Она писала родственникам жалобы и надеялась, что отец смилостивится над нею и увезет ее. Ответ не приходил. Садихон была уверена, что отец умер и все родственники разбрелись, но до сих пор не могла простить отцу своей продажи. Рази-Биби, старшая жена Хамдама, покровительствовала Садихон. Если бы не Биби, ей жилось бы гораздо хуже. Старшая жена властвовала в доме, и даже Хамдам побаивался ее дикого взгляда.

Рази-Биби казалась Садихон странной женщиной. Хамдам женился на ней в шестнадцатом году, спустя неделю после своего прибытия из киргизских степей. Рази по своей воле пошла за него. Ее никто не принуждал. Но потом что-то произошло. Что именно, об этом она не рассказывала. Только однажды у нее вырвалось, что Хамдам - не тот человек, о каком она думала. Она терпимо и спокойно отнеслась ко второму браку Хамдама, и если кричала, так только из приличия, чтобы не показаться равнодушной. Садихон была ей почти ровесницей. Рази-Биби не требовала к себе никакого почтения, полагавшегося ей по закону. Она была сильной и рослой и часто в шутку надевала на себя чалму, и тогда Садихон говорила, что нет мужчины красивее ее.

Однажды Рази-Биби и Садихон вышивали в саду большое сюзане. Юсуп проходил мимо. Он поздоровался с женщинами и невольно остановился, залюбовавшись их работой. На огромном, сшитом из кусков полотне была вышита длинная дорога из черных цветов и желтых листьев. Возле дороги пылало двенадцать солнечных дисков. Сюзане уже заканчивалось, оставался только боковой бордюр. В бордюре тоже шли узоры, и среди них новые крошечные изображения солнца. Они разбежались, точно солнечные дети вокруг взрослых солнц.

Рази улыбнулась, увидев восхищенный взгляд Юсупа, и ушла за нитками.

Садихон, не отрываясь от полотна, быстро работала иглой.

День выдался знойный. Даже в тени, под широким, зеленым, пышным орехом, нечем было дышать. Лицо молодой женщины зарумянилось, затуманились от мелкой и пристальной работы глаза.

Юсуп долго смотрел на Садихон и вдруг почувствовал, что его лоб холодеет, покрывается потом. Он побледнел, подошел к ней и сказал:

- Хочешь, я увезу тебя отсюда?

Она с опаской посмотрела направо и налево.

- Ты сумасшедший, - сказала она.

Он сразу ушел. Она пожалела, что так резко оттолкнула его, и ей опять захотелось быть веселой и свободной и проводить время по своему усмотрению, как в доме отца, когда никто не стеснял ее. Она заплакала.

Рази вернулась и стала расспрашивать ее о причине слез. Садихон сказала, что Юсуп оскорбил ее, и она плачет от злости.

- Ты врешь, - сказала Рази и рассмеялась и принялась дразнить ее Юсупом. Она так расписывала его и все это было так смешно, что Садихон повеселела.

«Хорошо, что у нас такие отношения!» - подумала Садихон и бросилась на шею Рази и страстно поцеловала, сказав, что она счастлива только с ней.

…Когда начался сбор винограда, к Хамдаму приехали неизвестные люди, назвавшие себя покупщиками. Секретно поговорив с ним, они быстро покинули Беш-Арык. В этот же день Хамдам отправил в Коканд телеграмму.

Юсуп заметил, что Хамдам взволнован, нервничает и торопится. Подали ужин. Хамдам усадил Юсупа. У себя, в мужской половине, он завел стол и стулья. Садихон подавала кушанья - шавлу в пиалах (жидкую рисовую кашу с овощами и мелко нарезанной бараниной), затем котел кавардаку из курицы. Хамдам жадно шарил пальцами в котле, вылавливал вкусные кусочки, плавающие в янтарном жиру, и, обсосав их, выбрасывал кости на пол.

Садихон не смотрела ни на Хамдама, ни на Юсупа.

- Сердится! - подмигнул Юсупу Хамдам, указывая на жену. Потом он похлопал ее по спине. - Дьявол, дьявол, выйди из этого прекрасного тела! сказал он, засмеявшись.

Садихон не улыбнулась и не поморщилась. Она будто не заметила шутки мужа. Юсуп смутился.

- Ты любишь женщин? - спросил Хамдам, заметив его смущение.

Юсуп не знал их. Он крепко сжал пальцы и почувствовал, что румянец стыда заливает ему лицо. Он быстро встал из-за стола.

Хамдам расхохотался.

- Скоро все в Коканд поедем. Там есть женщины слаще меда. Я тебя познакомлю, - сказал он, - сватать буду.

- В Коканд? Почему в Коканд? - растерянно спросил Юсуп. Он задал вопрос только затем, чтобы хоть как-нибудь подавить свое смущение.

- Дела, - ответил Хамдам. - Я уезжаю сегодня и вызову всех, если надо. А ты пока приготовь полк!

- Наверно, ты нашел Иргаша, - сказал Юсуп.

Хамдам загадочно улыбнулся и, ничего не ответив, вытер рукой масленый рот.

Смеркалось. Вошел Сапар и спросил, кто будет сопровождать Хамдама.

- Ты, - сказал Хамдам.

Сапар оскалился и с гордостью посмотрел на Юсупа. Он был тщеславен и завистлив и по молодости не умел скрывать этого. Засмеявшись громко и нагло, Сапар побежал седлать лошадей.

Хамдам вышел на двор.

Алимат, один из джигитов личного отряда, подвел к Хамдаму текинца, только что вымытого, вычищенного, так блестевшего от воды, словно он был покрыт лаком.

Откуда-то, будто из-под земли, вынырнул Абдулла и громко стал сетовать на то, что лавочники не доставили полностью контрибуции. Хамдам возложил на них доставку фуража и зерна.

- Рису нет. Рису заказал два мешка - привезли один. И тот - недовес. И тот - с мусором, - жаловался он.

- Второй мешок ты украл! - наугад сказал Хамдам. Он знал, что Абдулла нечист на руку. - Ишак! - выругался Хамдам.

Абдулла притих и, заворчав, отошел в сторону.

У дверей ичкари появились жены. Хамдам простился с ними. Джигиты растворили ворота и пожелали Хамдаму счастливой дороги. Один из них осветил двор керосиновым факелом. Хамдам, вскочив в маленькое казачье седло, на лету подхватил поводья, гикнул и поскакал. Когда всадники исчезли и прекратился лай кишлачных псов, жены скрылись.

Алимат затушил песком факел. От этого небо сразу спустилось ниже, и звезды выступили на нем.

- Сегодня моя Сурма родила уже третьего, - сказал Алимат. - Неужели правда, что мужчина может иметь столько детей, сколько звезд на небе?

- Не знаю, - ответил Насыров.

- Ничего-то ты не знаешь! - разочарованно сказал Алимат. - А я вот слыхал… люди говорили, что может.

- А зачем это тебе? Тебе мало троих?

Насыров удивленно взглянул на джигита. Маленький, кривоногий и тощий Алимат поражал его своей любовью к детям.

- Я бы… - мечтательно прошептал джигит, - я бы переехал в пустынную страну, выбрал бы себе тысячу женщин и всех бы сделал своими женами. Я бы хотел иметь много детей. Люблю детей!.. Ведь они не могли бы не слушаться, родные дети! И я бы научил их всех хорошей жизни!

Насыров засмеялся, потом прищурился и плюнул.

- Глупости у тебя в голове, Алимат, - сказал Юсуп. Он сидел тут же, на галерейке, вместе с другими джигитами. - Хорошая жизнь делается не одним, а всеми. И не по-дурацки. За хорошую жизнь люди умирают. Помнишь, на прошлой неделе мы проезжали через Андархан? Помнишь мазар за рощей? спросил он у Алимата.

- Ну, помню, - ответил Алимат.

- Помнишь груду камней, где я остановился?

- Ну, помню.

- Это могила. В ней человек, - сказал Юсуп.

Насыров лениво приподнял плечи и, зевнув, сказал:

- В каждой могиле человек.

- Нет. Не в каждой! - заспорил Юсуп. - Бывает человек - человек, а бывает человек - животное.

Юсуп приложил руки к груди. Он всегда сталкивался с Насыровым. Он чувствовал, что Насыров ненавидит его. Насыров был совсем не похож на Сапара. Сапар как бы все время соревновался с Юсупом и в ловкости, и в знании оружия, и в верховой езде. Сапар был гордецом, щеголем, нахалом, и Юсупу часто не хотелось с ним спорить, он просто отгонял его, как вредную муху. Насыров был немолод, нищ, ничего не имел за душой, поломан жизнью, и в то же время он, единственный из всех джигитов, был по-настоящему привязан к Хамдаму. Он любил его издали, даже не приближаясь к нему, не стараясь выказать перед Хамдамом свою преданность.

- Замолчи, богохульник! - крикнул Юсупу Насыров. - А вы не слушайте его! Он бредит, а вы развесили уши. - Насыров, обернувшись к джигитам, погрозил им кулаком.