Его заметили. Некоторое время чужеземцы молча смотрели на него, потом он услышал в наушниках скафандра протяжные музыкальные звуки, будто кто-то стал напевать песню без слов. От группы отделились трое и направились к нему.

Шагов за сорок Иван Нестерович должен был остановиться.

Сердце колотилось от большого физического напряжения, в легких не хватало воздуха.

Остановились и посланцы с космического корабля. Они сосредоточенно глядели на конструктора, потом опять двинулись к нему навстречу, медленно, будто опасаясь враждебных выпадов.

Их походка была упругой, слегка раскачивающейся, ноги не сгибались в коленных суставах, а действовали цельно, словно были резиновые. Руки свободно извивались в любую сторону.

Вместе с тем более правильных пропорций туловища, плеч, головы и даже бессуставчатых конечностей Иван Нестерович не мог себе представить. Перед ним были чисто античные, идеальные формы.

Костюмы незнакомцев резко отличались от костюма Бурдина.

Если его защитная космическая одежда состояла из отдельных жестких секций, что затрудняло передвижение в среде с тяготением, то у обитателей космического корабля она была изготовлена из синеватой прозрачной чешуи, соединенной совершенно непонятным способом. Скафандры не имели иглы радиосвязи, за спиной не было и ранцев с аппаратурой, хотя радиосвязь между этими существами, без сомнения, была.

Не дойдя шагов десяти до Бурдина, посланцы с космического корабля снова остановились. Их большие черные глаза настороженно и неподвижно смотрели на Ивана Нестеровича. Он сделал шаг к ним навстречу, дружелюбно улыбаясь и приветливо подняв руку. Но тот, что шел в середине, поспешно схватил круглую коробку, висевшую на поясе. Короткая трубка в донышке коробки взглянула своим темным глазком в лицо конструктора.

«Оружие! – сообразил Бурдин. – Вот это уже нехорошо…»

– Оаниусс-са! – послышалось в наушниках скафандра. – Ауэа-а!

– Могу только выразить свое сожаление, – Иван Нестерович развел руками. – Я решительно ничего не понимаю.

Средний, первым поднявший коробку, остался на месте, двое других обошли Бурдина с тыла. В их руках были такие же коробки. Иван Нестерович очутился в центре треугольника. Он с недоумением следил за действиями незнакомцев. Коробки представляли собой неизвестное, но, по-видимому, сильное оружие.

– Да я же и сам собирался побывать у вас с визитом, – сказал Бурдин.

Он оглянулся на ракетоплан. Оставлять машину без присмотра не хотелось. Кто знает, какие намерения у этих существ?

Пока ясно, что его не в гости приглашают, а берут в плен.

Иван Нестерович опасался, что каждое его движение может вызвать со стороны незнакомцев враждебные действия. Поэтому он не сделал попытки возвратиться в свою машину и медленно двинулся в сторону их корабля.

Три конвоира всю дорогу не спускали с него настороженных глаз. Бурдин косился на коробки, пытаясь сообразить, какая же именно разрушительная сила в них кроется.

Подошли к кораблю. Конструктор «СССР-118» еще раз подивился его размерам. Корабль имел симметричную овальную форму. Бурдин не мог решить, где у него носовая и где хвостовая части.

Не увидел он и никаких признаков ракетного двигателя.

Подтверждалась его догадка: источником движущей силы корабля служил неизвестный людям вид энергии.

Сквозь прозрачную оболочку Иван Нестерович различил ярко освещенные помещения с аппаратами и без аппаратов. В нижней части корабля, как ему показалось, цвели какие-то растения.

Около открытого люка Бурдина поджидали восемь таких же рослых существ, как и его конвоиры. Они молча расступились, пропуская его вперед. Иван Нестерович поднялся по лесенке в тамбур, вошел в узкую овальную дверь. Ему жестами предложили снять космический костюм. Когда Бурдин сделал это, они, пристально присматриваясь к нему, провели пленника по узкому коридору и раскрыли одну из боковых дверей.

Бурдин вошел в светлую каюту. На него повеяло настоящим жильем, удобным, обжитым. И тут он снова вспомнил о своих спутниках. Где они сейчас? Запасы кислорода в их ранцах скудны, а просторы Урана неизмеримы, в них легко, затеряться.

Однако Иван Нестерович испытывал нерешительность. Поведение чужеземцев смущало его. Эти странные коробки, настороженность в глазах, в поведении… Может быть, подождать? Но за это время с его друзьями может приключиться беда.

Бурдин остановился на том, что все-таки ничего плохого от пришельцев из другого мира ожидать нельзя, а техникой они наверняка обладают такой, что сразу найдут штурмана и ассистентку. В противном случае у Игоря и Светланы через неделю кончится кислород и они погибнут.

– Послушайте, – обратился Бурдин к мужчине постарше, – нас было трое. Понимаете – трое? Вот: один, два, три. – Он пояснил сначала на пальцах, потом пересчитал своих конвоиров. – Один – Игорь, два – Светлана…

Иван Нестерович пояснял долго и с жаром, но так и не понял, дошла ли его просьба до сознания этих существ. Их красивые матовые лица остались бесстрастными.

– Игорь, Светлана, – скупо размыкая губы, произнес мужчина, к которому обратился Бурдин.

– Да, да! – обрадовался конструктор. – Игорь, Светлана!

Его оставили одного. Он осмотрелся. Постояв в нерешительности среди высокого залитого светом помещения, Иван Нестерович подошел к двери и осторожно толкнул ее. Дверь была заперта.

В комнате не было почти никакой мебели, если не считать подобие топчана – обтянутой тканью рамки на тонких проволочных ножках, и кубической, с закругленными углами, тумбочки.

Топчан имел такой тонкий ажурный каркас, что Бурдин вначале не решился сесть на него.

Но больше сесть было не на что, а усталость давала себя знать. Он присел на краешек топчана, готовый вскочить снова на ноги. Тонкие, не больше миллиметра, ножки даже не прогнулись под тяжестью его пятипудового тела.

– Замечательно! – вырвалось у Бурдина. – Вот это прочность.

Спустя несколько минут он спал, нарушая тишину каюты своим шумным дыханием. Сейчас он нуждался только в отдыхе.

Игорь и Светлана летели почти рядом. Радиосвязь позволяла им разговаривать. С помощью закрепленных на груди приборов Игорь следил за скоростью падения и за расстоянием, оставшимся до поверхности планеты.

Светлана освоилась с новым для нее положением свободно падающего тела. По крайней мере она могла спокойно разговаривать с Лобановым и обсуждать с ним дальнейший план действий.

– А где же наш командир? – спросила Светлана.

– Меня тоже удивляет, чего он там мешкает, – ответил штурман и стал вызывать Бурдина: – Иван Нестерович, алло, Иван Нестерович! Где вы? Отвечайте, Иван Нестерович!

Бурдин не отзывался. Штурман и девушка молча прислушивались к легкому потрескиванию в наушниках.

Игорь первый обратил внимание на то, что ракетоплан остался не только далеко в стороне, но и позади, хотя сопротивление атмосферы пока не ощущалось.

– Кажется, мы поспешили покинуть машину, – проговорил Лобанов.

– Да, – согласилась девушка, – верно, чудеса еще не кончились. Ракетоплан замедляет падение. Иван Нестерович остался в кабине. Только отчего же он не догадывается включить связь?

– Иван Нестерович! – снова закричал штурман. – Алло, Иван Нестерович!

И снова не получил ответа.

– Вот как получается… Хочешь не хочешь, а приураниваться надо. Летим дальше, Светлана Владимировна?

– Я тоже думаю, что остановки делать не следует, – отшутилась ассистентка.

По мере сближения с Ураном их глазам открывалась все более удивительная картина. Зеленые, синие и белые пятна расплывались, раздвигались далеко в стороны. Вот уже становилось ясно, что синие пятна лежат на поверхности атмосферы, а белые тонут внизу. Красные пятна по-прежнему оставались четкими, они, как льдины, плавали в зеленом океане, составляющем основной фон планеты.

Светлана никак не могла решить, где тут среди пятен твердое, где жидкое, а где газообразное. Глядя на темно-зеленые сгустки, она пыталась пофантазировать, вообразить под ногами леса, ну пусть не совсем такие, как на Земле, но где все же можно будет поваляться на траве, бездумно глядя в чистое небо. Девушка хорошо понимала, что желание это несбыточное, что ничего подобного на скованной холодом планете их ожидать не может.