ты приданое возьмешь! У ней, говорят, тысяч до двенадцати. Некуда будет тебе и деньги-то девать.
Лыткин
Да верно ли?
Аксенов
Вчера мы с ней о тебе говорили. Лучше, говорит, мне жениха и не надо.
Лыткин
Ну, хорошо, я согласен из своих. Только чтобы из жениных не трогать.
Голоса
Кузьма Захарьич идет! - Кузьма Захарьич!
Входит Минин. Все кланяются.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
[Те же и Mинин]
Аксенов
Мы положили третью деньгу брать
От денег, и с товару тоже.
Минин
Мало.
Аксенов
И те с трудом, а больше не сберешь.
Минин
Я знаю.
Аксенов
Тяжело одним. Помогут
Другие города.
Минин
Плохая помощь!
Мне ждать нельзя. Мне Бог велел идти.
Смотрите на меня! Теперь не свой я,
А Божий. Не пойдет никто, один
Пойду. На перепутьях буду кликать
Товарищей. В себе не волен я.
Послушайте!
Все обступают его.
Сегодня поздней ночью,
Уж к утру близко, сном я позабылся,
Да и не помню хорошенько, спал я
Или не спал. Вдруг вижу: образница
Вся облилася светом; в изголовье
Перед иконами явился муж
В одежде схимника, весь в херувимах,
Благословляющую поднял руку
И рек: "Кузьма! иди спасать Москву!
Буди уснувших!" Я вскочил от ложа,
Виденья дивного как не бывало;
Соборный благовест волной несется,
Ночная темь колышется от звона,
Оконницы чуть слышно дребезжат,
Лампадки, догорая, чуть трепещут
Неясным блеском, и святые лики
То озарялися, то померкали,
И только разливалось по покоям
Благоуханье.
Аксенов
Слава в вышних Богу!
Но кто же старец? Рассмотрел ли ты?
Угодников ты подлинники знаешь.
Входит Hефед.
[ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ]
[Те же и Hефед.]
Hефед
Где батюшка?
Минин
Что надо? Что случилось?
Hефед
Гонцы от Троицы живоначальной,
От Сергия-угодника пришли.
Минин
От Сергия-угодника? И старец,
Явившийся мне, грешному, был Сергий.
Голоса
Перст Божий! - Божья воля! - Чудеса!
Еще от нас Господь не отступился.
Hефед
У них письмо отца архимандрита
И келаря.
Минин
На воеводский двор
Ступай, Поспелов, прямо к воеводе!
Оповести его!
Поспелов уходит.
А вы сбирайте
Дворян, детей боярских, и голов,
И сотников стрелецких и казацких,
И земских старост, и гостей, и всяких
Людей служилых к воеводе в дом.
А ты, Нефед, домой! Веди гонцов!
Как есть с дороги, так пускай и идут.
Теперь в последний раз, друзья, пойду я
Боярам, воеводам поклониться.
Голоса
Господь поможет. - Он тебе поможет. -
Молиться будем! Господа умолим.
Все уходят.
СЦЕНА ВТОРАЯ
ЛИЦА:
Воевода.
Андрей Семенович Алябьев.
Биркин.
Семенов.
Минин.
Аксенов.
Поспелов.
Колзаков.
Роман Пахомов.
Дворяне, дети боярские, головы, старосты, богатые посадские люди.
Большая богатая изба в воеводском доме.