— В чем дело?

— После того, как Калум принес маму домой, он попросил меня объяснить тебе пару вещей об отношениях среди даонаинов. Он подумал, что тебе будет удобнее услышать это от другой женщины.

«Отношения?»

— Что услышать?

— Понимаешь, у нас не так много женщин, как мужчин.

Виктория кивнула, вспомнив объяснение Алека, почему они не могут встречаться.

— Я знаю.

— Из-за этого наши обычаи изменились. Человеческая моногамия – когда парень уверен, что он отец детей. Но нам всё равно, кто кого породил, не тогда, когда наша раса может полностью исчезнуть. Поэтому мы радуемся, когда рождается ребенок, независимо от того, удосужились ли его родители пожениться или нет – наши браки не ограничиваются одним мужчиной, одной женщиной.

«Ого. Время оргии?»

— Как кучка мужчин и женщин вместе?

— Нет. По крайней мере, не тогда, когда речь идет о спутнике жизни. Женщины слишком большие собственницы, особенно если у них появляются дети. Обычно это двое или трое самцов и одна самка.

Когда Хизер повернулась, чтобы положить в тарелку тушеное мясо, Вик тупо уставилась на нее, гадая, когда же мозги встанут на место. «Больше одного парня на женщину. Твою мать». Это означало, что женщина, вероятно, любила и трахалась с несколькими мужчинами, состоящими в этих отношениях. «Поразительно».

— Мужчины обычно являются сородичами. Братьями. Алек и Калум – братья. Они из одного помета.

Вик почувствовала, как у нее отвисла челюсть.

Хизер ухмыльнулась:

— Похоже, ты уловила суть. Есть еще кое-что, но на сегодня с тебя хватит и этой информации. Подумай об этом, и мы поговорим еще раз. А пока, давай отнесем это моей матери.

Вик последовала за Хизер в спальню.

Дэниел сидел в углу в кресле-качалке с раскрытой на коленях книгой:

— Привет, Вики.

Сидящая на кровати, Хелен улыбнулась Вик. Ее глаза были ясными, а румянец вернулся к щекам.

Вик вздохнула с облегчением:

— Ты выглядишь намного лучше.

— Отчасти благодаря тебе, дорогая. — Хелен подняла брови. — На самом деле, я слышала, что ты отдала мне всю свою одежду и вернулась в деревню совершенно голой.

У Вик отвисла челюсть:

— Что прости?

Сжатые губы Хелен не скрывали ее улыбки, когда она с упреком взглянула на сына:

— У меня было ощущение, что он немного приукрасил.

— Парень может и помечтать, — сказал мужчина. Улыбка его была быстрой, а блеск в глазах озорным. — Вики отдала тебе всю одежду сверху, кроме лифчика.

Вик почувствовала, что краснеет.

— Ну, вот Дэниел, ты смутил ее, — отругала сына Хелен. — Вики, иди сюда.

Когда Вик подошла к кровати, Хелен притянула девушку к себе для нежного поцелуя в щеку:

— Я благодарю тебя за подаренное тепло. Аарон сказал, что я бы умерла, если бы вы с ребятами так быстро не залатали меня и не уберегли от холода.

Вик пожала плечами:

— Да, ты выглядишь очень хорошо, учитывая, сколько крови ты потеряла.

Девушка нахмурилась. На самом деле, Хелен выглядела слишком здоровой.

— Даонаины быстро поправляются, — сказала Хизер, передавая матери тарелку с тушеным мясом. — Аарон прислал это с Вики.

— Благослови его Бог. Я умираю с голоду. Извините меня, я поем. — Хелен попробовала еду. — Мммм, этот мужчина умеет готовить.

— Есть еще? — спросил Дэниел с жалким видом. — Знаешь, я сегодня тоже много работал.

— Ах, бедняжка. Ему пришлось нести свою маму, которая весит 45 килограммов, — сказала Хизер сладким тоном.

— Хорошо, я всё понял. — Парень вышел за дверь. — Между прочим, в ней как минимум 55 килограммов, — раздался его голос из другой комнаты.

Вик задохнулась от смеха, когда Хелен и Хизер захихикали.

— Итак, Вики, — сказала Хелен. — Расскажи мне о себе. После того, как ты привыкнешь быть оборотнем, то останешься в Колд Крик?

— Я не... — ее прервал стук во входную дверь.

Вик услышала приглушенные голоса, затем Алек вошел в спальню. Девушка ахнула. У него были брызги крови на лице и руках, еще больше на рубашке.

Она оказалась рядом с ним прежде, чем успела подумать:

— Ты ранен? Покажи мне.

Мужчина посмотрел на свою одежду:

— О, черт. Мне очень жаль, дорогая. Я должен был сначала переодеться, но Калум беспокоился о тебе.

Вик попыталась стянуть с него рубашку, чтобы посмотреть, откуда идет кровь, но Алек взял ее за руки:

— Это не моя кровь.

— Тогда... — «Он что ходил охотиться на оленя?» — Ладно.

— Спасибо, Алек, — сказала Хелен со слезами на глазах.

Хизер открыто плакала:

— Спасибо, Алек, — повторила она.

«Черт возьми, он сделал нечто большее, чем просто убил оленя». Вик схватила его за руку и потащила из комнаты. Ее челюсть была сжата так сильно, что слова пришлось просто выдавливать из себя:

— Ладно, я думаю, пришло время поговорить. Наедине.

— Хорошо. — Морщины на его лице стали глубже, отчего мужчина казался на двадцать лет старше.

Когда они вошли в хижину Аарона, та была пуста. Алек оставил Вик, чтобы самому помыться и переодеться, поэтому она свернулась калачиком в кресле у дровяной печи. Ей следовало бы подготовить аргументы, накричать на него, но мысли девушки всё время возвращались к беседе на кухне Хелен. «Неужели Хизер намекала ей, что Алек и Калум могут жениться на одной женщине? Вот почему никто из них не беспокоился о том, чтобы трахнуть ее? Калум сказал: «Мы с Алеком часто... делимся... нашими женщинами. Поодиночке или вместе».

«Круто». Странное чувство прошло сквозь нее. «Она может спать с ними обоими, и никто не будет возражать?» Вик неосознанно заплетала в косу прядь волос. «Это звучало довольно круто для секса и всего такого, но брак? Насколько это странно? Не похоже, что она когда-нибудь узнает – она просто тусуется с ними. Выйти замуж за двоих? Нет – и через миллион лет».

«Ни один из них не упоминал о браке. Зачем им это? Если оборотням всё равно, кто является отцом ребенка, то парни, вероятно, бесятся, когда одиноки». Вик поняла, что ее челюсть снова сжалась. Она откинулась на спинку кресла и приказала своим мышцам расслабиться. Она не ревновала парней – на самом деле нет. Она просто не хотела видеть, как «Декольте» и «Ледяная Королева» вцепляются в них своими когтями. Не из собственнических чувств, просто из вредности.

Когда Алек вошел в гостиную, она нахмурилась, увидев его бледное лицо:

— Хочешь горячего шоколада?

— Спасибо, кариада, но я не голоден. — Он опустился на диван напротив ее кресла. Смех, что всегда таился в его глазах, полностью исчез.

«Он назвал ее кариада. Дорогая». Вик обхватила себя руками:

— Алек, ты устал. Я могу подождать.

Попытавшись улыбнуться, он покачал головой:

— Я могу не спать какое-то время, и мне приятно твое общество. Калум сказал, что у тебя есть вопросы, и ты недовольна его ответами?

Она снова разозлилась:

— Он говорил бессмыслицу.

— В чем проблема?

— Почему никто не выслеживает этого… ферала? Я попросила его одолжить мне винтовку, но он отказался. И он никого не послал на охоту за ним.

— Ах, вот в чем дело. — Алек потер лицо руками. — Некоторые из наших традиций происходят от фейри.

«Вот мы снова возвращаемся к традициям».

— И?

— Фейри использовали луки и стрелы только при охоте на дичь. — Он пожал плечами. — Какое-то время люди тоже.

— Я не понимаю.

— Фейри сражались с другими фейри врукопашную или ножами. Лук и стрелы – в основном, оружие дальнего боя – использовались только на животных.

— О. — Вик нахмурилась. — Так оборотни не используют оружие или стрелы на других оборотнях.

— Именно.

— А охота? Ты этим не занимаешься?

— Если нужно, но только как кахир.

«Еще одно новое слово». Девушка сердито посмотрела на Алека.

Его губы дрогнули:

— Прости. Мы по-прежнему используем некоторые уродливые гэльские и валлийские слова с древних времен. — Он посмотрел на печь. За стеклянной дверью, с блестящей как пламя чешуей, кружилась саламандра. — Кахир – тот, кто защищает клан. Возможно, ты сказала бы воин? Защитник?

«Солдат». И Калум сказал Алеку: «мне очень жаль, кахир». Алек был кахиром».

— Ваш Бог якобы дал Калуму силу – силы – что угодно. А кахир получает что-нибудь? — спросила она без издевки, потому что чувствовала эту силу в Калуме, как будто через него прошел электрический ток.

— Что-нибудь? — Алек провел пальцем по синеватому шраму на левой скуле. — Плюс пол дюжины сантиметров в высоту, мышцы, сила. Все сразу. Я был копом и в хорошей форме, но двадцать четыре часа меня тошнило, и я старался не кричать, как девчонка. — Несмотря на легкий тон, в его глазах застыло воспоминание об агонии.

«Гадко».

— Ты единственный кахир в округе?

— Нас четверо на Северных каскадах, так как мы довольно изолированы. Рейнир сражается с адскими псами, и у него их семь или восемь. Церберы. Не собираюсь сейчас об этом говорить.

Изучая Алека, Виктория сжала губы. Она уже поняла там, в доме Хелен, что кровь на нем не от охоты на оленя. Она узнала этот уставший взгляд, она видела его в своем собственном отражении в зеркале.

— Ты убил ферала, не так ли?

Он кивнул. «Вот почему Хелен поблагодарила его».

— Значит, нападавший – оборотень, который сошел с ума. И ты не можешь... вылечить его или что-то типа того?

— Нет. Когда дверь закрыта, возврата нет.

— Дверь?

— В хижине мы рассказали тебе о портале в твоем сознании, который ты открываешь для трансформации. — В свете фонаря его глаза сияли зеленью леса.

— Ну... — она облегченно улыбнулась, — в моей голове нет портала.

— Закрой глаза и оглянись. Он вроде как где-то сзади. Светится немного. — На лице мужчины отразился вызов, который она не могла не принять.

Вик закрыла глаза. Да, ладно, было темно. Всё было черным. Она сделала вид, что ее взгляд повернулся по кругу, спереди, сзади... «О, черт». Ее спина напряглась, словно кто-то крикнул: «Внимание!»

— Да. Вот так, — пробормотал Алек.

«О. Мой. Бог». Ее глаза открылись, и она посмотрела на него.

— У меня в мозгу чертова дверь.

Алек попытался улыбнуться, но она видела, что это стоило ему больших усилий.