— Хм, чем они там занимаются? — задалась вопросом Ира, разглядывая дерево.

Я медленно, но верно развернула ее голову от дерева. Ира расхохоталась.

— Ой, шишка! — обрадовалась я подарочку белочки, схватила ее в руки, взмахнула, и шишка улетела в темную даль. — Да, шишка…

Ира продолжала хохотать. Эстонцы в это время все что-то обсуждали. Может быть, так:

— И ни фига ты, Одеял, ей не нравишься. Вот и все! — выдал Подушка.

— Как же! Нравлюсь! — огрызнулся Одеяло.

— Где это? Докажи.

— Не буду я тебе ничего доказывать.

— Не можешь, значит, не нравишься.

— А ты докажи, что ты ей нравишься!

— А что мне доказывать? Тут и так все видно.

Мы в это время с Ирой обсуждали достоинства и недостатки белочки.

— Слушай, а давай их до Кондратия доведем, — предложила Ира.

— Чем?

— Каждого из них. Одеяло точно будет в полном нокауте, — ответила Ира.

— Слушай, ты так громко говоришь, что они уже, наверное, все слышали.

— Не, они увлечены беседой, — отмахнулась Ира. — Ты придумай, а я сделаю.

Тут Подушка неожиданно вскочил с лавки, а меня осенила идея.

— Ты мне скажешь? — спросила Ира.

— Нет, — тут же ответила я.

— Ну, Оль!

— Ладно, ладно, — кивнула я и встала. — Все, все!

— Нет-нет-нет, — Ира снова усадила меня на место.

Парни все еще говорили, причем уже развернулись друг к другу и спорили не на шутку. Видно, решали, сказала им Лиля правду или соврала. Каждый настаивал на своей версии.

— Ты мне хотя бы объясни, что делать, — сказала Ира.

— Изображать скандал, — ответила я.

— Мирового масштаба?

— Да, мирового. Со мной, — кивнула я.

Ира удивленно на меня смотрела.

— Ладно, хорошо, — неожиданно заулыбалась она.

Она тут же набычилась и уставилась на меня, я включилась и выставилась на нее.

— Ну что, уже жарко? — спросила Ира.

— Посмотрим, — ответила я.

Тут эстонцы заметили наш маневр, и Иру прорвало на отборный мат. Мне очень хотелось отшатнуться и притвориться мертвой — уж очень неожиданно это у нее вышло. Но я сдержалась, изобразив скучающий вид.

— Все, остыла? — спросила я, когда она сделала паузу.

Ира не на шутку ужаснулась, разозлилась и не знала, куда девать воздух, находившийся в легких уже в переизбытке. В итоге она разразилась новой тирадой. Так и хотелось сказать "Ну не истеричка ли, как и Одеяло?", но я сдержалась, и мы синхронно сложили руки на груди и отвернулись друг от друга. "Не играй в мои игрушки и не писай в мой горшок!" Подушка с Одеялом посмотрели сию постановку и продолжили спор, только роли сменили. Теперь нападал Одеяло, а оправдывался Подушка. Обалдеть, никак решить не могут, кто кому нравится! Ирка удивленно на них посмотрела и медленно постучала себе по голове.

— Ага, что у них, что у белочки! — я поцарапала ее руку и изобразила белочку.

Она принялась грызть воздух, изредка поглядывая на меня. О, актеры из погорелого театра!

Тут Одеяло в чем-то сильно уел Подушку, тот насупился, нахохлился и злобно смотрел на мир исподлобья. Видно, все-таки логика брюнета побила логику блондина. Неудивительно!

— Ты их этим хотела довести? — спросила Ира.

— Нет, это сделает доведение более логичным, — ответила я.

— Что-то моя логика отказывает, — задумалась Ира.

Я фыркнула и пересела к Подушке. Одеяло окончательно застопорился, и лишь хлопал глазами, Подушка злился на весь мир. До Иры, видимо, дошло, ибо она сначала хотела захохотать, но потом передумала и сдержалась. Одеяло ожил и что-то сказал. Пусть так:

— А может, и вправду Ольга в тебя влюбилась…

Подушка шарахнулся от него ко мне, пораженно уставился на меня и, медленно развернувшись к Одеялу, ответил:

— Думаешь?

— А что тут думать?

— Маловероятно. Все-таки сказали…

— А что толку? Так, если посмотреть, ни на что другое не тянет.

— Ну не знаю, все равно…

— Та-ак, пойду-ка я обратно к Ире, там есть с кем поговорить по-русски, — сказала я.

Эстонцы неожиданно заткнулись.

— Это были последние слова! — сказала Ира.

— О-о, я слышу голоса! — я истово постучала по себе по лбу.

Одеяло повернулся к Ире, и они о чем-то заговорили.

— Все-таки мне следовало пересесть обратно. Послушала бы, о чем они говорят, — сказала я. Подушка все так же сидел. — Прислушиваешься?

Он с огромным рвением потряс головой, видимо, убеждая себя в том, что он не подслушивает. Я изобразила его, Ирка расхохоталась, я решительно потрясла головой еще раз, изображая на сей раз пришибленную с детства. Одеяло с Ирой успели поговорить еще о чем-то, а я пересела на камушек, который мне мешал спокойно сидеть. В итоге я стала одного роста с Подушкой. У всего есть свои плюсы! Интересно, о чем они говорили, раз Одеяло слегка повис и снова принялся что-то взахлеб обсуждать с Подушкой. Видно, проверяют какую-то свою эстонскую теорию. Все, надоело!

Мы с Ирой синхронно встали и пошли, куда глаза глядят, запев песню.

— А я играю эту роль. Эстонцы, мы пошли на сказочную поляну, как две сестры, любовь и боль!

Вскоре мы уселись на паровозик на полянке и стали обсуждать сложившуюся ситуацию.

— Прикол, ко мне Одеяло поворачивается и спрашивает, кто мне нравится? Я честно ему сказала, что Том Круз. Он спросил, действительно? И я ответила ему, что больше Леонардо Ди Каприо. Видно, он из этого сделал вывод, что мне нравятся блондины.

Тут эстонцы всполошились, что мы ушли. Видно, наконец, наговорились.

— Эй! Вы где? — послышался голос Одеяла.

— Ничего не будем отвечать, — сказала Ира.

Тут мы увидели, что наши эстонцы прошли на греческую эстраду, а там уже расселись парочки.

— О, упс, — сказал Подушка.

Тут их заметили.

— О, кто пришел! — заметил кто-то. — Мм… голубые…

Парни переглянулись.

— О-о-о, — протянули и девушки, и парни.

До эстонцев дошло, как и чем их обозвали, и они пришли не то в ужас, не то разгневались.

— О, Подушка пойдет сейчас защищать даму сердца, — усмехнулась Ира.

— Ага, Одеяло может не беспокоиться за непорочность, — рьяно закивала я.

Мы с ней расхохотались, в итоге решив, что Одеяло — валет сердца Подушки. Ирка доржалась, и эстонцы решили идти к паровозику.

— Ольга, так, — Ира подвинулась ближе и перекинула ноги через мои.

— О-о-о, — опешила я.

— Только вот девушка получится басовитее парня, — посетовала Ира.

Подушка с Одеялом дошли до нас, посмотрели и изрекли.

— Да елы-палы!

Эстонцы ушли.

— Кто елы? Кто палы? — спросила Ира.

— Я, чур, елы! — сказала я.

Парни зашли в фордик, но там тоже кто-то был. В итоге я поскорее отпрыгнула от Иры, и они это увидели.

— А-а, — очень удивились парни.

— Б-б! — передразнила я их.

— Вот и раскрыли, что елы и палы — это Ира и Оля, — вздохнула Ира.

Я села на самый первый паровозик и облегченно выдохнула. Ира тоже порывисто вздохнула и выдохнула.

— И у меня язык на плечо, — сказала она.

— Не надо было так скакать! — ответила я ей.

Подушка с Одеялом жутко переглянулись.

— Да просто Ольга от меня убегала, — сказала Ира.

Подушка посмотрел на меня.

— Не догнала, — проинформировала я его.

Парень немного поступорился и расхохотался, а потом неожиданно сел рядом. Одеяло пошел и сел к Ире. Та собралась мне что-то сказать, но я предупредила ее жестом, мол, и так все поняла. И тут свет весьма недвусмысленно выключился, послышались визги с эстрады, похоже, мальчики времени даром не теряли.

— Классно! Украинцы шустрые! — усмехнулась Ира.

Правильно, не то, что наши эстонцы!

— Батарейки, батарейки! — рассмеялась я.

— Солевые и «Энерджайзер»! И вообще, у них зарядка заканчивается.

— Они же у нас аккумуляторы, — расхохоталась я, Ира тоже. Эстонцы не поняли.

Свет включился снова, с эстрады послышались возмущенные вопли. Мы с Ирой поддержали их.

— Темнота — друг молодежи! В темноте не видно рожи! — завопили мы с Ирой.