— Когда ты хочешь, у тебя все получается просто замечательно!

— Стараюсь, — ответил он. — Ты обязательно должна приехать! Пока!

Элла вышла из мастерской в мрачном расположении духа. Портрет скоро будет закончен, а вместе с тем исчезнет и предлог для ее пребывания в Венгрии. К тому же у Дэвида скоро свадьба, значит, придется ехать домой.

Золтан сидел в машине с угрюмым выражением лица. Отлично, подумала она, это вполне совпадает с моим настроением. И села рядом.

Элла, конечно, была рада, что ее брат женится на Виоле Эдмондс — девушке, которую он любит. А мне надеяться не на что, грустила ежа. Я ему безразлична.

Они совершили экскурсию на полуостров Тихань — длинную косу, далеко вдающуюся в озеро Балатон. Всего миля отделяет ее от противоположного берега.

Тихань, как любезно сообщил ей Золтан, в 1952 году был объявлен национальным заповедником. На живописном холме стоит церковь XVIII столетия, построенная при аббатстве Св. Бенедиктина на месте церкви DC века. Они осмотрели этот прекрасный памятник в стиле барокко, а также сохранившиеся в подземелье могилы короля Эн-дре, великого реформатора, жившего в XI веке, и его супруги — дочери Ярослава Мудрого.

Поездка была довольно долгой, а когда подошло время ланча, Золтан повернул домой.

— Было очень интересно, — попыталась отблагодарить его Элла, когда они приехали. Но Золтан, ничего не ответив, направил машину в гараж, Элла вошла в дом и поднялась к себе в комнату, все еще находясь под впечатлением от поездки, На ланч Золтан не пришел, но девушка не решалась справиться о нем, думая, что он занят работой. Остаток дня она провела за написанием писем.

Обедать ей тоже пришлось в одиночестве. Уже второй раз на этой неделе! Элла мысленно повторяла имя возлюбленной Золтана, пытаясь представить себе эту счастливицу…

Спать она легла рано, а утром не чувствовала себя отдохнувшей.

Встретив Золтана во время завтрака, она заученно вежливо поздоровалась и села за стол. Она скорее умрет, чем покажет, что мысли о нем и о Жене Халаш мешали ей спать этой ночью.

— Доброе утро, Арабелла, — доброжелательно ответил Золтан.

Значит, свидание этой ночью с Женей Халаш смягчило его сердце, с горечью подумала Элла. В очередной раз сидя в темно-зеленом бархатном платье на атласной кушетке в его мастерской, она чувствовала себя ужасно несчастной. Надеяться, что в один прекрасный день Золтан полюбит ее, было глупо.

— Что-нибудь не так, Арабелла? — вдруг спросил он.

Она заметила, что губы его сжались. Видимо, он понял по выражению ее лица, что она думает о грустном. Она заколебалась, выигрывая время, и наконец придумала:

— Я вспомнила о доме.

— Тебе необходимо вернуться в Англию после вчерашнего телефонного разговора?

Элла вдруг испугалась, что Золтан хочет отправить ее домой.

— Да нет, ссора дома еще не закончилась.

— Ссора между твоим братом и отцом? — поинтересовался он, не забыв о том, как она откровенничала несколько недель назад.

— Иногда… эти скандалы длятся целую вечность, — уклончиво сказала она, хотя все давно уже кончилось, так как голос Дэвида был радостным. Ей не хотелось обманывать Золтана, но ситуация была безвыходная. Только бы он не догадался, что она грустит из-за его безразличия к ней!

— А что за история произошла с твоим братом? — спросил Золтан.

— Это касается нашей семьи, — начала она.

Золтан посмотрел на нее испепеляющим взглядом, видимо решив, будто она дает ему понять, что его это не касается.

— Я имела в виду… — попыталась она исправить положение, но Золтан не стал слушать.

— Оставь это при себе!

Через полтора часа он подошел к раковине в углу студии и бросил через плечо:

— Можешь идти!

В очередной раз Элле захотелось взглянуть на свой портрет. Интересно было бы наблюдать за каждой стадией создания картины. Но главное — она надеялась узнать таким образом, долго ли еще ей осталось быть с Золтаном.

Но он ни разу не предложил ей посмотреть, он даже, наверное, и не подозревал, как ей этого хотелось.

Элла безмолвно покинула мастерскую и вернулась в свою комнату. Она не видела Золтана ни за ланчем, ни за обедом и провела самый отвратительный день в своей жизни.

Утром в воскресенье Элла проснулась во взвинченном состоянии. Если у меня осталась хоть капля гордости, я должна немедленно вернуться домой, твердила себе она.

Но любовь была сильнее — несмотря ни на что, она хотела видеть Золтана.

— Мы работаем сегодня? — приветствовала она его, войдя в столовую.

— А ты бы не хотела! — отрезал он.

— Сегодня воскресенье, — объяснила она, думая, что он забыл. — Но если ты будешь работать, я с радостью посижу…

— Ты хочешь, чтобы я поскорее закончил? — спросил он нервно.

— Я не думала, что художники вообще куда-то торопятся, — заметила она вежливо и вдруг, неожиданно для самой себя, спросила: — Я налью себе кофе? — Спор сразу угас, и ей удалось взять себя в руки.

День начался не очень удачно, но спустя час, сидя в мастерской на атласной кушетке, Элла великолепно владела собой. Ей казалось, что напряжение, в котором она пребывала уже довольно долго, совершенно незаметно.

Вот Золтан остановился, посмотрел на нее, прежде чем сделать очередной мазок, и она постаралась придать своему лицу бесстрастное выражение. Даже проницательные глаза художника не могли увидеть того, что происходило в ее сердце.

Минуты текли, и где-то ближе к полудню Золтан стал бросать на нее частые взгляды. Элла подумала, что он о чем-то догадывается, это привело ее в панику. Она едва не сказала ему, что уезжает.

Вдруг кто-то постучал в дверь, и вошла Фрида. Прерывать работу хозяина не входило в правила Фриды, значит, произошло нечто важное.

Золтан говорил с экономкой на своем родном языке, и Элла, уловив слово «телефон», подумала, что опять звонит Дэвид. Она очень обрадовалась возможности поговорить с братом, но тут же испугалась: Золтан рассердится, если ему придется прервать работу ради звонка из Англии.

Внезапно она уловила имя «Халаш», и у нее закружилась голова. Звонили не ей, а ему! Он положил кисточку и направился к двери, совершенно не досадуя на то, что пришлось прервать работу. Ведь его звала сама Женя Халаш!

Возле двери Золтан остановился, словно вдруг вспомнив о существовании Эллы.

— Я должен уйти, мне звонят. На сегодня мы закончим, — заявил он и вышел.

Знаю, что звонят, и даже знаю кто! мысленно ответила Элла. И, глядя на захлопнувшуюся за ним дверь, дала наконец волю слезам.

Ревность настолько глубоко проникла в ее измученную душу, что она почувствовала: так больше продолжаться не может. Она встала с кушетки, подошла к двери. Пора возвращаться домой.

Элла окинула последним взглядом мастерскую Золтана, словно прощаясь с ним самим. Ее взгляд остановился на мольберте, и она медленно двинулась к нему. Настало время удовлетворить любопытство.

Она подошла и взглянула на картину. Но, к своему полному удивлению, не увидела там себя.

Элла стояла и смотрела на холст. Это был пейзаж!

Великолепный пейзаж, написанный подлинным мастером, но там не было ни одного очертания, напоминавшего человеческую фигуру или лицо.

Элла растерянно протерла глаза и снова воззрилась на холст. Все осталось по-прежнему. Но ведь Золтан столько раз смотрел на нее этим утром! Смотрел перед каждым мазком! Зачем, если он рисовал нечто совершенно другое?

Потрясенная своим открытием, в задумчивости она вернулась в свою комнату, надела брюки и теплый свитер. Она не знала, что и думать, ее решение уехать домой отодвинулось теперь на второй план, однако ей хотелось что-то предпринять, и она решила прогуляться.

Сама не заметив как, Элла дошла до пристани. Она думала о картине, которая оказалась не ее портретом, и о Жене Халаш, возлюбленной Золтана.

Элла перевела взгляд с покрытого рябью озера на лодку, в которой они с Золтаном плавали. Как я была счастлива тогда! Целых шестьдесят пять минут радости вместе с Золтаном…