Он сделал шаг назад, к яме.
Девушка, чью голову обхватил золотой убор в форме птицы, который, казалось, был объят огнём, грустно улыбнулась и покачала головой. Она стояла на пороге, всего в нескольких шагах от него. За её спиной были темнота и пустота. За её спиной было царство ночи и теней - он вдруг явственно понял это. И приблизиться к ней можно было только умерев. Но её глаза... её улыбка... он всегда искал её взгляд и её улыбку... вечно искал... искал и не находил... Просто потому, что она ждала его там... Самая красивая из всех женщин, когда либо существовавших в обоих мирах.
Подросток улыбнулся ещё шире и ступил назад. Ещё шаг. Второй. И погрузился в яму. Стражнику ещё какое-то время снилось в кошмарах лицо осуждённого на казнь. Лицо, на котором была улыбка...
Ведь он всегда искал только одну её... вечно искал и везде... искал и не находил... просто потому, что он искал её в мире живых, а она ждала его там... просто она ждала его там...
- Ты спятил? Местные нам головы снимут! - возмутился крепкий старик, оттаскивая своего спутника - мужчину средних лет - от стены пирамиды. Тот сопротивлялся и смотрел на древнее каменное сооружение как завороженный, - Да что с тобой? Рехнулся, что ли?
- А если... - сказал другой из спутников и поёжился.
- Что если?! - проорал старик.
Он приехал сюда торговать. Ещё только свихнувшегося слуги ему не хватало! И так была задержка в пути. Был трудный путь. Трудный и опасный. Тем более, что из-за этого негодяя они заплутали.
- Говорят, что эти штуки - большие склепы мертвецов-царей прошлых эпох - охраняет какое-то страшное проклятие, - хотя охранник был весьма высоким и мускулистым, хотя он уже не один десяток разбойников прикончил, некоторых даже голыми руками, однако ж сейчас он был бледен и дрожал, робко поглядывая на высоченные древние каменные сооружения.
- Бредни! - проворчал купец.
Старик злобно дёрнул за волосы юнца, мешавшего ему.
- Чего застрял как камень?! Пошли!
Тот вздрогнул, обернулся. Что-то было такое жуткое в его серых глазах.
- Что за рожа вообще? - заорал купец, брызжа слюной, - Я тебя, что ли, от бабы твоей оторвал?! Кто за тебя, щенка такого, вступился? Кто взял тебя в караван?! Где твоя благодарность?
Видно было, что сероглазый мужчина двигался неохотно, с таким трудом, словно к его ногам приковали тяжёлые цепи. На первом же отдыхе после сделки он напился. Пил всю дорогу до дома. И вскоре после возвращения в родной город умер в какой-то глупой пьяной стычке...
Просто он всегда её искал. Только её одну. Всегда искал её взгляд и её улыбку. Вечно искал и не находил...
Врачи мягко, но твёрдо разбудили его.
- Сожалеем, но вам придётся последовать за полицейскими, - сказал один из них, часто заботившийся о нём. Сказал и виновато опустил глаза.
Серые глаза недоумённо обвели всех присутствующих: врачей, нескольких полицейских, двух плачущих медсестёр. На миг задержался его взгляд на том черноглазом молодом мужчине, явно южных кровей. Кажется, уже видел его недавно. Тот молчал, кусая губу. В глазах было отчаяние. Он так ничего и не сказал.
- Просто вы... как бы это... - голос врача дрожал - отпускать чудом спасённого пациента, когда тот ещё не успел оправиться толком, да ещё и в такое место, ему было мучительно, - Когда-то вы подожгли наш единственный в городе музей... и наши власти не могут отпустить вас... хотя люди их просили о милости.
- Почему? - наконец-то сказал хоть одно слово пациент.
- Вы однажды спасли девушку... - глаза врача округлились, - Вы... не помните об этом?
- Тот огонь сжёг всё. Всю мою жизнь, - ответил мужчина равнодушно.
Ветер вдруг проник в палату и всколыхнул белые полупрозрачные занавески. Больному вдруг примерещилась девушка в белой одежде и массивном золотом украшении на шее. Босая, она стояла у окна и смотрела на него пронзительными чёрными, жирно обведёнными глазами. Видеть её лицо ему было радостно. Так радостно, что ничего в мире больше не имело значения.
- Следуйте за мной, - тихо сказал один из полицейских, молодой и серьёзный, лет так тридцати.
Его лицо было смутно знакомым. А ещё было неясно, почему у него такой виноватый взгляд.
- Простите, что опять ничем не смог вам помочь, - сказал тот смутно знакомый незнакомец.
Поджигатель музея промолчал. Он отвык от ярких эмоций. Вся жизнь давно стала однообразной чередой из серых дней. Он смутно уже начал вспоминать горящую залу в музее и занесённые над ним белые кроссовки в красных пятнах - тело отчаянно ныло, словно его опять избили, долго и злобно.
- Я исследовал ваше дело... - не дождавшись никакой реакции, виноватый полицейский добавил, - Ну, о поджоге в музее. Неужели... вы меня совсем не помните?
- Я не помню ничего, - тихо ответил больной и протянул ему руки. Почему-то именно ему.
- Должно быть, это очень страшно, - участливый полицейский тяжело вздохнул.
Девушка в белом платье теперь стояла возле двери и опять грустно улыбалась. Она переживала из-за него. И этого было достаточно. Потому что все остальные были не важны.
И сероглазый мужчина улыбнулся ей. По спине полицейского поползла струйка пота. Он не понимал, почему этот несчастный арестант улыбается в такой ситуации. Кажется, всего-то была одна сигарета и упавшая газета, а ещё испортившаяся система пожарной безопасности за которую ночной сторож в общем-то не отвечал. Просто вот так по глупости или сонливости уронить сигарету и газету... И несколько лет сходить с ума от одиночества в одиночной камере. И даже спасение человека, такая отчаянная отвага, даже это не может его спасти. А всё какое-то сгоревшее старьё из музея, так называемое богатство! Девчонок бы так спасали как этот хлам! Никто из тех, чьи окна выходили на тот закоулок, так толком и не среагировал...
У черноглазого мужчины, одетого как простой горожанин, вдруг зазвонил мобильный телефон. Тот быстро оглянулся, но трубку всё-таки взял:
- Да, солнце? Да, я сейчас занят. Что, говоришь? Упала?.. Без сознания?! О, боже! Ты позвонила в скорую?! Я сейчас же приеду! - и он выскочил из палаты, судорожно сжимая в руке мобильный телефон.
Откуда-то из коридора донеслось:
- Ну, и что, что у меня отобрали права! Ну и что, что полиция?! Да говорил я с ними и не раз! Солнце, держись!
Поджигателю музея вдруг ясно представился знойный день над южной страной. Тяжкий путь через землю, усеянную трупами. Взгляд той, что ждала его с краю. И огонь, который сжёг всё. Всё сжёг, что было. Сжёг всё его прошлое и всё его будущее. Огонь, который сжёг всё. Сжёг всё. И на душе стало как-то легче.
Девушка в странной одежде продолжала ему улыбаться, и он резко слез с кровати на пол, ступил к ней. Быстро подошёл, протянул руку, чтоб коснуться её щеки. Но пальцы прошли сквозь неё и уткнулись в дверной косяк. Просто её нет в мире живых. А значит, всё остальное бессмысленно. Он обернулся к полицейским, спросил того, сочувствующего:
- Ну, пойдём? - и улыбнулся.
Просто он вспомнил, что она всегда ждала его там. А значит, что бы ни случилось в этом суетном океане жизни, однажды он опять вернётся к ней. Она ждёт его там. Она всегда его ждёт. Только одного его. Просто ей, как и ему, больше никто не важен.
От улыбки арестованного полицейского опять прошиб холодный пот. Несчастный страж порядка, который ничего так и не сумел сделать для того, кем искренне восхищался, не понимал, почему поджигатель музея улыбается в такой ситуации. И полицейскому вдруг явственно вспомнился кошмарный сон, который с раннего детства и до сих пор преследовал его. Сон, где он тоже был стражем порядка, в какой-то древней и южной стране. И там он должен был казнить воришку, совсем ещё юнца. Должен был столкнуть его в яму с ядовитыми змеями. И юнец это прекрасно понимал, должен был представлять, какая ужасная смерть его ждёт. Но мальчишка улыбался! И ступил в яму со змеями сам. Вроде стражнику и выбора особого не было. Но эта счастливая улыбка и эта поспешность юнца глубокой раной легли ему на душу. Он никак не мог понять, что же такого было в жизни юнца, чтоб так улыбаться перед смертью и самому ступить в яму с ядовитыми змеями?! И теперь похожая ситуация случилась наяву: стал полицейским и обязан наказать преступника. Но почему же тот так улыбается в такой ситуации? И до чего ужасное чувство: один в один как в том проклятом кошмаре!