В стороне работали радист и оператор радиолокатора.

— Мы достигнем гор около двадцати трех часов, — заметила Джил.

Пискатор поинтересовался, правда ли, что этот северный хребет, как рассказывал Джо Миллер, достигает двадцати тысяч футов? Вряд ли гигант мог точно определить их высоту — он не сильно разбирался в метрической и английской системах.

— Попадем туда и все узнаем, — ответила она.

— Интересно, выпустят ли нас обратно таинственные обитатели Башни, — продолжал рассуждать японец. — Впрочем, позволят ли они нам вообще проникнуть туда?

На этот вопрос можно было ответить так же, как и на предыдущий. Джил промолчала.

— И если нам это удастся, — не унимался Пискатор, — получим ли мы возможность осмотреть их загадочную обитель?

Джил закурила сигарету. Она была сейчас совершенно спокойна, предчувствуя, что с приближением к горам и к тайне, которую они охраняли, ей вряд ли удастся сохранить душевное равновесие.

Пискатор улыбнулся, в его черных глазах сверкнул огонек.

— Вы никогда не допускали мысли, что на борту может оказаться кто-нибудь из Них?

От неожиданности Джил подавилась дымом. Откашлявшись, она хрипло спросила:

— Как это пришло вам в голову?

— Они вполне способны заслать на «Парсефаль» своих агентов.

— И что же натолкнуло вас на эту мысль?

— Это лишь мое предположение, не больше… но вполне допустимо, что за нами следят.

— Я полагаю, это не только предположение. Что вас побудило так думать? Признайтесь мне, Пискатор!

— Ничего конкретного… ничего, кроме праздных размышлений.

— Возможно, ваши праздные размышления касаются какой-то личности? Кого же?

— Если даже и так, то называть ее было бы совершенно неблагоразумно. Вы хотите, чтобы я ткнул пальцем в кого-то… скорее всего — в совершенно невинного человека?

— А меня вы не подозреваете?

— Нужно быть последним глупцом для этого. Я просто размышляю вслух. Прискорбная привычка, от которой не мешало бы избавиться.

— Что-то я не припомню за вами обыкновения думать вслух.

Джил прекратила разговор, понимая, что он ничего не прибавит к сказанному. Остаток дежурства она пыталась обдумать слова Пискатора и привести все в какую-то систему. В конце концов, голова у нее разболелась, и она в совершеннейшем изнеможении отправилась спать. Может быть, он все-таки имел в виду ее?

Ближе к полуночи показались северные горы. В своем прогнозе Джил ошиблась лишь на две минуты. Хребет был скрыт облаками, но радары обрисовали его очертания — сплошная горная цепь, окружающая море. Файбрас, узнав ее истинную высоту, громко выругался.

— Тридцать две тысячи футов! Выше Эвереста!

Все выглядели озабоченными. Дирижабль не мог подняться выше тридцати тысяч, и Файбрас страшился даже такой высоты — в этом случае давление в газовых камерах приближалось к критическому, срабатывали аварийные клапаны и начиналась утечка водорода.

Капитан остерегался максимальных высот и по другой причине. Если судно неожиданно попадет там в поток теплого воздуха, объем водорода увеличится. Правда, это создаст большую подъемную силу, но также будет грозить безопасности полета. «Парсефаль» стремительно взовьется вверх; в подобных условиях пилот должен отреагировать молниеносно и заставить корабль снизиться в холодные слои атмосферы. Если запоздать с маневром, то увеличившийся в объеме газ способен разорвать стенки камер.

— Если придется переваливать через эту стену, — вздохнул Файбрас, — нас хорошо прижмет. Правда, Джо говорил…

Он замолчал, пытаясь разглядеть впереди темную гряду гор. Под ними тянулась извилистая лента долины, вечно окутанная туманом. Грейлстоуны уже давно исчезли. Но радары и инфраскоп показывали, что холмы внизу покрыты растительностью. Новая загадка: как удалось вырасти деревьям в этом холодном мареве?

— Сирано, — обратился к французу Файбрас, — опускайтесь до десяти тысяч футов. Мне нужно хорошенько осмотреть верховья.

«Осмотреть» их можно было лишь с помощью радара. Сквозь массивные клубящиеся слои туч никто не смог бы заметить огромный разлом у подножья гор, о котором говорил Джо. Вскоре на экране обозначился зев колоссальной пещеры трехмильной ширины, из которой вытекала Река. Чудовищный свод вздымался на высоту десяти тысяч футов.

— Джо явно преувеличивал, утверждая, что здесь может пройти луна, — ухмыльнулся Файбрас, — но это все равно впечатляет.

— Грандиозное зрелище, — отозвался Сирано. — Но воздух здесь очень холодный и тяжелый.

Файбрас приказал поднять корабль выше и идти курсом, параллельным горам, на расстоянии восьми миль. Чтобы избежать сноса из-за южного ветра, Сирано был вынужден сделать крен; затем, уравновесив дирижабль, он стал набирать высоту.

Тем временем радист пытался найти в эфире позывные «Марка Твена».

— Вызывай их, вызывай, — приказал ему Файбрас. — Сэм, наверное, хочет знать, что с нами происходит. А мне интересно, добралась ли до них «Минерва».

Он повернулся к остальным.

— Я ищу расщелину в горах. Здесь непременно должен быть разлом. Джо говорил, что сквозь него на минуту сверкнуло солнце. Возможно, ему померещилось — солнце здесь поднимается над горизонтом вдвое ниже, чем в средних широтах, и не может осветить ущелье, если оно не рассекает хребет почти до самого основания.

В 15.15 экран радара высветил вертикальную брешь. Дирижабль летел выше и несколько в стороне от основной гряды. Вблизи ущелья горы были невысоки, лишь отдельные вершины вздымались до десяти тысяч футов. Вскоре «Парсефаль» приблизился к разлому, и они увидели огромную долину, прорезавшую хребет насквозь.

— Похоже на Большой Каньон, насколько я помню ваши рассказы, — заметил Сирано. — Колоссальное ущелье! Стены тысячефутовой высоты… без длинного каната туда не спуститься! И скалы тут гладкие, как женский зад!

За невысокими горами вздымался новый каменный барьер, ограждавший Реку. Но если бы путешественники преодолели это препятствие и пересекли долину, то перед ними выросла бы другая отвесная каменная стена, тянувшаяся на пятьдесят миль. Да, если Клеменс собирается преодолеть этот путь по суше, его команде придется нелегко!

— Гинунгагап, — пробормотала Джил.

— Что? — удивился Файбрас.

— В норвежских сказаниях — первичный хаос, где родился Имир, первое живое существо, предок племени злых гигантов.

Файбрас фыркнул.

— Теперь вы мне скажете, что море населено демонами!

Он казался совершенно спокойным, но Джил понимала, — его выручает лишь привычка держать себя в руках. Однако не пора ли доверить штурвал более опытному пилоту? Конечно, у Сирано великолепные рефлексы и быстрота реакции, но он совершенно не имеет летного опыта. Что ему известно об аэронавтике в полярных условиях?

Здесь, на вершине мира, слабые солнечные лучи почти не грели, в воздухе сильно похолодало. За каменной преградой Река низвергалась в полярное море, отдавая тепло, собранное за тысячи миль пути. При контакте холодного воздуха с теплой водой вверх поднимались плотные массы тумана — о нем рассказывал Джо. Но воздух не согревался, и тут было значительно холоднее, чем за горами. Высокое давление внутри каменного пояса вытесняло холодный воздух наружу. Джо вспоминал, какой пронзительный ветер преследовал их по дороге к морю.

В полном отчаянии Джил была готова попросить Файбраса, чтобы он сменил Сирано. Пусть к рулю встанет она сама, Анна или Барри Торн, кто-нибудь из опытных пилотов…

Возможно, Файбрас тоже так считал, но он не собирался этого делать. Неписаный закон воздуха! Сменять сейчас Сирано — значит, подчеркнуть недоверие к нему, унизить его мужское достоинство.

Как это нелепо! Совершенно нелепо! На карту поставлены успех их дела и жизнь людей!

Но Джил не произнесла ни слова. Подобно другим, она молчаливо подчинялась традиции и, наверно, была бы оскорблена сама, если бы кто-то попытался намекнуть на неопытность француза.

Наконец, судно поравнялось с каньоном. Как они и предполагали, ущелье расширялось в сторону моря; из гигантского двухмильного разлома, как из аэродинамической трубы вырывались подгоняемые ветром облака. Казалось, вой урагана проникает даже сквозь обшивку дирижабля. Сирано направил корабль прямо в ущелье, стараясь, чтобы его не отнесло к югу. Двигатели работали на полную мощность, но «Парсефаль» шел со скоростью не больше десяти узлов.