Ральф – бессребреник, чистая душа, яркий тип немца-мыслителя, живущего идеями. В прошлом веке он был бы знаменитым философом, но ему выпало родиться в веке XX, да еще в ГДР.
Человека такой же энциклопедической образованности, такой же бескорыстной любви к литературе отыскать нелегко.
Один пример. При Ульбрихте Ральф, как диссидент, провел несколько лет в тюрьме, в одиночке.
Потом наступили времена, когда Ральф – узник совести – мог уехать в ФРГ (правительство Западной Германии выкупало таких людей), более того, там, за Берлинской стеной, Ральф стал бы благополучным профессором и получил бы немалую компенсацию за проведенные в тюрьме годы (платили, кажется, 7 марок за день неволи). Возможно, я ошибаюсь в цифре, но дело не в этом, а в том, что Ральф на мой вопрос, не задумывается ли он о том, чтоб переместиться на Запад (жилось ему трудно), взглянул на меня с изумлением своими очень немецкими голубыми глазами и сказал что-то вроде: «Ольга, это невозможно! Абсолютно невозможно! Я же не смогу приезжать в Москву и беседовать с Юрием и Володей».
Помню, как в августе восемьдесят четвертого он приехал на похороны Володи Тендрякова. Я тогда просила одного из секретарей Союза писателей ГДР Макса-Вальтера Шульца и тогдашнего министра культуры Клауса Хёпке помочь Ральфу срочно выехать в Москву. Оба оказались на высоте, и Ральф без проволочек прибыл в Москву. Приехал растерянный, несчастный. Ушел последний друг.
Назад Ральф увозил с собой текст «Времени и места» без купюр, текст, якобы подаренный ему Юрой три года тому назад.
Надо сказать, что мы с Ральфом являли собой странную пару в аэропорту «Шереметьево»: Ральф – в босоножках, без носков, расхристанный, заплаканный, и я – напряженная до окаменелости. Дело могло закончиться большими неприятностями. Время текло суровое. Таможенники, глянув на Ральфа с сочувствием и некоторым изумлением, беспрепятственно пропустили его, и рукопись уехала в издательство «Фольк унд Вельт».
И все-таки эта авантюра чуть не обернулась для Ральфа гибельными последствиями.
Одна дотошная славистка из Америки, знавшая немецкий и русский, специалистка по творчеству Трифонова, сравнила два текста и обнаружила «лишнее» в немецком издании. Об этом она радостно сообщила в письме на имя директора издательства.
Тот вызвал Ральфа в кабинет и, спросив что-то вроде: «И себя и меня под монастырь решил подвести?» – показал письмо.
Ральф как-то выворачивался. Директор хоть и был высокопоставленным чиновником, все же крови не жаждал, да и к творчеству Юры относился с пиететом. В общем, не дал делу хода. Так и обошлось.
Потом времена изменились, и я в первом же книжном издании вернула купюры и в «Исчезновение», и во «Время и место». Сейчас кажется смешным: нельзя было упоминать, что кто-то из героев эмигрировал, кто-то ударился в буддизм, что тоже «было эмиграцией», невозможна была фраза: «Мы разные, хотя бы потому, что едим разную колбасу» (намек на спецраспределители!), нельзя было, чтобы герой умирал в бедности, всеми позабытый, много чего было нельзя, и потому тогда в Шереметьеве нам с Ральфом было совсем не до смеха.
И все же в восемьдесят первом публикация романа стала событием. Как были событием в жизни читающей России все книги Юрия Трифонова.
Из груды писем восемьдесят первого года это письмо я вынула наугад.
Вот оно.
Москва 31 дек. 81 г.
Уважаемая Ольга Р........
Прошу Вас извинить меня, что, не зная Вашего отчества, обращаюсь к Вам так именно.
Я рискнула написать Вам, не будучи с Вами знакома, так как являюсь горячей поклонницей творчества Юрия Валентиновича Трифонова.
Написала и поняла, что это не те слова.
Дело в том, что это моя «духовная среда», если можно так выразиться.
Я не мыслю своей жизни без трифоновской прозы.
Для меня он то же, что Чехов (но Чехов не ранний, а поздний: «Скучная история», «Три года», «Моя жизнь» – и особенно писем.)
Время покажет, но мне кажется, что Ю. В. Трифонов будет через энное количество лет для потомков тем же, чем Чехов для нас.
Возможно, я субъективна.
Я человек уже немолодой, по образованию художник, живу с дочерью и зятем, которые разделяют мою любовь к творчеству Ю. В. Трифонова.
Известие о его смерти было так больно, что мне кажется, я постарела сразу на несколько лет. Я перечитываю его вещи вновь и вновь. Недавно читала его беседу с Л. Аннинским в «Новом мире», его мысли о Достоевском, и было щемяще грустно, что мы уже больше никогда ничего не прочтем в «Дружбе народов». Ждать нечего.
Я не была знакома лично с Ю. В. Трифоновым, но мне кажется, что я его знаю давно и хорошо, настолько сильно всегда было потрясение от каждой его вещи.
Простите, что накануне Нового года пишу Вам об этом и бережу (не знаю, можно ли так сказать) Вашу рану.
Простите, я не успела сказать всего этого самому Ю. В. Трифонову и пишу это теперь Вам, как близкому ему человеку.
Примите мой низкий поклон и поздравления с Новым годом, желаю Вам счастья и душевного равновесия, счастья Вам в творчестве!
С. Г-ко
Ради Бога простите за детский, корявый почерк, всегда этим страдала.
Я опускаю имя и фамилию автора письма, поскольку публикую это письмо без ее согласия. А адреса на конверте нет. Не захотела обременять меня обязательностью ответа. Может, такие письма и помогли мне не пропасть, да еще помощь друзей Юры со всего мира.
Уважаемая т. Трифонова!
Мне наконец довелось прочитать последний роман Трифонова Ю. В. «Время и место». Пожалуй, более красноречивого описания грозных событий 1937 года (за исключением 2–3 повестей других писателей, много лет назад читанных) – к тому же очень лаконичного изложения, с очень меткими характеристиками, – мне читать не приходилось. Одни сцены заводской жизни, где Антипову пришлось работать во время войны, чего стоят.
Мне понравился стиль романа, когда вроде бы для того, чтобы пояснить, писатель отсылает читателя в прошлое, иногда далекое. Например, воспоминания старой большевички во время ее эвакуации. Два-три слова – и понятна обстановка и время, когда жил мальчик Саша Антипов. А чего стоят главы с описанием быта коммунальных квартир! Эти сцены стоит занести в «Красную книгу» классического описания времени и места действия.
И как хорошо, что Антипов никакой не известный писатель, а обыкновенный для других (у Трифонова неоднократно об этом упоминается), и не все его знают (кто не читает – вовсе не знает), но просто талантливый человек, отдавший свою способность замечать все и описывать.
Мне очень горько, что не стало Трифонова Ю. В., и так рано! А Вам и журналу «Дружба народов» спасибо, что опубликовали его роман.
8. II – 1982.
Л-ва 3. А.
Не помню, кто принес мне одно из объявлений, расклеенных на платформе и в окрестностях подмосковной станции Строитель.
Товарищи!
Если кто-то из вас купил на днях с рук книжку Ю. Трифонова «Другая жизнь» (серия «Приложение к журналу «Дружба народов») – знайте, она краденая. Умоляем вернуть по адресу: Строитель, ул. Шишкина, 1 (напротив закусочной) за любое вознаграждение и глубочайшую благодарность.
Время от времени я нахожу на могиле Юры записочки. Вот две из них.
Юрий Валентинович, мы Вас помним и любим. Низкий поклон Вам от людей за Ваши книги, за Ваше сердце. Спите спокойно.
11.05.85
От читателей
И вторая: