Десяток скрэбов под предводительством офицера прорвались сквозь строй регенсдорфцев и кинулись к Мьедвитниру. Ломая без особого труда сопротивление одиноких бойцов, они быстро преодолели несколько десятков метров, и казалось, вот-вот достигнут старика. Карлик-офицер издал ликующий крик, в воздух поднялись дубины… А в следующий миг скрэбы оборвали свой бег: земля на их пути сделалась жидкой, бурлящей, точно каша в чане. Ноги карликов завязли, заскользили, и, в безуспешной попытке найти спасение, гориллы огласили воздух полными ужаса и боли криками.

Колдун даже не глянул в их сторону. Он сконцентрировался на маге-противнике. Не вызывало сомнения, что Мьедвитнир решил не только помочь Генриху, но также наградить древнерожденных Регенсдорфа несколькими минутами передышки. Отдышаться, унять панически метавшиеся мысли, сплотиться - вот в чем сейчас нуждались защитники города более всего.

Прошла минута, другая. За это время карлики несколько раз, как сонные мухи, сваливались с Генриха, но не успевал он подняться, как сила к ним возвращалась, и они вновь кидались на пленника, пытаясь его связать.

- Так им, так, Мьедвитнир! - слышалось со всех сторон.

- А ну, готовь! Сейчас покажем, как мы приветствуем чужаков! - раздавались все чаще и чаще бодрые выкрики. На усталых лицах гномов и домовых появились улыбки, гоблины с радостным визгом прыгали в гущу врагов, награждая скрэбов могучими ударами.

- Но вот лающий голос зеленого колдуна сделался громче. На его руках вздулись мышцы, вены стали похожими на толстых червей, забравшихся под кожу.

Несколько надгробий с треском раскололись, а земля вокруг Мьедвитнира покрылась глубокими трещинами. Из расколов к небу взметнулись языки пламени, скрыв на несколько секунд колдуна гномов. Потом жаркое пламя опало, и все увидели, что Мьедвитнир неподвижно лежит на земле, выронив бубен.

Кипящее варево под ногами пытавшихся захватить Мьедвитнира скрэбов успокоилось. Земля остыла, превратилась в замешенное дождем болотце. Скользя и падая, карлики поспешно выбрались на твердую землю и помчались к своим товарищам, не рискуя больше тягаться даже с обессиленным гномом. Однако в глазах защитников появились страх и обреченность. Даже Генрихом овладевало отчаяние.

«Все кончено! Все кончено!» - думал он, прекращая сопротивление. Карлики накинули на его ноги кожаные ремни…

И тут Мьедвитнир вдруг шевельнулся, приподнялся на локтях. Его полный отчаяния взгляд скользнул по рядам регенсдорфцев, потом остановился на зеленошкуром маге.

Губы гнома шевельнулись. Он с трудом дотянулся до бубна, поднял его над головой и слабо встряхнул. Последнее заклинание отняло у колдуна остаток сил. Рука его упала на землю, старик потерял сознание. Он уже не увидел, как из земли вокруг колдуна-карлика вырвались струи пара. Несколько мгновений они с ужасной силой били в небо, а затем успокоились, приняв форму рук. Эти странные руки, едва различимые в темноте, колыхались, точно пшеничные колосья. Одна из них задела скрэба и отдернулась, как от раскаленной сковороды, но в следующее мгновение рука решительно прижалась к мокрому ворсу. Кончики пальцев размякли, расплылись кружками-присосками, впились в кожу скрэба. Примеру руки-первооткрывательницы последовали другие руки. Они обвили скрэбу ноги словно щупальца, присосались к коже. Кол дун дико вскрикнул, попытался отодрать щупальца, но только сам намертво приклеился к ним пальцами.

Мех несчастного на глазах посветлел, изменил цвет из сочно-зеленого на дымчато-серый. Взвизгивая от ужаса, колдун затрепыхался, как рыбешка в сети, но руки-щупальца держали его крепко и, поглощая жизненную энергию жертвы, с каждой секундой обретали плоть, оживали. Карлик-колдун призвал на помощь товарищей-скрэбов, но никто из них не решился вступить в поединок с колдовскими созданиями.

Генрих не видел, что происходит, но, наверное, это было к лучшему. Потому что с тела колдуна вдруг начала сползать кожа. Она скрипела, как резиновая перчатка, морщилась, скатывалась сама собой в рулон. А под ней оставалась вопящая пустота… Хотя нет, если приглядеться, то пустота имела смутное очертание: карлик корчился и продолжал молить о помощи, но только был он теперь бесплотным духом, призраком. Наконец, вся кожа сползла с горбуна; вопль смолк. Несколько рук отлепились от несчастного, пошарили в темноте, но новую жертву не отыскали и вернулись к призраку. Послышался гул, точно неподалеку промчался табун лошадей, руки-щупальца мощным рывком втянули призрак скрэба под землю и сгинули вместе с ним. Единственное, что напоминало о происшедшем - это серая сморщенная шкура на краю Врат.

Навеянная магией сонливость схлынула с регенсдорфцев.

- Ну, что же мы теряем время? В атаку! - раздалось несколько голосов.

Силы вернулись и к Генриху. Он яростно забрыкался, кто-то ударил его ногой по голове, но этим только усилил сопротивление. Несколько уродцев попытались поднять Генриха, но что-то у них не сладилось, и гориллы, грубо бросив мальчика на землю, принялись орать друг на друга. Слов Генрих разобрать не мог, но уловил в этой перебранке нотки растерянности и паники. На поле битвы произошло что-то важное, но что? Пока Генрих силился понять это, над кладбищем вдруг пронесся крик:

- Гномы идут! Слава богам - мы спасены!

Боевое построение гномов не случайно именовалось «молотобой». Своей формой оно напоминало, а точнее, копировало молот - рукоятку с насаженной на нее «железкой». Ударную силу «молотобоя» составляли самые боеспособные воины. Не все они были молоды, но все имели отличное защитное вооружение. Двигаясь стремительным шагом, «молотобой» ударял широкой плоскостью в центр боевого построения противника, сметая все, что только попадалось ему на пути. Чем больший разгон набирали гномы, тем глубже проникал «молотобой» в расположение противника.

Конечно, на кладбище, где всюду громоздились могильные ограды, деревья, надгробья и склепы, для разгона недоставало места. Но желание победить все превозмогало.

Точно таран, пробил «молотобой» ряды противника. Задние ряды гномов напирали на передние, и собранная в единый кулак сила давила, сметала карликов, как пушинки. Гориллами овладела паника: из-за такого построения атакующих они не могли даже приблизительно определить их количество. Захватчикам казалось, что против них выступила огромная, неисчислимая армия. Быть может, прибывшее из Малого Мидгарда подкрепление.

«Железка» молота застряла, завязла в теснине боя, и тогда «рукоятка» неожиданно разделилась на две части. Ряды нескладно перестроились в шеренги - гномы, домовые, кобольды и другие древнерожденные двинулись, захватывая карликов в кольцо. А в центре «железки» грозного «молотобоя» гордо реяло знамя с рунами и орлом.

Скрэбы попятились. Никто уже не слушал приказов офицеров - угроза быть отрезанным от ямы-Врат казалась страшнее любого наказания.

Гном Ильвис охрипшим голосом выкрикивал команды, ему вторили гномы, отвечавшие за то или иное подразделение.

Если бы карликам хватило выдержки продержаться хотя бы десять минут, они бы поняли, какие ничтожные силы им противостоят. Сумей они присмотреться к атакующим, они бы разобрались, что большинство команд и приказов Ильвиса оставались невыполненными; что древнерожденные сумели только в первые несколько минут удержать правильный строй, а потом он развалился, превратился в обыкновенную неуправляемую толпу. Но именно хладнокровия чужакам и не хватило. Привыкшие к тому, что все их вторжения в Большой Мидгард происходили без осложнений, карлики теперь дрогнули. Вначале к Вратам метнулся один скрэб, потом другой, третий… Паника оказалась заразительной. Не прошло и минуты, как все карлики, отталкивая друг друга и выкрикивая проклятия, бежали к Вратам. Ужасная армия бесславно прекратила свое существование. Генрих поднялся. На его глазах в яму сиганули остатки чужеземного войска.