Три интересных донесения были помещены в правительственном отчете; я постараюсь суммировать их.

Первое. В ответ на призыв к спортсменам, помещенный в печати, два молодых британских офицера приехали в Рудрапраяг в 1921 году, заявив о намерении застрелить людоеда. Не знаю, какие у них были основания считать, что леопард пересечет реку Алакнанду через рудрапраягский подвесной мост. Во всяком случае они решили ограничиться засадой у моста и застрелить леопарда, когда он ночью там появится. С каждой стороны моста стоят башни, к которым прикреплены висячие канаты. Один молодой офицер засел в засаду на левом берегу, его компаньон — на правом.

После того как они просидели на этих башнях два месяца, спортсмен на левом берегу увидел, как леопард вышел на мост из прохода под аркой башни. Подождав, когда леопард оказался на мосту, охотник выстрелил. Зверь ринулся по мосту на другой берег, и спортсмен, сидевший на башне правого берега, разрядил в него шестизарядный револьвер. На следующее утро обнаружили кровь и на мосту, и далее на холме, куда убежал леопард. Так как предполагали, что рана или раны должны оказаться смертельными, то были предприняты поиски, которые велись в течение многих дней. В отчете сообщалось, что, после того как леопарда ранили, он не убил ни одного человека за шесть месяцев.

Мне это рассказывал человек, который сам слышал семь выстрелов и участвовал в попытках найти раненое животное. Оба спортсмена и человек, сообщивший мне эти сведения, считали, что леопард был поражен первой пулей в спину и, возможно, в голову несколькими следующими. Поэтому так старательно и долго искали труп. Выслушав подробное описание найденных кровавых следов, я решил, что были ранены лапы. Спортсмены ошиблись, думая, что нанесли раны в корпус и голову леопарда. Впоследствии мне было очень приятно узнать, что я оказался прав. Пуля, посланная охотником с левой башни, только слегка поранила подушечку левой задней лапы и оторвала часть одного пальца леопарда, а охотник с правого берега все свои пули послал мимо.

Второе. После того как примерно двадцать леопардов были уже пойманы и убиты в ловушках с захлопывающейся дверцей, еще один леопард, которого все считали людоедом, попал в одну из таких ловушек. Но так как население, состоявшее из индусов, не желало прикончить его из страха, что души людей, которых он убил, будут их мучить, то послали за индийцем-христианином. Этот христианин жил в деревне в тридцати милях от места происшествия; прежде чем он смог появиться, леопард, раскопав землю, внезапно вырвался из ловушки и убежал.

Третье. Убив одного человека, леопард залег со своей жертвой в густых зарослях. На следующее утро, когда начались поиски убитого, леопарда обнаружили, когда тот уходил из джунглей. После короткой погони увидели, как он вошел в пещеру, вход в которую был поспешно закрыт колючим кустарником и нагромождением камней. Ежедневно все более увеличивавшаяся толпа людей посещала это место. На пятый день, когда вокруг собралось около пятисот мужчин, пришел один человек, имя его не сообщается, но в отчете он упоминается как «влиятельный человек». Презрительно сказав: «В этой пещере нет никакого леопарда», он разбросал кустарник. Как только он это сделал, леопард, внезапно появившись, бросился из пещеры и проложил себе дорогу через расступившуюся толпу.

Если бы леопард-людоед был застрелен на мосту, прикончен в ловушке или по-настоящему закрыт в пещере, несколько сот людей не погибло бы, и гарвальцам не пришлось бы страдать от него так много лет.

В первый раз мне пришлось получить более определенные сведения о рудрапраягском леопарде-людоеде во время антракта оперетты Джильберта и Салливена[13] «Дворцовый страж», шедшей на сцене театра Шале в Найни-Тале в 1925 году.

От случая к случаю мне приходилось слышать, что в Гарвале существует леопард-людоед. Я читал в газетах статьи о животном, но, зная, что там имеется свыше четырех тысяч человек, которым разрешено иметь оружие, и много страстных охотников в Ленсдауне, находящемся всего в семидесяти милях от Рудрапраяга, я представлял себе, что эти люди буквально лезут в драку в нетерпеливом желании застрелить леопарда и что при этих обстоятельствах пришлый охотник будет принят не особенно любезно.

Вот почему, находясь этим вечером в баре театра с приятелем, где мы выпили по рюмочке, я был крайне удивлен, услышав, как Майкл Кин, в то время секретарь правительственного кабинета Соединенных провинций и позже губернатор Ассама, беседовал с группой людей о людоеде, стараясь убедить их заняться охотой на него. Судя по замечанию одного из окружающих, поддержанному другими, призыв Кина был принят без энтузиазма.

«Охотиться на людоеда, который убил сотню человек? Нет, ни за что на свете!»

На следующее утро я нанес визит Майклу Кину и получил все нужные мне подробности. Он не мог точно описать территорию, на которой действовал людоед, и порекомендовал мне отправиться в Рудрапраяг и связаться с Ибботсоном. По возвращении домой я нашел на столе письмо от Ибботсона.

Ибботсона — теперь сэра Уильяма Ибботсона, последнее время советника губернатора Соединенных провинций — совсем недавно назначили главой администрации в Гарвале, и одно из первых его мероприятий было направлено к избавлению округа от людоеда. По этому поводу он мне и написал.

Быстро закончив подготовку, я прошел по дороге через Раникет, Адбари и Каранпраяг и прибыл вечером на десятый день к дорожному инспекционному бунгало около Награсу. Когда я уходил из Найни-Тала, то не знал, что мне обязательно следовало запастись разрешением на занятие бунгало. Сторож имел приказание никого не пускать, если нет разрешения, поэтому шести гарвальцам, которые несли багаж и снаряжение, моему слуге и мне самому пришлось тащиться еще две мили по рудрапраягской дороге, пока мы не нашли подходящее место, чтобы остановиться на отдых и переночевать.

Пока люди занимались поисками воды и сухих сучьев, а мой слуга сооружал из камней походный очаг, я взял топор и отправился нарубить колючий кустарник, чтобы сделать ограду. Мы уже получили предупреждение в дороге — еще за десять миль от места стоянки, — что вошли в царство людоеда.

Вскоре после того, как был зажжен огонь, появился весьма взволнованный человек из деревни, расположенной на другой стороне горы. Он спросил нас, что мы делаем под открытым небом, и предупредил, что если мы здесь останемся, то один из нас, если не больше, обязательно будет убит людоедом. Этот добрый самаритянин по имени Мало Синг пришел, чтобы предостеречь нас, возможно подвергаясь большому риску, так как уже стало темно. Однако он выразил желание всех присутствующих, сказав: «Останемся здесь, саиб. В лампе достаточно керосина, она будет гореть всю ночь, кроме того, у вас — ружье».

Действительно, керосина было достаточно. Проснувшись утром, я заметил, что лампа еще горела, а мое заряженное ружье лежало поперек кровати. Но колючая изгородь оказалась очень хлипкой. Мы ведь были до смерти уставшими после десятидневного перехода, и, если бы леопарду заблагорассудилось посетить нас в эту ночь, он захватил бы весьма легкую добычу.

На следующий день мы прибыли в Рудрапраяг, и нас тепло встретили и приняли люди, которых Ибботсон соответственно проинструктировал.