Исчезли зеленая полянка в россыпи ярко-голубых и красных цветов, густой темный лес, простирающийся до горизонта, и все-все, что бы-ло нарисовано на картинке. Остался висеть на стене только чистый лист бумаги.

Закачался маятник, отсчитывая секунды; в комнату прорвались звуки вечернего города; на стенах причудливыми тенями зашевелились от-блески уличных фонарей.

А Коська не знал — верить или не верить тому, что услышал и увидел он в этот вечер в полутем-ной комнате. Так все было похоже на сказку, а сказок, как учили его в школе и дома, на самом деле не бывает. Нет, они, конечно, бывают, но в книжках для маленьких, чтобы дети не плакали. Коське же очень хотелось, чтобы сказки были в жизни.

Он закрывал глаза, вспоминая, как серьезно оглядывался Старичок-Боровичок, как он при-слушивался и моргал, весело смеялся и загадочно разговаривал. И обещал ему волшебные слова.

— Двенадцать и один, — повторил Коська. — Что же это за время такое? Никогда наша Кукушка не куковала больше двенадцати раз, — вспомнил он. — У нее и завода не хватит. Взрослые всегда правы. Ничего волшебного в жизни нет, — с грустью по-думал он и погладил рукой опустевшую картинку. — Только почему Старичок-Боровичок исчез?

Сделав для себя малоутешительный вывод, что взрослые всегда правы, остаток вечера Коська провел бесцельно. Ему ничего не хотелось делать. Взял в руки книгу, но и самая интересная сказка, которую он мог читать с закрытыми глазами, се-годня казалась страшно скучной. Включил теле-визор, но скоро его выключил.

— Одни и те же мультики по сто раз показыва-ют, — проворчал он. — Писателей полным-полно. Что им трудно сочинять или не умеют? Вечно на экране этот глупый Слон с простуженным голо-сом и попугай, похожий на разукрашенное яйцо. Интересно, где Слон простудился? В Африке же всегда жарко…

Когда один дома, все из рук валится. Книжки не шли на ум — глаза видели буквы, а до сознания не доходило. Игрушки так и не дождались Кось-ки. И лишь кот Пират, выпущенный из кладовки под "честное слово", угадал настроение мальчика и великодушно позволил погладить свою мягкую "тельняшку", подергать за рваное ухо и поиграть полосатым рукавом, а сам, прикрыв единственный целый глаз, лежал на Коськиных коленях и тихо мурлыкал.

— Если тебе нра-а-вится гладить меня, пожа-а-луйста. Я не про-о-тив. Тем более, что мне самому это нра-а-вится.

Так вдвоем они коротали время, дожидаясь возвращения мамы и папы.

Когда повернулся в дверном замке ключ, Кось-ка выбежал в коридор. Он хотел было уже обнять маму, но его остановило удивленное восклицание.

— Что за чудеса? — спросила мама.

— Ты почему не спишь? — спросил папа.

Они возвращались домой, думая, что сын спит и никто не помешает им поспорить о спектакле. Ведь им так редко удается сходить в театр. А это такой праздник! И всякий раз, покидая сказочный храм искусства, они обещают друг другу прихо-дить в театр каждый месяц, два раза в месяц. Но, конечно же, никогда не выполняют обещание. А жаль. Взрослым не меньше, чем детям нужны сказки.

Коська появился перед папой и мамой, оборвал сказку родителей.

Папа посмотрел на маму, мама посмотрела на папу, оба пожали плечами, вздохнули и вернулись в такую не сказочную жизнь.

Коська, даже если бы и хотел, не смог понять, что с ними происходит. Ему уже расхотелось ко-го-нибудь обнимать и делиться своей маленькой тайной.

Никому до меня нет дела… Только и знают, что гонят. Всем я мешаю. "Иди поиграй, иди уроки учить, иди спать…" Вот возьму и насовсем уйду.

Это неправда, Коську любили и даже очень любили. Но сегодня ему нужно было нечто боль-шее — понимание. Мысли Коськи были в волшеб-ном мире сказки, мысли папы и мамы — в волшеб-ном мире театра. Как непросто им встретиться!

Коська повернулся и тихо-тихо побрел в свою комнату. Рядом с ним, касаясь ног мальчика, мяг-ко вышагивал Пират. А следом шли мама и папа.

Коська опустился на край дивана, зажал коле-нями ладони и грустно разглядывал половичок под ногами. Мама подсела к нему, нежно обняла за плечи. Папа встал у двери как часовой на посту. Он молчал, часовые всегда молчат. Пират и Кось-ка тоже молчали, хоть и не часовые. Пират, вооб-ще-то мог бы и сказать что-то, но знал всего два слова: "мяу" и "мур". А их все в семье выучили наизусть, не повторять же. А мама хотела сказать сыну какие-нибудь хорошие, добрые слова, но никак не могла выбрать — с какого начать.

Она рассеянно оглядела комнату и спросила:

— Зачем ты пустой лист на стенку повесил?

Как же он забыл, что мама всегда все замечает. Теперь надо про Боровичка рассказать. И Коська нехотя ответил:

— Он не пустой был.

— Что значит "не пустой"? — не понял задумчи-вый папа.

— Там Боровичок, и полянка, и лес были нари-сованы, — буркнул Коська.

— И куда же все это подевалось? — спросила ма-ма.

— Не знаю, — признался Коська и неожиданно засопел, готовый вот-вот расплакаться. — Исчезло куда-то.

Мама прижала к себе сына, улыбнулась и ска-зала весело.

— И из-за этого ты расстроился?

Коська кивнул.

— Ну и пусть исчезает, — попробовал пошутить папа. — А ты новую картинку повесишь, еще луч-ше этой.

Но мальчик решительно отказался.

— Пусть эта висит.

— Пустая?

— Он все равно придет! Я буду долго-долго ждать, всю жизнь! До старой старости! И дож-дусь!

Коська пристально вглядывался в лист, словно надеялся, — сейчас начнут появляться очертания леса и полянки.

Папа стоял, стоял; ему надоели эти рассусоли-вания и он сказал строго:

— Хватит сказки рассказывать. Посмотрите на часы! Спать давно пора! — И, выходя из комнаты, напомнил. — Завтра на один час раньше вставать.

Пират вспрыгнул Коське на колени, поднял вверх свой полосатый "рукав" и глянул хитрым глазом в лицо мальчика.

— Мяу, — только и сказал он, и стукнул "рука-вом" по плечу, но Коське этого вполне хватило, чтобы заподозрить в последних словах, сказанных папой, что то необычное.

— На один час раньше? — заглядывая папе в рот, переспросил он.

— Завтра начинается летнее время, — просто объ-яснила мама, словно то, что она знает, непремен-но должны знать все. — Стрелки всех часов пере-ведут на один час вперед. Было двенадцать, ста-нет один час ночи.

— Мяу, — вкрадчиво протянул Пират, как бы спрашивая: — "Ну, что ты теперь скажешь?"

Коська склонил голову на левое плечо.

— Двенадцать! — весело произнес он и быстро перевел ее на правое плечо. — Час.

Сегодня переход на летнее и зимнее время де-ло привычное. А в жизни Коськи это было в пер-вый раз, и значит, необычное. А во всем необыч-ном при желании всегда можно усмотреть вол-шебное, особенно если только и делаешь, что мечтаешь о нем. Еще и Пират подливает масла в огонь. — "Ага, рядом!" Ну как тут не поверить и не повеселеть?

Размышляя, он еще несколько раз повторил качания головой, не забывая произносить: — Две-надцать — час! — и, радостный, пожелал маме:

— Спокойной ночи!

Ему очень хотелось остаться одному. Кажется, сбывается! Сказка, наверное, уже притаилась за дверью и ждет, когда же ей позволено будет вой-ти.

Пират полностью поддерживал мальчика, уда-рял хвостом по его руке. Он раскрыл было рот, тоже сказать: — "Спокойной ночи", — но передумал и только зевнул, и, подняв свой полосатый "ру-кав", очень важно пошел рядом с мамой — прово-дил ее до двери, а когда щелкнул выключатель и в комнате Коськи стало темно, зеленый светофор-ный глаз Пирата проплыл до кресла и, сверкнув, погас.

— Мяу, — сонно произнес кот.