С одной стороны, сказываются не лучшие условия жизни. С другой — виноваты не самые ответственные партнеры для совместного воспитания детей. Иными словами, мужской пол. Наверное, мужчины все чаще испытывают сомнения по поводу создания семьи — есть ли в том резон? И дело не в сексуальной революции, уравнявшей в правах сексуальную жизнь человека с биологической. То, как представляют ситуацию доморощенные и профессиональные «адепты морали и нравственности»: дескать, мужчины испорчены женской доступностью и напуганы феминизмом, а посему храните, девушки, невинность до брака и наивность — после! Вся эта белиберда не имеет никакого отношения к реальности. Потому что в реальном мире мужчина нервничает из-за ощущения, которое вполне отчетливо выразил ирландский поэт Уильям Йитс: «Я, безусловно, видел больше мужчин, которых сгубило желание иметь жену и детей и содержать их в комфорте, чем мужчин, которых сгубило пьянство и шлюхи». Нелегко принять на себя ответственность не только за собственную персону, но еще и за жену, и за детей — ответственность за жизни как минимум троих человек! И если не навсегда, то по крайней мере на четверть века!

Ведь человеческий детеныш, будь перед вами хоть Маугли, чудо самостоятельности и образец слияния с природой — он все равно становится взрослым весьма нескоро. И нужно потратить минимум полтора десятилетия, прежде чем у юнцов и юниц начнут появляться хоть какие-то адекватные реакция на действительность. А сами себя содержать и защищать они научатся лет в 20–25 — и то не все. Поэтому женская особь вида Homo sapience, когда руководствуется инстинктами, чрезвычайно придирчиво выбирает себе пару. Ее подсознание терзают кошмары: если муж окажется ненадежным партнером и плохим добытчиком, нам и нашему потомству нипочем не пережить стольких лет «высиживания птенцов»! Мужчин такое «сканирование», естественно, раздражает — и они улетучиваются раньше, чем дама произносит окончательный приговор: годен! А вот женщина, которая делает выбор сознательно, не станет ориентироваться ни на «параметры биологического выживания», ни на яркость окраса, ни на пышность хвоста. Она не собирается ни себя, ни мужа оценивать в рамках биологической функции.

Во-вторых, у «биологического подхода» есть нехитрая альтернатива — пресловутая дутая «нравственность». Идеология во все времена активно напирает на моральные догмы: благодаря этим усилиям относительно недавно брак заключался на всю жизнь, покуда смерть не разлучит. Ребенок считался сверхпрочным «скрепляющим узы» элементом семьи. Считалось подлым и скандальным деянием бросить жену с ребенком — даже если «ребенок» уже, как в фильме «Тот самый Мюнхаузен», воинское звание получил, и уходящий супруг, соответственно, бросает не жену с ребенком, а «жену с офицером». Но уважающая себя личность — неважно, какого пола — не станет удерживать партнера посредством шантажа и манипуляций. К тому же зачем держать того, кто либо вырвется и сбежит, либо замкнется в себе, словно устрица? Ну, будет у вас супруг, который молча сидит в углу и отвечает недовольным сопением на любую попытку пообщаться. Толку-то… Значит, функции догмы, «цементирующей семью», себя потихоньку изжили.

Что касается требований «морали», то они служат, как уже говорилось, господину Социуму, а не нашему личному благополучию. Надо помнить об этом и ценить себя настолько, чтобы ни традиции домостроя, ни Левушка Толстой, ни пеленки, обкаканные первенцем Наташи Ростовой и Пьера Безухова вам были не указ. К тому же демагогия, свойственная любому смертному, в том числе и большим литературным величинам, и идеология, смазка государственных механизмов, где-то непременно смыкаются. Это «где-то» — стереотип, согласно которому посторонние дяди и тети норовят тебя, оригиналку, просчитать, обтесать, и приспособить к конвейеру, на котором захлебываются воплем миллионы голых, красных от ора комочков, произведенных на свет без малейшей на то личной причины (исключая самую физиологическую часть процесса).

У человека должен иметься собственный «центр управления полетом»: только так и можно взять свое направление. Тем боле, что сейчас Россия изо всех сил пытается сохранить статус кво, возложенный на женщину еще в древности — женскую обязанность… цемента, скрепляющего всю социальную пирамиду. Естественно, что любые проявления личной воли таят в себе некую опасность: цемент должен быть крепким и дешевым, а отнюдь не оригинальным или изысканным. Некая политическая партия так напрямую и заявляет в своем воззвании: «У русских женщин существуют десятки причин, чтобы не рожать — плохая экология, дорогая и некачественная медицина, плохие жилищные условия… Любите, чтобы мы не вымерли!» — видите, в каком направлении работает общественная мысль? Нет, чтобы обратиться к тому, кто отвечает за «причины, чтобы не рожать» — и ему, а не россиянкам детородного возраста предложить, пообещать, потребовать расширить социальные программы. Вместо этого женщине предлагают вывозить наше плохо устроенное общество на собственных — якобы хрупких — плечах.

Правда, если политические партии перестанут взывать к женскому сердцу, а начнут напрямую обращаться к правительству: повысьте ассигнования на «женские» и «детские» нужды, не то население страны лет через — надцать сократится втрое! — вот тут стерва может спать спокойно. Ее цель будет достигнута: господин Социум наконец усвоит, что женщина — нечто важное и весьма дорогое, и она, имея весьма богатый потенциал, не намерена выступать в роли «лошадиной силы». Тем более, что наряду со множеством материальных причин, согласно которым сейчас лучше не рожать, присутствует и целый ряд причин психологического характера: а первым пунктом в этом списке является опять-таки биологический аспект.

К тому же нашему обществу и в самом деле требуется мощный стимул к развитию. Не то мужская половина человечества атрофируется и просто-напросто превратится в рудимент. А вся тяжесть проблем, решений, трудностей и больных вопросов ляжет на прекрасный пол: мы будем играть роль не только цемента, но и кирпичей. И еще от нас постоянно будут требовать «любви, которая все превозмогает» — в том числе и социальные язвы. Вы готовы вынести все невзгоды — на том основании, что любить и рожать есть наша священная обязанность перед Богом, людьми, эволюцией?

Между тем люди, в чьем организме биологическая потребность размножения не срабатывает, встречаются в любое время и в любой стране. Даже в самой благополучной. Подобные «упорно бездетные» граждане на Западе, например, даже объединяются в клубы. Благодаря концентрации этих антиобщественных элементов их удалось посчитать. Вышло приблизительно 6 % от общей численности населения. Они не подрывают устоев — просто сетуют на «детоцентризм сознания». Потому что в отличие от геев, толстяков и чернокожих, им не приходится рассчитывать на политкорректное отношение со стороны общества. Хотя они не больше виноваты, что родились без жажды материнства и отцовства, чем гомосексуалист, родившийся с тягой к своему полу. Все объясняется генотипом, гормонами — физиологическим аспектом, а отнюдь не «извращенным сознанием эгоиста». Поэтому не спешите их обвинять — вполне вероятно, что их следует, наоборот, поблагодарить. За то, что не способствуют перенаселению нашей маленькой планеты.

Моя подруга — законченная стерва. Притом стерва успешная, благополучная и счастливая. Хотя на то, чтобы отвоевать свое право на счастье, она и потратила немало усилий и времени. Все наши общие знакомые, ее родня, да и моя тоже — мы дружим с детских лет — годами пытались ее разубедить и доказать, что «так не надо, а надо по-другому». Инка только смеялась: «Надо по-своему! И никогда — иначе!» Сознаюсь, долгое время я не понимала, почему она не желает обзаводиться семьей и детьми. Дети ее обожают. Когда она преподавала в частной школе, даже на переменах за ней хвостом ходили ученики и разинув рты слушали ее рассказы о чем угодно: хоть о глобальном похолодании, хоть о пирамиде Хеопса. Если мы собираемся в доме, где есть ребенок или несколько, через некоторое время малышня кучно собирается вокруг нее и приходится Инне развлекать всех — придумывать игры, травить байки, словом, работать нянечкой «на общественных началах». При этом она честно признается: на материнство у нее не хватит ни способностей, ни терпения, ни, главное, желания.