Застольная беседа – великое искусство: надо уметь говорить со всеми, а не только с соседом (плохо, когда общество разбивается на мелкие группки); нельзя допускать длительной, тягостной для всех тишины (допустимы лишь короткие паузы), нельзя перескакивать с одного предмета на другой (если тема исчерпана, следует умело перевести разговор на близлежащую); нельзя допускать, чтобы в обществе разгорались страсти; застольный разговор – игра, а не дело; если же возник серьезный спор, то вести его должно с достоинством, уважая мнение собеседника. Закончить любые дебаты лучше всего шуткой, она не только примиряет противоположные мнения, но, вызывая смех, способствует лучшему пищеварению.

Так Кант понимал «эстетику разговора», которой придавал большое значение и которой в качестве гостеприимного хозяина умело пользовался. «Знакомый с Кантом по работам и лекциям, – утверждает Яхман, – знает его лишь наполовину: полностью мудрец раскрывался в кругу собеседников». Его познания с годами стали необъятными, и он мог увлекательно говорить на любую тему. К природному остроумию и общительности прибавилось профессиональное уменье владеть аудиторией, внимательно выслушивать собеседника, быть ему интересным и понятным.

Тем, кто привык видеть себя в центре внимания, могла, правда, не понравиться манера Канта быть душой разговора. Молодой граф Пургшталь, прибывший в Кенигсберг с рекомендательным письмом Рейнгольда, был раздосадован тем, что хозяин не желает беседовать с ним на умные темы, а все больше отшучивается. За обедом, по словам графа, Кант говорил без умолку, «он лучше знал, чем я, какова у нас в Штайермарке домашняя птица, как выглядит страна, в какой степени образован католический священник. По всем этим вопросам он противоречил мне».

Обед был единственной трапезой, которую разрешал себе философ. Достаточно плотная, с хорошим вином (пива Кант не признавал), она продолжалась до четырех-пяти часов. «Он ел не просто с аппетитом, но с наслаждением, – вспоминал один из гостей Канта (вероятно, не подозревавший, что у хозяина сутки до этого во рту не было ни крошки). На его лице читалось вожделение; выразительные взгляды, которые он бросал то на одно блюдо, то на другое, говорили о том, что в этот момент он целиком человек застолья». Кант действительно любил вкусно поесть, понимал толк в приготовлении пищи и был не прочь порассуждать на эту тему. Хиппель уверял, что Кант намеревалсянаписать

«Критику кулинарного искусства». Любимым его блюдом была свежевыловленная треска. Послеобеденное время философ проводил наногах.

При жизни Грина (скончавшегося в 1786 году) Кант обычно навещал его, и они дремали в креслах; теперь он считал сон среди дня вредным и даже не присаживался, чтобы не задремать. Наступало время легендарной прогулки. Кёнингсбержцы привыкли видеть свою знаменитость, тихим шагом совершающую моцион по одному и тому же маршруту – «философской тропе» – обычно в одиночестве, с опущенной под тяжестью лет и дум головой. Парик на нем сидел теперь не так безупречно, как в молодые годы, и часто сползал набок. По дороге Кант старался не думать, но мысли приходили, и тогда он присаживался на скамейку, чтобы записать их. Конечная цель прогулки – форт Фридрихсбург. Вернувшись домой, философ давал распоряжения по хозяйству. Вечерние часы он посвящал легкому чтению (газеты, журналы, беллетристика), возникавшие при этом мысли опять немедленно заносились на бумагу. В сумерках, не зажигая огня, Кант любовался церковной башней в Лёбенихте. Он настолько привык к этому виду, что, когда разросшиеся тополя в соседнем саду заслонили церковь, потерял покой и обрел его лишь после того, как сосед, вняв просьбам философа, стал регулярно подрезать верхушки деревьев. В десять часов дом Канта погружался в сон.

Регулярный образ жизни, соблюдение предписанных себе гигиенических правил преследовали одну цель – поддержание здоровья. Еще в годы работы над «Критикой чистого разума» оно стало внушать беспокойство: в письмах появились жалобы на недомогание, быструю утомляемость. Перед глазами был удручающий пример рано одряхлевшего Мендельсона. Лекарствам Кант не доверял, считал их ядом для своей слабой нервной системы. Одно время он регулярно принимал средства, понижающие кислотность желудка, но, бросив их, почувствовал себя лучше. И вот на пороге старости Кант подчиняет свою жизнь строжайшему режиму, выработанному на основе продолжительного самонаблюдения и самовнушения. Это был уникальный гигиенический эксперимент, привлекающий к себе и по сей день пристальное внимание. Люди, далекие от философии Канта, изучают его образ жизни и его привычки.

Большой интерес к ним, в частности, проявлял советский писатель Михаил Зощенко. (В области психологии Зощенко вел исследовательскую работу, достигнутые им результаты высоко оценивал академик И. Павлов.)

В повести «Возвращенная молодость» Зощенко пишет о Канте: «Он в совершенстве изучил свое телесное устройство, свою машину, свой организм, и он наблюдал за ним, как химик наблюдает за каким-либо химическим соединением, добавляя туда то один, то другой элемент.

И это искусство сохранять жизнь, оберегать и продолжать ее основано на чистом разуме.

Силой разума и воли он прекращал целый ряд болезненных явлений, которые подчас у него начинались.

Ему удавалось даже, как утверждали биографы, приостанавливать в себе простуду и насморк.

Его здоровье было, так сказать, собственным, хорошо продуманным творчеством.

Психическую силу воли он считал верховным правителем тела.

Автор не считает идеалом такую жизнь, похожую на работу машины. Но все же надо сказать, что опыт Канта удался и продолжительная жизнь и громадная трудоспособность его блестяще это доказывают».

Кант оставил изложение своей «системы». (Речь в данном случае идет не о системе философии, а о системе здоровья.) Изложена она в работе «Спор факультетов», третья часть которой носит название «О способности духа побеждать болезни силой одного только намерения». Работа была опубликована в конце жизни, но уже в 1786 году в одной из речей он изложил суть дела: управляй своим организмом, иначе он будет управлять тобой!

Кант понимал, что его рецепты сугубо индивидуальны. («У каждого есть свой собственный способ быть здоровым, отступать от которого нельзя, не подвергая себя опасности», – заявлял он в одном из писем.) То, о чем он рассказывает, не образец для слепого подражания, это всего лишь пища для размышлений, повод выработать для себя свои нормы поведения. К тому же с точки зрения современной медицины ряд рекомендаций Канта не выдерживает критики.

Основное правило диететики (так Кант называет искусство предотвращать болезни в отличие от терапевтики – искусства их лечить) не щадить свои силы, не расслаблять их комфортом и праздностью. Неупражнение органа столь же пагубно, как и перенапряжение его. Девиз стоиков «выдержка и воздержание» – вот чем надо руководствоваться не только в учении добродетели, но и в науке о здоровье.

Гигиеническая программа Канта несложна: 1) Держать в холоде голову, ноги и грудь. Мыть ноги в ледяной воде («дабы не ослабли кровеносные сосуды, удаленные от сердца»). 2) Меньше спать. «Постель – гнездо заболеваний». Спать только ночью, коротким и глубоким сном. Если сон не приходит сам, надо уметь его вызвать. На Канта магическое снотворное действие оказывало слово «Цицерон»; повторяя его про себя, он рассеивал мысли и быстро засыпал. 3) Больше двигаться: самому себя обслуживать, гулять в любую погоду.

Что касается питания, то Кант прежде всего рекомендует отказаться от жидкой пищи и по возможности ограничить питье. Сколько раз есть в течение дня? Поразительный ответ Канта нам уже известен – один! В зрелые годы можно (но не обязательно) умерить за обедом свой аппетит, с тем чтобы утолить его окончательно за ужином. Но в старости это определенно вредно: желудок еще не справился с первой порцией, а ему добавляют другую.

Вредно за едой (как и во время ходьбы) напряженно думать. Нельзя заставлять работать одновременно желудок и голову или ноги и голову. В первом случае развивается ипохондрия, во втором – головокружение. (Что такое ипохондрия, Кант великолепно знал: он с детства страдал этой «способностью мучить самого себя», когда жизнь не мила, когда находишь в своем организме все болезни, вычитанные в учебнике медицины. Здесь бессилен любой врач; излечивает только самообладание, это Кант тоже знал по собственному опыту.) Искусство диететики состоит в умелом чередовании механической нагрузки на желудок и ноги с нагрузкой духовной.