Во время ужина и после Ллиор рассказывал о Севере, о Ледяном море, о далёких, вечно укрытых снегом и льдом островах. О дрейфующих ледяных глыбах — айсбергах, которые выше самого высокого шпиля на башне дворца Правителя Лесов. О том, как тюлени и моржи выползают на берег и перекрикиваются странными голосами. О маленьких пушистых белячках с трогательными огромными глазами. О том, как весной прибрежные скалы покрываются разноцветным ковром из цветущих мхов и лишайников. О море, не зеленоватом, как на юге, а по-настоящему синем.

Временами Риан и Миреллин короткими замечаниями из воспоминаний добавляли штрихи в постепенно возникающей перед Ллио картине чудесного далёкого мира, где живут отважные северные эльфы, маги и мореходы. Такие, как Ллиор.

Ллио слушал, затаив дыхание. Риан рассеянно кивал — его мысли были заняты Тилей. На губах Миреллин блуждала тёплая, мечтательная улыбка, и Ллио понял, что если о Ночной мать не очень хотела вспоминать, то сам Север она любила, и любила горячо.

Потом его отослали спать, взрослые же остались в гостиной. Из комнаты Ллио не было слышно голосов, но почему-то ему казалось, что они ещё сидят внизу и вспоминают прошлое. Ему ужасно хотелось прокрасться к дверям гостиной и послушать, как он делал это ребенком, когда к родителям приезжали гости или его старшие братья и сёстры, добрая половина которых уже давно разменяла свою первую сотню и жила отдельно. Останавливало его то, что он уже не ребёнок (ведь он сам об этом всем напоминал!) и то, что окончательно сосредоточиться на чём-то мешали мысли о Тхар. Он про себя умолял девушку не покидать усадьбу до его приезда. Больше всего Ллио боялся разминуться с ней, ведь могло оказаться так, что её дедушка с бабушкой не будут знать, куда отправится внучка! А он должен найти её как можно скорее.

Подобные мысли долго не давали ему уснуть. Вдобавок, эльф неожиданно почувствовал себя голодным, сказывалось полное невнимание к еде во время обеда (из-за расстройства чувств) и ужина (из-за увлекательности рассказа Ллиора). В итоге, проворочавшись в постели ещё немного, юноша вздохнул и, не обуваясь, чтобы не разбудить наверняка уже спящих маму и гостей, тихонько отправился на кухню.

К его удивлению, в гостиной ещё горел свет. Сначала он подумал, что мать по рассеянности просто забыла погасить лампы, и уже хотел войти, как вдруг услышал её голос, доносящийся из-за неплотно прикрытой створки:

— Ллиор, прости, но меня с момента твоего приезда мучает вопрос: что с твоими волосами?

Эльф расхохотался так, что Ллио в первый момент даже от отскочил от двери.

— А я всё ждал, когда ж ты спросишь, — проговорил он сквозь смех. — Это очень забавная история. Один неразумный северный эльф разругался с ученицей Дочери Ночи, и та отомстила очень по-женски…

— Она обрезала тебе волосы? — ахнула Миреллин. Человек бы не понял её ужаса, но для эльфов длинные волосы — необходимая составляющая приличного вида.

— Да, хотелось бы сочинить, что мне их отхватили в поединке или что они сгорели, когда я вытаскивал ребёнка из объятого пламенем дома… Но всё гораздо менее героично, — весело ответил эльф и с удовольствием добавил: — Зато дорогая сестрица теперь тоже не может похвастаться роскошными кудрями!

— Ллиор, ты?.. — охнула Миреллин.

— Не волнуйся, — ответил эльф со смешком. — Она сама сказала, что ей так удобнее — волосы в отвары не лезут.

— Не понимаю я вашу семью, — то ли с осуждением, то ли с завистью заметила Миреллин. — Вы вроде бы любите друг друга, но при этом постоянно поступаете как-то странно и не совсем добро…

— Мы все друг друга очень любим, — серьёзно сказал эльф. — Да, ещё с детства мы иногда делаем небольшие пакости, но, заметь, за дело. А вот если у кого-то беда, то мы сразу же собираемся вместе и помогаем.

— О, я всегда знала, что на тебя можно положиться! — воскликнула эльфийка. — Ллиор, я так благодарна тебе!

— Ну что ты, — смущённо отозвался эльф. — Как только Риан сказал, что речь идёт о твоём сыне, я уже не мог отказаться. Мне жаль, что я не могу помочь ему по-настоящему…

— Ты уже помог, — мягко прервала его эльфийка. — Я же понимаю, чего тебе стоило приехать сюда. Твой пост…

— Ллин, — пришёл черёд собеседника прервать её. — У меня хороший заместитель, пару-тройку недель он прекрасно справится без меня. Но путешествие к Краевому мысу займёт гораздо больше. И не волнуйся, на Риана вполне можно положиться. Он чувствует себя виноватым из-за того, что так сразу поверил Печати, и не даст даже волосу упасть с головы мальчика, не бойся.

— И всё же, Краевой мыс, это так далеко, — вздохнула эльфийка и, судя по шороху ткани, встала и принялась мерить шагами комнату.

— Ллин, он уже взрослый, поверь мне, — сказал эльф фразу, за которую Ллио мгновенно проникся к нему глубочайшим расположением. — Такие вещи, как смерть любимой, суд, печать, путешествие за границей по человеческим землям — они легко помогают повзрослеть, даже если эльф этого сам не хочет. Ллио вполне способен постоять и за себя, и за ту девушку, о которой говорил. Кстати, идея отправить с ними твоего старшего сына, по-моему… не очень удачна.

А после этой фразы благодарности Ллио уже не было границ. Если бы не сознание того, что за подслушивание мама его по головке не погладит, он бы прямо сейчас побежал говорить "спасибо"!

— Дирелл — разумный, сдержанный, критичный молодой эльф, — отозвалась Миреллин.

— Совсем как Арелл, — хмыкнул Ллиор.

— Речь не об Арелле, — нервно отрезала эльфийка.

— Нет, отчего же, — с неожиданным раздражением ответил Ллиор, и по тому, как скрипнуло кресло, Ллио догадался, то он резко встал. — Давай поговорим об Арелле!

— Ллиор, прошу тебя! — взмолилась Миреллин. В её голосе было столько боли, что Ллио едва не бросился её утешать. Но его опередил уже находящийся в комнате эльф:

— Прости! — воскликнул он и почти шёпотом сказал: — Ллин, милая, прости.

Ллио услышал глубокий вздох матери, шорох ткани, потом в комнате стало тихо. Минуту юноша боролся с самим собой, потом волнение проиграло в борьбе с правилами приличия, и он прильнул к щели между створками.

Горели только две лампы на столике в дальнем углу. Справа от них застыли двое эльфов: мужчина держал женщину в объятьях, а она спрятала лицо в прижатых к его груди ладонях.

Ллиор наклонился и нежно поцеловал Миреллин в волосы:

— Двести лет ничего не изменили. Я всё ещё люблю тебя, моё нежное солнышко…

Ллио увидел, как дрогнули плечи матери, но она только крепче прижалась к обнимающему её эльфу, словно боясь глядеть ему в глаза.

А Ллиор горячо зашептал, сильнее сжимая объятья:

— Ллин, милая, давай уедем. На Север. Ты же любишь Север так же, как и я. Ты же помнишь тот старый дом? И как мы были там счастливы! Почему ты снова не можешь быть счастлива? И я — с тобой…

Миреллин отстранилась и слабо попыталась разорвать кольцо держащих её рук, но Ллиор не отпустил, а она не настаивала. Хотя всё же возразила:

— Ллиор, я не могу.

— Почему? — с резанувшей Ллио болью в голосе спросил эльф. — Ну что тебя здесь держит теперь?

— Всё то же, — покачала головой Миреллин. — Дом, дети…

Эльф хмыкнул:

— Ты сама себя обманываешь. Этот дом — не твой, а твоего старшего сына. И дети твои уже выросли, даже Ллио, — видя, что эльфийка пытается возразить, мужчина мягко положил палец на её губы: — Не спорь, пожалуйста. А впрочем, можешь предложить ему поехать с тобой на север, — эльф тепло улыбнулся: — Ты видела, как светились его глаза, когда я рассказывал ему о жизни у нас? А как он переживал, когда я описывал, как в морозы эльфы ходят пробивать лунки во льду, чтобы тюлени могли дышать? Уверен, он бы первым пошёл! Внешне он — вылитый Арелл, но душа у него твоя — чистая и добрая. Кстати, — усмехнулся эльф, — ты его случайно не в честь меня назвала? Ллиор — Ллио, поток — ручей?

— У него Дар такой — он находит воду, — слишком быстро ответила Миреллин. — Назови я его в честь тебя, Ареллу бы это не понравилось!