Я швырнула камень в стену. Впервые в жизни попала в то, во что изначально целилась! Камень разлетелся на мелкие кусочки, большинство которых попало в меня, я собрала их и высыпала обратно в тумбочку сверху на Подушку.

— Ой… что-то колючее, — забеспокоился парень.

— Правильно, осколки камушка! — усмехнулась я. — Это тебе не галька!

— А-а-а? — испугался Подушка и посмотрел на меня опять тем же самым взглядом. Ы-ы-ы…

— Дай мне лучше камушек побольше, — сказала я, тысячу раз пожалев о сделанном.

Я опустила руку, и мне в ладонь лег шикарный камушек. Порадовавшись хорошему камушку, я с наслаждением швырнула его об потолок прямо над нашими незваными гостями. ФЕЙЕРВЕРК! Ира увидела мой маневр и ретировалась в один с Одеялом шкаф. На головы гостьям посыпались мелкие камушки и крошка. Визг, писк, все бросились в рассыпную.

— Кто? Кто это сделал? — закричали девушки.

Ира вылезла из шкафа и принялась хохотать.

— Шкаф! — сказала она.

— Ладно, что не тубочка, — тихо сказал Подушка.

— Тумбочка… — поправила я.

— Мм… ты с тумбочкой разговариваешь? — удивились девушки.

— С тумбочкой! Не видно, что ли? — спросила я.

— Как?

— Азбукой Морзе!

Подушка тут же принялся что-то настукивать. Девушки списали феномен говорящей тумбочки на то, что у меня была опущена туда рука, и я настукивала сама. Я вытащила руку, тумбочка продолжала стучать, девушки и рот открыли. Ира тоже стала озираться.

— Стукач тут завелся! Вот и стучит на всех! — сказала я ей и стукнула Подушку по спине. Он поднял голову и посмотрел на меня взглядом котика из Шрека. Я снова передумала ругаться и отвернулась, он решил вылезти. Я обернулась и помахала на него кулаками, так и не дотронувшись до него самого ни разу. Подушка спрятался вниз.

— Стукач! Какой стукач? — возмутился Подушка.

— Ольга, с кем ты разговариваешь? — спросили меня.

— Я же уже говорила — с тумбочкой!

— А у меня говорящий шкаф! Ой, что-то не говорит, — Ира как следует, тряхнула шкаф, который выдал какие-то нечленораздельные звуки.

Ворча, что мы такие дурочки, гостьи ушли.

— Ты что? Ты ум сошла! — завопил Одеяло из шкафа, Ирка прислонилась к дверце и не выпускала его. — Вы куда меня засунули! Там что-то было шуршащего. Ты что ум сошла шкаф шатать, я же упадсть, и ноги дверца откроют.

Так страшно, что прямо чуть в штаны не наложил, все предлоги потерял, лица перепутал. Подушка уже наполовину вылез из тумбочки и выглянул из-за меня и кровати, чтобы посмотреть, что там такое. Я со всего размаху стукнула его по спине, он — рад стараться — высунулся еще больше. Тут, на горе Одеялу, он вылез из шкафа, выпихнув ногами оттуда часть его содержимого. Подушка и рот открыл, не то от ужаса, не то от восторга, потом выражение его лица сменилось диким любопытством — мне показалось, еще чуть-чуть, и он туда дотянется. Я сама посмотрела туда. РОМАШКА! РОМАШИЩЕ! Там же… там… БЛИН, там же на черный, тьфу ты, красный день календаря праздничные подарочки припасены были! ЁКЛМН! Я оттащила его оттуда и сама собралась спускаться. Он собрался тумбочку отодвигать, я чуть было не шлепнулась на него.

— ТЫ ЧТО! — ухватившись за кровать, взвизгнула я.

— Ой, извини, — сконфузился Подушка.

— Ты вылезть не можешь?

Сказано — сделано. Подушка поспешно вылез и рванул было к шкафу. Ирка состроила мне жуткую рожицу, я кивнула.

— Подушк, достань мне камушек! — сказала я.

Он обиженно посмотрел на меня, намекая на то, что ему интереснее бежать к шкафу.

— Никуда они не денутся, ножки у них не вырастут, — сказала я.

— Хм? — удивился Подушка, но за камушком все-таки полез… через верх. Блин, дверцу открыть слабо?

Камушек лег мне в руку, я прицелилась им в потолок.

— С какой силой ты швырнула камушек? — спросил Одеяло.

— Не знаю насчет силы, моя сила. Со всей дури! — усмехнулась я.

— Дури? — спросил Подушка.

— Ну, со всей силы, — ответила я.

Силы дури…

— На какую высоту?

— До потолка!

— А если я кину — разобьется? — спросил Подушку.

— Ну, если даже у меня разбился, то у тебя и подавно!

Потолок, дай бог, не проломил бы! Ирка в это время перепрятала подарочки и на радостях хлобыстнула дверцей.

— Я все-таки посмотрю, — сказал Подушка.

— Смотри, — усмехнулась я.

Подушка открыл дверцу и опешил, узрев пустой шкаф.

— Все-таки ножки выросли, — усмехнулась я.

Подушка очень огорчился и даже похныкал для вида, а Ира почувствовала себя взрослым, который отобрал у ребенка игрушку.

— Тебя в такой интересное место засунули! — сказал Подушка.

— Что? — не понял Одеяло.

— Тебе бы только чтобы не шуршало. Тебя бы в тумбочку к камушкам! — грустно сказал Подушка.

Мы дружно все устыдились, я отвернулась.

— Ты что? — удивилась Ира.

— Да ты посмотри на него! — возмущенно воскликнула я.

Ира посмотрела на Подушку, который продолжал растерянно-грустно смотреть по сторонам.

— О-о! Не смотри на меня так! — ужаснулась Ира.

— Как? — пискнул Подушка. Брови поползли наверх, взгляд стал еще умильнее.

Блин, какой же у него низкий голос! Вот ведь все познается в сравнении, теперь, когда он вздумал пищать, я, наконец, оценила благозвучие его прежних высказываний.

— О, пресвятые мощи Иосифа! — шарахнулась Ира.

Я упорно не смотрела не него, Одеяло не понимал, о чем речь.

— О, господи, — вздохнула я и пояснила Одеялу. — У твоего друга рожицы, как у котика из Шрека.

— А? — так и не понял Одеяло.

— О-о, блондин! — хохотнула я.

— Точно, — согласилась Ира со своей кровати. Я тоже забралась к себе, помотала кроссовками, они слетели. Одеяло наступил на мой шнурок и шлепнулся на пол.

— Одеял? — с трудом сдерживая хохот, позвала я.

— ЧЁ? — зло отозвался парень.

— У тебя же шнурки не развязаны, — сказала я.

— Какие шнурки? У меня шлепки!

— Ты в шнурках запутался.

— В чьих?

— В моих…

Он подобрал мой кроссовок.

— Что они тут делают? — поругался на них Одеяло, отшвырнул их мне и полез устраиваться на Ириной тумбочке.

Подушка стоял посреди комнаты, я потрясла аскорбинками и тут же получила коронный взгляд Подушки.

— Не смотри так, а то аскорбинку не дам! — сказала я.

Он посмотрел еще жалобнее.

— Не дам! — храбрилась я.

— Кто сахарком воспитывает, кто — аскорбинками, — усмехнулась Ира. — Слава богу, Одеяло так не умеет.

Одеяло состроил нечто похожее.

— Не действует, — сказала Ира.

Одеяло огорчился.

— А вот это уже натуральнее, — похвалила Ира.

Пара репетиций, и будет получаться так же, как и у Подушки, но не буду ему это говорить. Подушка тем временем пытался меня гипнотизировать.

— Не дам, пока будешь рожи строить!

Подушка тут же привел лицо в порядок. Я протянула ему аскорбинку. Он взял и принялся строить рожи, залезая ко мне на кровать.

— Не дам!

Он снова стал нормальным. Так мы и прикончили банку, но как только она кончилась, Подушка принялся за старое.

— У нас еще банка есть! — напомнила я.

— Тогда не буду, — согласился Подушка.

Ира все это время пыталась накрасить Одеяло, тот не поддавался. Я предложила красить гончарным способом, что-нибудь да накрасится. Подушка радостно вертел головой.

— Что? Отдыхаешь? — спросила я у него.

— Ага. Меня никто не красит!

Я изучающе стала осматривать его лицо, он начал медленно отодвигаться.

— Да ладно, я подожду, — сказала я ему, не уточняя, что ждать буду до Королевской ночи.

Он совсем испугался, шарахнулся назад и треснулся затылком об стенку.

— Ой… — потирая затылок, сообщил Подушка.

Тут в комнату залетели наши девчонки в полотенцах после душа.

— Здрасте! — мило сказала Ира.

— Ы-а-ы, здрасте, — отозвались девушки. Эстонцев выпроводили из комнаты, мы ушли следом. Я сообразила, что кресел в коридоре только три.

— Подушка, пошли быстрее места занимать, — сказала я.