Из всех чудес, сотворенных братом Гуидоне, одно было поистине невероятным: волос в мешке не убывало. А вот у монахов монастыря бороды вообще не росли. Быть может, причиной тому было преклонение перед бородой брата Гуидоне, а может статься — неизбывная скорбь. Точно этого не знал и сам монах-сторож, который рассказывал нашим друзьям обо всех этих чудесах.

Вдруг зазвонил колокольчик. Тысячемух, Початок и Недород вскочили и пошли вслед за остальными монахами. Они миновали один длинный коридор, потом другой, поднялись по лестнице и снова попали в коридор. Недород забеспокоился и спросил у Тысячемуха:

— Куда же мы идем?

— В трапезную.

— А что это такое?

— Место, где монахи едят.

— Раз у них есть особое место для еды, значит, они едят часто?

— Каждый день.

— Жаль, что я не знаю латыни, не то бы я сразу стал монахом, — со вздохом сказал Недород.

— Да, жизнь у монахов прекрасная, но к этому надо иметь призвание.

— Что это за штука? — удивился Недород.

— Очень странная вещь, которая может посетить каждого.

— И нас тоже?

— Всех, — ответил Тысячемух.

— А как понять, посетило ли тебя призвание?

— Этого я не знаю, но думаю, что оно дает о себе знать, как, скажем, голод.

— С голодом все ясно, он сразу ударяет в живот, — сказал Недород.

— Ну, а призвание, верно, ударяет в голову. Она начинает кружиться, и ты говоришь себе: «Хочу стать монахом, хочу стать монахом».

— У меня как раз кружится голова, — объявил Недород.

— Это от голода.

— Откуда ты знаешь? А по-моему, от призвания.

— Ты хочешь стать монахом?

— Да.

— Вот если у тебя и после обеда будет кружиться голова, значит, это — призвание. Тогда и станешь монахом.

— А вы?

— Тоже. Одного призвания хватит на всех троих, — ответил Тысячемух за себя и за Початка сразу.

Наконец они добрались до трапезной. Настоятель монастыря сел во главе стола, за ним расселись и все остальные. Пришел монастырский повар и поставил перед каждым миску. Тысячемух, Початок и Недород сразу заглянули в миски: что там за еда? Но миски были пустые.

Настоятель громким голосом начал читать на латыни главу из Евангелия, и монахи стали что-то жевать. Тысячемух и двое его друзей забеспокоились. Недород посмотрел на Початка, Початок — на Тысячемуха. Потом все трое уставились на пустые тарелки, затем в потолок, снова переглянулись. А в голове у них гудели непонятные латинские слова. Но вот настоятель сказал не то «суп», не то «супус» и умолк.

Все монахи стали тихо молиться.

Тысячемух набрался храбрости и спросил у монаха, сидевшего рядом:

— Брат, простите великодушно, но моя миска пуста, почему так? Не найдется ли у вас что пожевать и голодное брюхо насытить?

— Мы постимся уже третий день, чтобы мешок с волосами бороды брата Гуидоне всегда оставался полным, — ответил монах.

— Но ведь борода растет быстрее, когда ешь больше!

— Ваша, но не его.

— Да как же у него может расти борода, если он умер? — удивился Тысячемух.

— Вот об этом мы и молимся и потому соблюдаем недельный пост.

Початок и Недород, как услышали слово «пост», сразу заткнули уши. Тысячемух хотел поступить так же, но не успел. Перед глазами у него закружились и стены монастыря, и монахи, и Початок с Недородом, а в голове загудело и загрохотало, словно началось извержение вулкана.

Тысячемух, Початок и Недород проснулись, но еще не пришли в себя. С трудом открыли глаза, а рта раскрыть вообще не смогли.

Кое-как они поднялись и увидели, что спали в трапезной. Втянули в себя воздух, принюхались и не поверили своему носу. Однако нет, это, несомненно, был запах жареной свинины.

— Да, но запах-то старый, — сказал Тысячемух.

— Не слишком, похоже, даже сегодняшний, — не согласился Початок.

— О чем это вы? — спросил Недород.

— О свинье.

— Неплохо бы узнать, где ее монахи раздобыли, — сказал Недород.

— Брат Гуидоне творит чудеса. Почему бы нам не попросить у него свинью? — предложил Початок.

— Давай попробуем, — согласился Тысячемух.

И они стали умолять покойного Гуидоне:

— Сотвори нам свинью, сотвори нам свинью.

Недород сказал, что одной свиньи на троих мало. Пусть брат Гуидоне сотворит две, а еще лучше три. После долгих споров они все-таки решили, что для начала им и одной свиньи хватит, не то брат Гуидоне может наказать их за жадность.

Они вышли во двор и присоединились к монахам, которые кружились по двору, так что и не поймешь сразу — молятся они или же водят хоровод.

Тысячемух и Недород ушли немного вперед, а Початок отстал на несколько шагов. Ему показалось, будто в кустах кто-то хрюкнул. Он пригляделся и не поверил своим глазам: из-за дерева высовывалась голова большущей свиньи. Початок подождал, пока двое друзей отошли подальше, а сам юркнул в кусты и бесшумно пополз на четвереньках. Он и не заметил, что рядом водосточная яма. Только было протянул руку за свиньей, как всем телом рухнул в яму. Ударился головой о туфовую плиту и остался лежать на дне, полумертвый от боли.

Когда Тысячемух и Недород обернулись, Початка нигде не было видно.

Зато в яме лежала свинья. Оба сразу бухнулись на колени — брат Гуидоне услышал их мольбы.

— Ты что видишь? — спросил Недород у Тысячемуха.

— Животное, со щетиной…

— На кого оно похоже?

— На свинью.

— Значит, свершилось чудо?

— Где же еще случаются чудеса, как не в монастыре? — ответил Тысячемух.

— А куда девался Початок?

— Исчез, и вместо него появилась свинья.

— Но Початок — человек, а свинья — животное.

— Выходит, ты, Недород, ничего не понял. Нередко случается, что человек чудесным образом превращается в кота, собаку или в другое животное. А Початок превратился в свинью.

— Всегда бы так! Ведь свинья — сородич кабана. А кабан — царь зверей.

— Нет, царь зверей — вол, — возразил Тысячемух.

— Верно, но за ним идут свинья и кабан.

— Вот и нет, после вола идет петух.

— Э, свинья куда больше и вкуснее петуха! — воскликнул Недород.

Тысячемух и Недород не спускают глаз со свиньи. Почему она стонет, а не хрюкает? Того и гляди, снова в человека превратится. Лучше, пока не поздно, ее зарезать.

— Послушай, Тысячемух, а не зарежем ли мы вместо свиньи нашего друга Початка?

— Да ты что, рехнулся?! Это свинья, а ее полагается съесть.

Тысячемух и Недород вытащили свинью из ямы и по каменной лестнице потащили в келью. Свинья забилась в угол и оттуда смотрела на них красными, воспаленными глазами. Недород принялся искать нож, а Тысячемух сел на пол и стал разглядывать лицо, да нет же, морду свиньи. Удивительно, до чего у нее глаза и уши похожи на глаза и уши Початка! Свинья жалобно заскулила, совсем как их друг Початок.

Тем временем Недород нашел нож и протянул его Тысячемуху.

— Что я должен делать?

— Зарезать его. Ведь он теперь свинья.

— Пожалуй, ты прав. Но я не могу, он как-то странно на меня смотрит, — пробормотал Тысячемух. — На, держи, зарежь сам, а я потом, за тобой.

Недород взял нож, поднес его к горлу свиньи и зажмурился. Тысячемух тоже закрыл глаза ладонью. А когда оба друга снова их открыли, то увидели, что лезвие и на миллиметр не вошло в свиную кожу.

Недород вернул нож Тысячемуху:

— У меня не получается. Хочу нажать на рукоятку, а вся сила в согнутом локте застревает.

— Был бы это христианин, я бы его не задумываясь зарезал, а животное не могу, — сказал Тысячемух.

— Тогда считай, что это христианин, который превратился в свинью.

— Все равно не могу, — пробормотал Тысячемух.

— Как?! Ты же сам сказал, что тебе убить христианина легче легкого!

— Да, но только врагов. В сражениях и на дуэлях я их сотнями на тот свет отправлял. Но для этого я должен рассвирепеть.

— Возьми и рассвирепей. Вспомни, что Початок был солдатом вражеской армии.