Детали увольнения Василия Сталина из армии через две недели после смерти отца в запущенной в массовый оборот версии через книгу его сестры чрезвычайно скупы. Брата вызвали к министру обороны (тогда это был Булганин) и посоветовали утихомириться. Предложили работу — ехать командовать в один из округов. Он наотрез отказался. Только Москва, только авиация Московского округа, не меньше! Тогда ему просто предъявили приказ: куда-то ехать и работать там. Он отказался. «Как, — сказали ему, — вы не подчиняетесь приказу министра? Вы, что же, не считаете себя в армии?» — «Да, не считаю», — ответил он. — «Тогда снимайте погоны», — сказал министр в сердцах. И он ушел из армии. И теперь уже сидел дома и пил — генерал в отставке.

Кремлевская охрана знает много. Ее сотрудник С. П. Красиков много лет спустя подтвердил, что и с памятью офицеров Девятого управления КГБ все в порядке:

— Девятого марта состоялись официальные похороны И. В. Сталина, а 26 марта генерал-лейтенант авиации В. И. Сталин был уволен из Советской Армии по статье 59, пункт «Е», без права ношения военной формы.

Тридцатидвухлетний генерал-лейтенант авиации прослужил в армии 14 календарных лет и 4 месяца, что в льготном исчислении составило 30 лет и 4 месяца. Ему была установлена пенсия 4950 рублей в месяц плюс единовременное пособие в размере шести окладов.

Василий с произволом не смирился. 23 апреля 1953 года он приехал в штаб ВВС заплатить партийные взносы. Но их у него не приняли. Из парткома он позвонил министру обороны маршалу Булганину, но тот от разговора с Василием отказался.

По выходе из штаба Василий встретил на улице трех курсантов из Севастополя, прибывших в Москву для участия в майском параде. Пригласил их к себе домой на Гоголевский бульвар. Угостил. Покрутил им кинофильмы, поиграл в бильярд, отдал почти все наличные деньги, а затем отвез в подразделение на Ходынское поле.

Серго Берия очень осторожен и осмотрителен:

— Смерть отца на него, конечно же, подействовала. Стал пить еще больше, не очень следил за тем, что говорил.

Писательница Л. Васильева, как человек творческой профессии, более смела и раскованна в своих предположениях:

— Пьяные крики Василия: «Отца убили!» — не могли не раздражать тех, кто затолпился возле опустевшего сталинского места в попытках занять его. Они звучали едва ли не обвинением им. Берии, Маленкову, Молотову это не могло нравиться. Есть мнение: его убрали по замыслу Хрущева. Василий якобы «много знал о нем и его окружении». Василий мог стать фигурой в большой игре, еще неизвестно в какой. Думаю, послесталинские вожди дружно согласовали между собой арест Василия: от греха подальше.

Юрист А. Сухомлинов:

— 26 марта, то есть всего 21 день спустя после смерти отца, Василия, не имевшего в личном деле ни единого взыскания, приказом министра обороны Н. А. Булганина увольняют в запас без права ношения военной формы. Тогда это называлось «уволить по пункту «е» за морально-бытовое разложение. Вообще-то за то же самое смело можно было увольнять самого Николая Александровича, поскольку пил он не меньше Василия и балерин Большого театра использовал «не по целевому назначению».

В личном деле В. Сталина есть служебная записка начальника Главного управления кадров МО СССР генерал-полковника А. Желтова на имя министра обороны Н. Булганина о том, что В. Сталина целесообразно уволить в запас по состоянию здоровья, с установлением военной пенсии. Но мнение главного кадровика не учли — уволили по дискредитирующим основаниям.

Точка зрения из Мюнхена более определенна, чем наши. А. Авторханов бескомпромиссен: «Аллилуева, вероятно, склонна думать, что брат бушует под действием алкоголя. Однако в дни похорон, очевидно, совершенно трезвый, неся гроб отца рядом с Молотовым, он вновь повторяет, что «отца убили».

Уверенность Василия, что отца убили, о чем он настойчиво и многократно повторял каждому, кто это хотел слышать (Василий, вероятно, надеялся, что армия заступится за своего Верховного), не была и не могла быть бредом пьяного. Он знал слишком много. Он знал, что заговорщики «организовали болезнь» Сталина, он знал также, что его отец думал о готовящемся заговоре. Бесстрашный молодой генерал, знающий тайну смерти отца, мог сделаться знаменем, даже организатором нового переворота против узурпаторов отцовской власти. Поэтому его дни на воле оказались считанными.

Сначала постарались избавиться от него по-хорошему. Министр обороны Булганин вызвал его к себе и предложил ему поехать в провинцию, в один из военных округов, но он отказался, желая остаться в Москве. Тогда его разжаловали, арестовали и посадили в знаменитую теперь своим зверским режимом Владимирскую тюрьму».

А теперь слово представителям стороны, заинтересованной сначала в изоляции сына Сталина, а потом, естественно, в замалчивании подлинной картины происшедшего. По словам хрущевского зятя А. И. Аджубея, Никита Сергеевич нередко вспоминал свои встречи со Светланой и Василием Сталиным. Он принимал их после смерти отца. Знал, что нелегко брату и сестре определить новый образ жизни. Светлана стойко отнеслась к перемене в своей судьбе. Иное дело Василий. На фоне непрерывных пьянок после похорон Сталина у него появилась маниакальная жажда мести, он угрожал какими-то разоблачениями. По Москве поползли слухи, что Сталина отравили.

Никита Сергеевич пытался усовестить Василия, помочь ему. Предложил пойти учиться в академию, сохранив звание генерал-лейтенанта. На какое-то время Василий успокоился. Светлана поблагодарила Хрущева за брата.

После разговора с Хрущевым Василий крепился недолго. Вновь запил, бросил академию. Никакие предупреждения уже не действовали.

Снова, как видим, старая песня — пил, кутил, говорил что-то непотребное. Что? Нет ответа. Раз пил, значит, нес какую-то ахинею. Но новейшие исследования не подтверждают усиленно навязывавшийся в течение полувека образ опустившегося пьянчужки.

Тот же С. В. Грибанов впервые раскрыл некоторые страницы его государственной и общественно-политической деятельности. В 1949 году генерал Сталин был избран депутатом Верховного Совета СССР. Раз в неделю он аккуратно являлся в приемную, встречался там со своими избирателями и, как правило, разрешал многие их проблемы.

В жизнь штаба ВВС округа молодой командующий внес тоже свой энергичный задор. Бывало, до полуночи сидели в кабинетах на скучных партсобраниях, заседаниях, травили анекдоты, курили часами махорку забуревшие штабисты. Василий запретил протирание штанов. Только начальникам отделов было позволительно задержаться на полчаса после рабочего дня.

Василий был молод, у него хватало энергии организовывать и коллективные посещения театров, концертов, вечеров отдыха в Центральном Доме Советской Армии, и выезды на охоту. В штабе ВВС его распоряжением открылись книжный киоск, затем театральная касса. И зачастую одичавшее от бесцельного торчания в кабинетах штабное воинство начало приобщаться к культуре.

Порой, когда читаешь в периодике о жизни Василия в эти годы, складывается впечатление, что не жизнь у него была, а сплошная пьянка. Хорошо бы нынешние трезвенники успели столько сделать, сколько успел «наследный принц», «инфант-генерал», «царевич Сталин»… Как только нынче не называют Василия. А он, между прочим, руководил боевой подготовкой авиации округа, много летал сам, был председателем Федерации конного спорта СССР. Селекция лучших пород скакунов — его заботы. Ветераны-конники, пережив после войны все исторические периоды — и волюнтаризм, и застой, и коммунизм 80-го года, и развитой социализм, и перестройку, — по-светлому вспоминают те, в общем-то, нелегкие послевоенные годы. И о Василии Сталине, при всех неровностях его характера, горячности, отзываются по-доброму.

Добротой-то этого человека те, кто похитрее да половчее, не брезговали пользоваться.

За что?

Есть такая фотография: улыбающиеся Никита Хрущев и сын Сталина Василий в летной форме. Кто бы мог подумать тогда, что пройдет некоторое время, и Никита Сергеевич упечет сына вождя в тюрьму. Мудра русская пословица: «От сумы да тюрьмы не зарекайся».