«Терроризм» – термин новый. В 1798 году Словарь Французской академии определил его как «систему, режим террора». Но сам терроризм как таковой существует в истории человечества сотни лет.

В I веке новой эры была известна секта «сикариев» (сика – короткий меч), уничтожавшая представителей еврейской знати, которые сотрудничали с римлянами.

Особенно пышно террор расцвел во времена Французской революции, которая «красиво» завершилась наполеоновскими войнами. Под воздействием этой «красоты» русский человек Раскольников хотел сравниться с Наполеоном и для этого убил старуху. А когда выяснилось, что до Наполеона ему далеко, свалил вину на общество.

В России особенно пышно расцвел терроризм в середине 19-го и в конце 20-го века.

Сергей Геннадиевич Нечаев написал знаменитый «Катехизис революционера», который и определил мораль террористов, и чья зловещая фигура отбросила тень на двадцатое столетие.

Итак, что же такое современный терроризм и каковы его родовые черты?

Западные теоретики считают, что терроризм отнюдь не радикальная критика существующего общества, а – порождение, извращенное отражение этого общества. Он возник в среде левой интеллигенции, в среде так называемых симпатизёров. Здесь гениальное провидение Достоевского, представившего образы симпатизёров – Степан Трофимович, губернаторша, Кармазинов... Террористам свойственны опустошенность, деморализация, цинизм. Отсюда мелкобуржуазный анархический характер терроризма: «Довести общественное мнение до всеразрушающей гражданской войны, что будет после этого – им неведомо».

Г. Мадлох, журнал «Горизонт».

Еще одно качество терроризма – ДЕСТРУКТИВНОСТЬ.

Никакой программы. Поэтому ультралевые часто сближаются с неофашистами.

Садистический вкус к насилию, жестокости, мучительству.

(И – медиумы, и – террористы.)

В брошюре, написанной, по всей видимости, руководительницей немецких террористов Ульрикой Майнхоф, «Городская герилья и классовая борьба» есть такой пассаж (скорее даже девиз): «Смерть социалистического борца тяжелее, чем гора Тан, смерть капиталиста весит меньше, чем пух лебедя». Слова эти принадлежат Мао Цзэдуну.

ДЕГУМАНИЗАЦИЯ врага.

«Для нас человек в униформе – не человек», – сказала Ульрика Майнхоф в тюрьме корреспонденту журнала «Шпигель».

Соблазн!

Все террористы одержимы манией величия и никогда не забывают, что с выстрела сербского националиста Гаврилы Принципа, убившего в 1914 году австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда, началась первая мировая война.

Никто не ожидал.

Во время расцвета европейского терроризма с 1967 года по 1975 год, то есть за 8 лет, от террористов во всем мире погибло 800 человек.

Шмюкер-Иванов.[258]

Прогнозы противоречивы. В ФРГ и Японии террор идет на убыль. В Италии – наоборот.

1976 год – 1198 террористических актов.

1977–2128.

1978–2365.

В Англии и Канаде – не прекращается этнорелигиозный террор (Ольстер и Квебек).

В Испании – баски вновь совершили кровавую акцию – был взорван пассажирский автобус.

Напрашивается вывод, что экономическое процветание влечет за собой реакцию на него – идеологию аскетизма.

Каков же образ террориста?

Это человек, поразивший воображение современников готовностью убивать, отвращением к законности, порядку и цивилизации и легендарной сексуальностью, – это антигерой. Таким был Ильич Рамирес Санчес (Карлос, он же – Убийца Карлос, Большой Карлос, Маленький Карлос). Сын миллионера, члена компартии Венесуэлы, который трех сыновей назвал: Ильич, Владимир и Ленин.

Какова главная задача современного террориста?

Террористическая деятельность как способ удовлетворения ЭГОИСТИЧЕСКИХ ПОРЫВОВ.

Каков критерий для терроризма?

Его не найти. Как и для хулиганства. Все подходит.

И главное: какова ЦЕЛЬ терроризма?

Терроризм достигает цели не через действие, а через реакцию на него. Насилие – начало, а не конец террора.

«Терроризм силен не числом и умением, а ОБЩЕСТВЕННЫМ МНЕНИЕМ». Эта мысль принадлежит Яну Шрайберу – английскому философу, поэту. С 1976 года он работает в криминальном центре в Гарварде. По его словам, терроризм вызывает сложный комплекс – ненависти, восхищения, отчаяния, надежды и страха. Это кривое зеркало, но с мощным усилителем.

«Усилителем» как раз является масс-медиа.[259]

Газеты и телевидение устроили из терроризма подлинный «университет миллионов». Из самого страшного явления 20-го века сделали всемирное шоу.

А главное для террористов – это жажда «паблисити», аудитории, зрителей. Без них он погибает в буквальном смысле. Пример Ульрики Майнхоф: когда немецкие газетчики объявили забастовку и газеты не выходили три дня, она покончила с собой в тюрьме.

СИМБИОЗ.

Существует странный симбиоз между средствами массовой информации и террористами: террористы поставляют на рынок информации пролитую ими кровь и прочие волнующие события, заполняющие главные колонки газет и кадры ТВ, а те взамен служат рупором терроризма и бесплатно дают ему рекламу.

Поэтому уничтожение терроризма – в молчании масс-медиа.

СТРАХИ!

В 1880 году газеты объявили, что немецкий террорист Иоган Мост завладел динамитом.

Через 10 лет террористы, по слухам, добрались до ядовитых газов.

Затем – «нервный газ».

Когда выяснилось, что террористы готовятся к бактериологической войне, Лига Наций создала специальную бактериологическую комиссию (1920 год).

Новые страхи: новейший яд ОПА.

Самое страшное – атом на службе террора. За последние 7 лет зафиксировано 175 «террористических» попыток в ядерных учреждениях.

В 1975 году такую атомную бомбу соорудил из спортивного интереса 20-летний физик за 5 недель.

Восхищение терроризмом!

«Красные бригады» – это особенные люди. Они одни в Италии знают, где сейчас Альдо Моро».[260] Из интервью с немолодым итальянцем.

Техническое совершенство операции!

Убийство охраны (5 охранников), похищение, побег, заметание следов – и все это за 600 секунд.

Странное психологическое сближение похитителя и жертвы. Над обоими висит угроза смерти.

«Стокгольмский синдром» – вор Олсон захватил в банке заложников, но не мог их убить и был схвачен.

Убийство Моро.

Моро проклял своих друзей из правительства. Жена заказала «мессу протеста» – но не против убивших, а – предавших его.

Моро называл террористов в своем прощальном письме «великодушными».

Шаша[261] их великодушными не признает: «После убийства Моро они не герильеры, а – палачи».

Моро шел на компромисс с коммунистами. Это укрепляло государственность! «Красным бригадам» он был опасен!

Лейтенант-детектив из Чикаго Франц Больц действует по новой стратегии: уговоры и терпение. Успех! За три года бригада Больца выиграла 80 похищений.

Причины. Вьетнам, Алжир, студенческое движение.

Интеллектуалы: Жан-Поль Сартр назвал Че Гевару «настоящим интеллектуалом и самой подлинной личностью нашего времени».

Нечаев.

«Катехизис революционера» был популярен, но ему не хватало современного антуража!

В 1970 году текст пришел: книга 66-летнего образованного маоиста Карлоса Маричелли «Городская герилья».

Как грабить банки.

Как брать заложников. Кого?

О смерти. Желание смерти.

Они плохо представляли себе будущее, почти не мечтали о нем – разве что о ближайшем: героический подвиг.

Малая численность.

В самой кровавой левоэкстремистской группе – японской «Красной армии» – 30 человек. «Prima Linea» – около 3000.

Банда Баадер – Майнхоф – 17–22 человека.

География терроризма.

Он – не везде. В Англии и Канаде – этнорелигиозный террор – Ольстер и Квебек.

В Испании – баски.

Из развитых стран: Италия, ФРГ, Япония. Три страны, проигравшие последнюю войну. Образование демократической системы после военного поражения. Экономическое чудо – и, как реакция на него, идеология материального аскетизма.

Английская писательница Джулиан Беккер написала книгу о банде Баадер – Майнхоф «Дети Гитлера».

Шрайбер: «Террористы это не они, а мы, это – большинство из нас».

Пестрый спектр! Все оттенки... Но есть общее: люди не от мира сего, романтики, не поладившие с действительностью.

Происхождение. Протест против потребительского общества. Ульрика Майнхоф.

Томас Манн, Сартр, Гессе, Гельдерлин... Степной волк, гений страдания... – «...во мне загорается дикое желание сильных чувств, сногсшибательных ощущений, бешеная злость на эту тусклую, мелкую, нормированную и стерилизованную жизнь, неистовая потребность разнести что-нибудь на куски – магазин, например, собор или себя самого – совершить какую-нибудь лихую глупость, сорвать парики с каких-нибудь почтенных идолов, снабдить каких-нибудь взбунтовавшихся школьников билетами до Гамбурга, растлить девочку или свернуть шею нескольким представителям мещанского образа жизни».

Антисовременность и «естественность» Гитлера.

«Гитлер был против всего, что «не органично» и «не естественно». Его пугало автоматическое ружье и реактивный двигатель (он отверг проект реактивного самолета). Атомную бомбу он назвал «детищем еврейской псевдонауки».

Адмирал Шпеер. «Шпандау – тайные дневники» 1978 г.

Символом национальной идеологии он сделал ПЛУГ. Его умиляли соломенные крыши и народная музыка.

Суд над германскими террористами Баадер – Майнхоф.

21 мая 1975 года в Штутгарте начался суд над «Группой Баадер – Майнхоф». 20 подсудимых в течение года дружно опровергали показания двадцать первого – Герхарда Мюллера, утверждавшего, что «банда участвовала в акциях с летальным исходом». Но в начале мая 1976 года началась забастовка прессы в ФРГ. Она повергла группу, и в особенности ее ядро, так называемую «стаммхеймскую четверку», в отчаяние: вместе с публичностью исчезал драматизм ситуации. Судебные психиатры фиксировали у многих депрессию. И 4 мая Гудрун Энслин заявила, что группа берет на себя ответственность за три из этих акций...

Это был конец надежды на мягкий приговор, Ульрика Майнхоф через несколько дней покончила с собой.

Это театр – театр! Жажда паблисити, аудитории, зрителей.

Хепенинг – Фриц Тойфель, «потешный ректор» университета.

Вид «экстатического мятежа». Включают в свои игры прохожих, обливают их водой, мажут сажей, уносят в неизвестном направлении.

В декабре 1966 года – поджог елки в Западном Берлине. Студент Тойфеля.

«Психодрама» – не столько зрелище, сколько способ внутреннего освобождения и самореализации.

Гудрун Энслин, Андреас Баадер, Ульрика Майнхоф и Карл Распе.

Вначале немецкие террористы не хотели крови, но уже в брошюре «Вооруженная борьба в Европе» (Малер?) дана формула: «Насилие есть высшая форма классовой борьбы».

68—70-е годы – создание «инфраструктуры» по Маричелли – угон машин и ограбление банков.

Убийство ПРЕДПОЛАГАЕМЫХ предателей. Убийство Ульриха Шмюкера поручили его товарищу Гецу Тильгенеру. Он отказался. Полагали, что Шмюкер предал их полиции. Они спали в машине и были взяты.

Шмюкера нашли мертвым в Грюневальде, парке Берлина. Затем умер и затравленный угрозами Тильгенер.

Лидер «Черных пантер» опубликовал «Катехизис революционера» Нечаева.

Простое соображение: может, они все больны!

Лидер японской «Красной армии» – девушка Фусако Сигэнобу.

Писатели, журналисты, профессора – СИМПАТИЗЕРЫ!

Ульрика Майнхоф просила убежища для группы Баадер – Майнхоф у одного писателя под Дармштадтом.

Бёлль: «Нуждается ли Ульрика Майнхоф в оправдании?» (В «Шпигеле»)

Терроризм толкает общественное мнение ВПРАВО.

«Терроризм – это не радикальная критика существующего общества, а – порождение, извращенное отражение этого общества».

А. Минуччи «Терроризм и итальянский кризис». Рим

Опасность увеличения террора. Захват ядерного оружия. «Симпатизеры» из левой интеллигенции! (Степан Трофимович). Огарев-Нечаев. Стремление «понять, а значит, простить».

Народовольцы – преданность народному делу, благородство, гуманизм.

Опустошенность, деморализация, цинизм.

Французский журналист Диспо в книге «Машина террора» приводит эпиграфом слова диктора французского радио в мае 1978 года: «Смерть Альдо Моро заслоняет всю остальную действительность. Но все же я сообщу вам о результатах бегов...»

Террорист: «Я не согласен с тем, что вы говорите, и поэтому я вас убью, чтоб вы не могли говорить».

Вольтер: «Я не согласен с тем, что вы говорите, но я готов пойти на смерть, чтоб вы могли говорить».

Эти записи были сделаны в 1979 году – двадцать лет назад. Юра продолжал работать над романом об Азефе, то есть над романом и о терроре. Как всегда – обстоятельность и глубина изучения вопроса. Но меня поражает вот что: разве сейчас мы не видим, как масс-медиа обслуживают и международный, и наш «собственный» терроризм? Разве не были события в Буденновске грандиозным шоу, приковавшим миллионы телезрителей к экранам?! Разве не выглядел Басаев, важно роняющий слова, героем? И это продолжается, и часто дикторы после кровавых кадров сообщают прогноз погоды, ставя в один ряд события несопоставимые и делая одно из них (я, конечно, имею в виду теракт) обыденным.

Часть этих записей пригодилась для статьи «Нечаев, Верховенский и другие (Загадка и провидение Достоевского)».

К терроризму у Ю. В. был давний интерес. Конечно, и оттого, что занимался Нечаевым и нечаевщиной, и оттого, что собирался писать роман о большевиках. Историю от Бакунина до Ленина и Сталина. А как без знания проблемы терроризма такой роман напишешь? Однажды Юра мне рассказал, что, кажется, Веру Засулич спросили («кажется», потому что наверное я не помню), какой человек Ленин. Она ответила, что это личность типа Нечаева.

С самим же Ю. В. произошла интересная история, связанная, хоть и косвенно, с терроризмом.

В мае 1979 года мы пришли в Полицейское управление Мюнхена продлевать визы. Терроризм еще не был истреблен в Германии. На улицах висели плакаты с портретами террористов, и дня за два до нашего визита в Управление, или Президиум, как он называется в Германии, террористы совершили взрыв в мюнхенской гимназии, погибли дети.

У проходной Управления нас встретил немолодой хромой человек – переводчик. Он очень быстро ковылял через огромный двор и отрывисто спрашивал:

– Я слышал, вы писатель? Знаменитый?

– Так себе.

– О чем же вы пишете?

– Например, о террористах.

– О Колыме надо писать! О Колыме!

– О Колыме пишут другие.

– Я был у вас в плену, валил лес.

В кабинете молодой чиновник быстро перелистал паспорта.

– Почему у русских всегда проблемы с визой? То они опаздывают на рейс, то забывают купить шубу, то теряют паспорт...

Говоря это, он со смаком ставил штампы в паспортах. Юра спросил, показав на плакат с портретами террористов, висевший на стене кабинета:

– Я мог бы получить такой плакат?

– Этим ведает другой отдел, обратитесь туда.

Хромой (наверное, на лесоповале пострадал) переводчик повел нас по коридорам в другой отдел. Он почему-то уже проникся симпатией к Юре и учил его, как себя вести, что говорить:

– Вы скажете, что пишете о террористах...

– Не только...

– Вы скажете, что пишете о террористах, кстати, ваши книги изданы в Германии? В каком издательстве? Обязательно прочитаю.

В другом отделе (кажется, он назывался отделом пропаганды) сидел наглухо непроницаемый чиновник с ледяными глазами. Выслушав просьбу, он жестко сказал: «Абсолютно исключено».

– Но ведь эти плакаты висят на улицах, можно просто сорвать, – глупо встряла я.

– Очень не советую вам этого делать. В вас может выстрелить полицейский. Извините, я занят.

Причину такого подчеркнутого недоброжелательства, нам показалось, мы поняли на следующий день, когда возвращались из города Регенсбург в Мюнхен. На шоссе нас остановил полицейский патруль. Забрали паспорта, унесли в микроавтобус. Видимо, там сняли ксерокс, но вот проверить нас по компьютеру не удалось, что-то заело. Когда мы снова продолжили путь, Юра сказал мне: «Я слышал, как один пожаловался другому: «Черт знает что, именно этих русских надо было пропустить через компьютер, и, как назло, не сработало».