Варкула задумчиво погладил глубокие шрамы на лице. Возможно наследник из его сына никудышный, зато совсем неплохой союзник и исполнитель его замыслов.

Лано рядом переминался с ноги на ногу. Ему хотелось поскорее убраться из этого непонятного ему помещения. Зачем «старикам» зеркала? Зачем им нужны такие огромные строения, если сами они и на треть едва дотягивают от их высоты? В мозгу вспыхнула общая бесформенная неприязнь к старожилам: вечномолодые, вечнопостоянные. А эта их ми-ми-ка! Разве она не извращение природы?..

— Ты всё сделал? — Варкула вопросительно взглянул на сына.

— Разумеется, — немного помолчав, ответил тот. — Заменить одного из Смотрящих при Арене оказалось проще ожидаемого… Отец, твои слова… О том, что мы и ки'коны одних корней… Я хочу знать, с чего все началось. Индра назвал росей своими братьями, и тогда выходит, что…

— Ты много думаешь о пустом! — отрезал правитель, скрестив на груди руки. — Ты говорил с НИМ!

На окна опустились термостойкие ширмы. С потолка посыпался песок, заскрипели, раздвигаясь, древние плиты, открывая ночное черно-синее такое долгожданное небо.

— Да. Мне удалось перекинуться с Индрой парой слов: он и мысли не допускает о переходе на нашу сторону…

— Так верит Перуну? — Варкула недобро оскалился и взглянул на сына.

— Не то чтобы… Я вообще не понял: верит ли он во что-либо в принципе… Скорее он его… любит… С ним бесполезно договариваться. Это не наш тип. — Лано украдкой взглянул на отца.

— Хранитель жив?

— Возможно. Не было времени проверять. Отец, есть еще кое-что. Ты должен…

— Хорошо, — оборвал его Правитель. — Можешь идти и передать матери, что я желаю её видеть.

— И только? — удивленно просвистел Лано. — А вои? Они давно ждут.

Варкула поднял на первенца тяжелый взгляд. Сверху в зал ворвался мощный порыв ветра, вздыбив тяжелый плащ Правителя.

— Я, кажется, говорил тебе не соваться в государственные дела! — глухо обрезал он, взмахом руки, указав сыну на дверь.

— Когда мне приходить?

— Когда я сам тебя позову. — Правитель слышал, как Лано побрел к выходу, но оборачиваться не захотел. Он не любил своих детей и не желал лицемерить. Каждому в этом мире своё: кому-то дети, кому-то любовь, кому-то битвы, кому-то хлеборобство, а ему видимо — месть и вечный мрак одиночества…

Огромные черные врата с коваными навесными петлями преграждали путь к замку сводного брата. Эдельвейрик покачал головой, мысленно задавая себе вопрос и мысленно же отвечая себе на него.

Со старшим братом они никогда не были особо дружны… да и не братья они… так… сведеныши… Однако главное сейчас не это, а то, что Лиалину нужна поддержка. Сам Эдель не мог похвастаться наличием нужных связей, да и способности его по меркам росей были весьма посредственны, но необъяснимая тревога не покидала его уже который день. Что-то нависло над младшим братом. Что-то страшное, неотвратимое. Что-то, с чем ни Лину, ни ему в одиночку не справиться.

Прошло шестнадцать дней, как состоялся поединок. Целых шестнадцать дней! А Лиалин так ни разу и не пришел в сознание. Не помогали ни целители, ни ведуны, ни венседы. И, тем не менее, готовился суд! Суд над братом!!!

Эдель что было сил ударил звонарным кольцом.

— Что ты здесь делаешь?

От неожиданности Эдельвейрик вздрогнул и обернулся. Ириган! Хранитель Предрассветного Тумана сделал шаг навстречу и крепко обнял Хранителя Вечерних Сумерек.

— Где ты был так долго? Ириган, у нас беда. Лиалин…

Однако Ириган не разделал его радости. Отстранив младшего брата, он спросил его еще раз:

— Что ты здесь делаешь?

— Очевидно, пришел ко мне, — в распахнутых вратах стоял Наскаралим, мрачный как всегда. — Есть возражения?

Хранитель Ночного Мрака взмахнул рукой, как бы приглашая Эделя войти. Ириган хотел остановить младшего брата, преградив ему путь, но властный угрожающий взгляд Первородного, пригвоздил его к месту. Врата захлопнулись, отрезав Эделя от внешнего мира. Ириган едва не зарычал от бешенства, но делать что-либо было уже поздно.

Эдельвейрик огромными глазами смотрел по сторонам: такого пепелища он в жизни не видел. Все, что некогда было живым, давно обратилось в пепел и золу. Вместо лесов только обугленные коряги, вместо пруда — котлован с растрескавшейся глиной. И ни одной живой твари намного верст вокруг.

— Ты же не думал, что у меня здесь благоухают сады? — в голосе старшего из братьев слышалась явная ирония, но Эдель не отреагировал на нее, не за этим пришел. Ссорились они и на людях не плохо.

— Ну, у тебя и угодья…

— Ты еще в замке не был.

Будто услышав голос хозяина, входная дверь скрипнула и отварилась. На стенах в глубине коридоров вспыхнули факелы, освещая путь в гостевую залу.

Да. Замок оставлял особое впечатление. Хорошо продуманная архитектура фасадов, многочисленные арки и башенки. Внутри было также просторно, хоть и немного сумрачно. Может оттого, что Эдель здесь был впервые, но ничего ужасающего, как рассказывали многие, в нем не было. Ни одна из баек не подтвердилась. Не было не цепей, ни колодок, ни останков замученных жертв. НИ-ЧЕ-ГО. Наоборот, Эделю оказалось совсем не сложно представить цветущие клумбы и пару фонтанов. Нет. Это был не замок монстра. Тут что-то другое. Внутри было все просто донельзя и чисто.

— Вижу, ты оценил мои владения, — Наскаралим изящным жестом подал младшему брату бокал красного вина. — Не бойся, это не кровь. Такое лакомство я гостям не предлагаю.

Это была шутка, но Эделю она не понравилась. Он принял бокал из рук брата и немного отпил. Вино оказалось великолепным, чуть терпким с прекрасным букетом.

— Я слышал: тебя наказали. Твоя выходка на Арене воистину заслуживала кары. И как же ты улизнул из мира-между-мирами?

Эдельвейрик поставил бокал на край давно не топившегося камина.

— Я все еще там, — он поднял на брата усталые сиреневые глаза. — Это всего лишь мой энергообраз.

Хранитель Ночного Мрака крепко сжал его плечо, как бы проверяя слова Эдельвейрика, и, когда пальцы перестали ощущать живую плоть, довольно хмыкнул.

— Твой дар крепчает, — и, подумав немного, добавил: — отдаешь себе отчет в том, что с тобой сделают, если узнают, что вместо отбывания наказания, ты разгуливаешь по Березани? Пусть даже в таком виде.

— Отдаю, — последовал спокойный ответ.

— Так что понадобилось тебе от меня?

— Помощь.

— Думаю, Ириган бы тебе больше в этом подошел.

— У Иригана нет того, что мне нужно.

Наскаралим заинтересованно взглянул на младшего брата.

— У Иригана нет доступа к…Дашубе, — Эдель произнес имя Сияющего словно молитву, отчего Наскаралима аж покоробило.

— У меня его тоже нет.

— Ты вхож в Покои Дивии. Я знаю! Я за всю жизнь к тебе ни с одной просьбой не обратился! Прошу: призови хоть одного из Них! Только они могут спасти Лиалина.

При имени младшего из братьев Наскаралим вздрогнул как от пощечины. Едва заметно, и все же Эдель это увидел и на секунду оцепенел: такая буря эмоций отразилась в глазах Хранителя Ночного Мрака.

— Причем здесь… — Нас замешкался, подбирая слово, — твой брат.

— Что-то происходит, что-то готовится. Этот суд! К чему он, когда Лиалин даже в сознание не приходит? Ты же знаешь, как Перун относится к нему! Вдруг он придумает нечто такое…. Я не знаю почему, но последние дни меня преследует один и тот же сон. В нем Лин зовет на помощь… тебя… Это должно что-то значить, Нас!!! Понимаю! Это похоже на бред… но Лин… Ни меня! Ни Иригана!!! Я чувствую: Перун хочет найти ему замену в Деснице Сварога.

Наскаралим почти с жалостью посмотрел на Эдельвейрика.

— Это обычный кошмар. Ничего твой сон не значит. А суд — всего лишь формальность. Так всегда после Арены бывало. Шел бы ты домой, да выспался, как следует. Ничего с ним никто делать не собирается. И впредь подумай трижды, прежде чем идти ко мне! Больше таким гостеприимным я не буду.