- Если ты будешь таким же заносчивым и самоуверенным, то не миновать тебе беды.

   - И ты... мерзкий грешник, ты ещё смеешь меня учить?! - в глазах парня вспыхнула ярость.

   - Бог тебе судья. Я же не осмелюсь тебя чему-либо учить.

   Он что-то сердито вопил мне вслед, но я не прислушивался. Пересёк чёрное поле, как последнюю мрачную полосу своей жизни, как границу между жизнью и смертью - и вбежал в город. Бросился к дому Сеньки.

   Её мать и младшие сёстры с братьями - целых семь пар испуганных глаза, целых семь худых заморышей в старой одежде - были дома.

   - А где Сенька? - спросил я с порога.

   - Кто? - спросила немолодая уже женщина, в которой теперь с трудом угадывались следы былой красоты.

   - Ну... - нахмурился, вспоминая то имя девчонки, которое она назвала во вторую ночь после нашего знакомства, - Я ищу Софью.

   Хозяйка грозно поднялась. Сверкнуло лезвие ножа, которым она до моего появления крошила морковку.

   - Это к тебе она по ночам бегает?

   - Ну...

   Замялся, не зная, как ответить. С одной стороны, мы и в правду до того встречались только при свете луны и звёзд. С другой, не в том смысле, о котором подумала её мать.

   - Если она однажды придёт брюхатая, то я её в речке утоплю! - женщина сердито потрясла ножом у меня под носом.

   Сенькины братья и сёстры взвизгнули от страха. Ох, ещё и побьёт несчастную, когда та вернётся!

   - Мы всего лишь разговариваем...

   - Вот от этих-то полуночных разговоров у меня и родился её старший брат! - саркастически усмехнулась мать моей подруги.

   - Кто? - осмелился пискнуть мальчишка шести лет.

   - Тот, который умер прежде, чем появились вы! - сердито объяснила им мать.

   - Я хочу с вами поговорить. Наедине, - многозначительно покосился на выводок детёнышей.

   Ребятня медленно прошла мимо родительницы, с опаской косясь на нож, прошмыгнула мимо меня - и высыпала за дверь. Кто-то из них вернулся чуть погодя и беззвучно прикрыл дверь, забытую открытой при поспешном отступлении.

   - Ты будешь о ней заботиться? - спросила женщина, устало опускаясь на лавку.

   Пылко отвечаю:

   - Разумеется!

   - Я тебе не верю. Мужчины любят обманывать, - она нахмурилась и как будто постарела лет на десять-пятнадцать.

   - Чем мне доказать вам?..

   - Когда она вернётся, мы пойдём в церковь. И если ты действительно хочешь заботиться о ней, тогда женишься на ней.

   Церковь... Торопливо отвернулся от матери Сеньки, чтобы она не увидела, как перекосило моё лицо от упоминания этого страшного места: тело ещё не забыло самых жутких слов, особенно того, которое ранило одним своим звучанием, и было ещё более неприятным для детей луны, чем упоминание о безжалостной разящей заре.

   - Если ты уже женат или не хочешь брать в жёну мою Софью, тогда убирайся сейчас же, до её возвращения! - хозяйка поднялась и мрачно вонзила нож в столешницу, - Или я тебе убью! Клянусь, я тебя убью!

   Меня поразила ненависть в её глазах. И лишь позже я понял, чего она боится: когда-то давным-давно она была молодой и глупой, доверчивой и способной любить - и осталась одна с маленьким ребёнком... Тот не перенёс тяжёлой голодной жизни... мне жаль эту женщину и я... похоже, я люблю Сеньку... но пойти в церковь... Ох, меня бросает в дрожь от одного воспоминания об этом месте! И если я вдруг осыплюсь пеплом, едва ступив на первую ступень церковной лестницы, что станет с моей Сенькой? Люди подумают, будто я дьявол, а она - соблазнённая мной девчонка. Люди расправляются с другими так же хладнокровно, как заря с нами... С теми, кем я был ещё этой ночью... Но меня так пугают те же вещи, что и прежде... Так, значит, часть Тьмы осталась во мне? Её не всю выжгли солнечные лучи?

   И я был близок к тому, чтобы сбежать, даже оглянулся на входную дверь, прикидывая, сколько до неё шагов. А потом вспомнил о недавних родственниках. Они не простят моей измены. Если не смогут справиться со мной, тогда уничтожат ту, из-за которой я лёг под солнечные лучи. Ох, бедная Сенька! Я люблю тебя больше жизни, но из-за меня ты теперь можешь погибнуть! Что же я с тобой сделал?! Зачем я вообще встретился с тобой?!

   Но мир не изменился, как ни молил я: опасность для единственного дорогого мне существа не исчезла в пламени Божьей милости. Да и дети ночи, полагаю, остались невредимы, всё так же отсыпались в каких-нибудь пещерах или подземельях, накапливая силы для встречи со мной. А может, они не поймут? Ну, хотя бы не сразу догадаются? Ведь они не знали, что я дерзнул встретиться с разящей зарёй! Но они помнят, кто 'сделал Кирилла слабым' - и непременно придут к ней. Даже если они не поймут, что случилось со мной, они обязательно найдут Сеньку - и растерзают её. Они злые после проигрыша в битве другому клану - и непременно сорвут на ком-то злость.

   Скрипнула дверь - и бледная девочка-подросток растерянно замерла на пороге. Она не узнала меня поначалу, так как прежде не видела при свете дневного светила, однако как-то догадалась потом, быстро шагнула ко мне, поймала мрачный взгляд матери, стеной вставший между нами, остановилась.

   - Ну так что, ты женишься на Софье? - решительно спросила женщина, выдёргивая из столешницы нож.

   Если откажусь, то она отплатит мне не только за моё предательство, но и за того, растоптавшего её собственные мечты и веру в людей. Или, ещё хуже, она выплеснет свою злость на Сеньку, когда я уйду, испугавшись.

   - Ты женишься сегодня на моей Софье?!

   Может быть, если я отчасти стал человеком, церковь хотя бы ненадолго подпустит меня к себе? О, как же мне этого хочется, хотя я до дрожи боюсь её! И пусть потом мне станет дурно, пусть меня вынесут наружу, едва живого от боли... лишь бы ожогов не появилось на теле! А в искажённом от муки лице и моих воплях я обвиню приступ давней болезни... Но тогда я смогу быть рядом с Сенькой, буду защищать её...

   А малявка смотрела на меня широко распахнутыми глазами. Ей хотелось мне верить: она ещё не разучилась...

   - Пойдём, - сказал я решительно, старательно маскируя свой страх перед тем опасным и жутким местом.

   - Софья, возьми мою праздничную шаль, - приказала хозяйка дома, - У меня нет денег, чтобы купить тебе подвенечное платье, да и твой любовник не выглядит достаточно богатым, чтобы позволить тебе эту радость. Однако ты должна выглядеть нарядно.

   Юная девушка бросилась к ведру с чистой водой, зачерпнула её, тщательно вымыла руки и лицо над мусорным ведром, затем достала старый гребень, в котором не хватало примерно четверти зубьев, торопливо расплела растрепавшуюся косу, расчесалась, в спешке то и дело вырывая волосы. Впрочем, от боли она не плакала и не стонала, только лишь морщилась на мгновение, когда вырывался какой-либо волос. Затем Сенька вынула из древнего грязного сундука, который готов был рассыпаться не то, что от удара, от одного лишь резкого прикосновения, белую узорчатую шерстяную шаль, закутала плечи.

   Мать оттолкнула дочь от сундука, достала старые тусклые шпильки - и уложила косу дочери вокруг головы как корону. Мне стало досадно, что не взял с собой нескольких монет, заработанных за последний рассказ две ночи назад. Тогда я не успел подарить их моей подруге - дед поймал меня уже у выхода из пещеры и велел собираться к битве. Тогда я оставил деньги в пещере, у моего каменного ложа - другим детям тьмы они были ни к чему. Ими пользовался только Эдвард, одинаково любивший и вырядиться по последней человеческой моде, и крови попить из юных людских женских тел, и поразвлечься на ложе, что с женщинами ночного народа, что - с дневного. Но дядя сам добывал себе деньги, безжалостно обирая жертвы мужского пола, так что я не боялся, что он позарится на скромное содержимое моего кошеля. А потом мне стало не до денег... К тому же, теперь я не смогу вернуться за ними в пещеру моего клана. Точнее, не хочу. Да и зачем?..