Много лет прошло с тех пор, когда я впервые услышал сказку о четырех братьях-ветрах: брате Северном Ветре, брате Южном Ветре, брате Восточном Ветре и брате Западном Ветре, которые жили вместе со своей матерью в огромной пещере.

Весь день летали ветры над миром, а с наступлением вечера возвращались домой. Прежде чем покормить сыновей ужином, мать сажала каждого из них в отдельный мешок, потому что ветры были беспокойными детьми и всякий раз начинали ссориться за столом, и это причиняло миру большой вред. Волей-неволей приходилось матери прибегать к этой мере и рассаживать драчунов по разным углам пещеры. Мать ветров была женщина властная, высокая и сильная, и, когда она стучала кулаком по столу, призывая к порядку своих непослушных сыновей, ветры дрожали от страха.

Но это дело давних дней. В то время я был ребенком, – читая подобные сказки, я верил им. Теперь же, когда я стал взрослым и детство осталось далеко позади, я читаю другое и верю другим вещам. Однако сегодня я вспомнил эту сказку потому, что она имеет прямую связь с тем, о чем я сейчас собираюсь вам рассказать.

В тот вечер, о котором идет речь, я допоздна засиделся в гостях. Я жил в двух милях отсюда за густым кедровым лесом, по ту сторону высокого горного ущелья, покрытого нетающими снегами. Распрощавшись с другом, я вышел от него в ту минуту, когда солнце только что скрылось за горизонтом и небо еще светилось, озаренное его последними лучами. Мне предстояло пройти около двух миль по очень трудной горной дороге, и поэтому я не обратил внимания на тяжелые черные тучи, собирающиеся на севере. Я бодро зашагал по дороге, размахивая палкой.

Стояли последние дни осени. Крестьяне уже сняли урожай, и теперь на полях, разбросанных по склону горы, торчала густая щетина жнивья. Пастух, наигрывая на дудочке, гнал стадо в деревню. На шеях буйволов мелодично позванивали колокольчики, а пыль, которую животные поднимали ногами, сверкала в последних лучах заходящего солнца, словно червонное золото. Воздух был чист и прохладен, но еще не наступили зимние холода, во время которых кажется, будто кто-то щиплет тебя за нос ледяными пальцами, что, кстати говоря, мне очень нравится.

Размахивая палкой, насвистывая, разговаривая сам с собой, я незаметно прошел половину пути и очутился на опушке кедрового леса, росшего по склонам ущелья Канденала. Едва я вошел в лес, как нос с носом столкнулся с почтальоном. Он сообщил мне, что сегодня меня дома ожидает много писем. Это известие меня очень порадовало, так как в наш далекий горный район почта приходила только два раза в неделю.

Человек, живущий в этом заброшенном уголке, где деревни отстоят далеко друг от друга и сообщение между ними очень плохое, получая письма, испытывает такое чувство, словно на него пахнуло порывом свежего ветра городской цивилизации. И время тогда тянется не так томительно долго. Когда же письма долгое время не приходят, человеку кажется, что его по горло окунули в снег ущелья Канденала.

Распрощавшись со мной, почтальон быстрым шагом отправился в ту сторону, откуда я только что пришел. Небо все более и более заволакивалось тучами. Я запахнул пальто и, войдя в лес, двинулся в сторону горного ущелья. Я торопился, потому что подул холодный ветер и тучи, двигавшиеся на меня с севера, имели весьма угрожающий вид.

«Хорошо бы мне попасть в ущелье раньше, чем туда придут тучи, – подумал я, – в противном случае я рискую стать жертвой снежной метели».

Вскоре ветер усилился. Порывисто целовал он мои щеки ледяными губами. Ветер пронзительно свистел в ветвях деревьев, и я почему-то вспомнил сказку Андерсена, о которой я только что упоминал. Закутавшись поплотней в свое легкое пальто, я сказал сам себе:

«Прилетел один из братьев, брат Северный Ветер!»

– Жжж, жжж! – гневно свистел Северный Ветер, пригибая к земле стволы молодых кедров и ломая сучья. И вдруг хлынул дождь с градом. Град барабанил по земле, ветер сердито завывал, трещали ломающиеся деревья, бешено клокотали потоки воды, срывающиеся с вершины горы камни с грохотом летели в пропасть, а над всем этим хаосом оглушительно хохотал Северный Ветер, резвился так, словно бы это была всего лишь веселая детская забава.

Вскоре совсем стемнело. В двух шагах уже ничего нельзя было различить. Несколько раз я едва не сорвался в пропасть. Вся моя одежда и ботинки промокли до нитки, и я дрожал от холода. Но, несмотря ни на что, я решил идти вперед, хотя по заснеженному каменистому склону идти было трудно и даже опасно. В лесу негде было укрыться от бури, а мой дом был по ту сторону ущелья. В нем меня ждал отдых и весело потрескивающий в печке огонь, и это придавало мне силы. Сбиться с дороги я не боялся, в течение многих лет я ходил по ней и знал здесь каждый камешек. Я ни минуты не сомневался, что она приведет меня к дому.

Долго брел я в тумане. Он становился все плотней, а темнота все непроглядней. И по мере того как сгущалась темнота, усиливалась и буря, а лесу не было видно конца. Мне стало казаться, что он никогда не кончится и я не дойду до горного ущелья.

В ущелье Канденала было одно место, где эхо повторяет твой голос в пяти местах.

– Хо-хо-хо! – громко закричал я.

Мой крик, подобно намокшей под дождем птице, слабо затрепетал и потерялся в темноте ночи. Эхо не повторило его.

– Го-го-го! – закричал я снова.

– Ха-ха-ха! – захохотал в ответ Северный Ветер.

Сомнений не оставалось, – я действительно заблудился! Впереди дороги не было. Густой туман окутывал каждое дерево, каждый куст, заполнил все ямы и впадины. Казалось, что перед тобой ровная земля. Идти вперед стало опасно – смерть подстерегала на каждом шагу. Но тем не менее я должен был идти. Я страшно продрог, но если бы я остановился, я мог бы замерзнуть совсем.

И вдруг я увидел огромную дверь, которая словно висела в тумане. С радостным криком я бросился к ней и постучался. Через несколько минут дверь открылась, и я увидел высокую старуху с фонарем в руках. Она подняла фонарь, внимательно посмотрела на меня, а потом спросила весьма неприветливо:

– Кто ты?

– Путник. Я заблудился, а по дороге меня застала буря.

Внезапно порыв северного ветра распахнул дверь настежь. Старуха, помедлив, сказала:

– Войди!

Я последовал вслед за ней и очутился в огромной пещере в несколько сот футов высотой. Почти у самого потолка скалы немного отступали назад, образуя как бы естественные окошки, сквозь которые были видны высокие ледяные столбы на улице. Я огляделся по сторонам, и пещера показалась мне немного знакомой. В одном ее углу зияла глубокая расселина, в которую сверху низвергался водопад. Вдоль стен росли кусты удивительной красоты, с потолка свисали огромные ледяные сосульки, сверкавшие, словно хрустальные, посередине пещеры стоял стол, а за ним сидел юноша, одетый во все белое. Когда юноша улыбался, глаза его вспыхивали, подобно молниям, когда он смеялся, изо рта у него падали тюльпаны.

– Это мой сын, Северный Ветер, – сказала старуха. – Он только что прилетел вместе с тобой.

И вдруг я все понял. Я находился в пещере четырех братьев-ветров, и сейчас передо мной сидел брат Северный Ветер и улыбался.

– Здорово я напугал тебя сегодня? – сказал Северный Ветер и весело засмеялся. – Хотел было я столкнуть тебя в пропасть, но потом раздумал.

– Попробовал бы только! – сказала старуха. – Я бы тебя живо упрятала в мешок!

Только теперь я заметил, что на стене висели четыре больших мешка.

– А где твои остальные три сына? – спросил я старуху.

– Откуда ты знаешь, что у меня есть еще сыновья? – спросила она хмуро.

– Я уже однажды был в этой пещере, – сказал я.

– Что ты болтаешь? Когда это ты был здесь?

– В сказке!

– Жаль, что для таких дураков, как ты, у меня не припасены мешки, – сказала старуха, – а то бы я и тебя туда посадила. В этой пещере никто никогда не был. Только потому, что ты пришел в одно время с моим сыном, ты нашел эту дверь, в противном случае ты бы ее никогда не заметил. Ну, раз уж пришел, проходи и садись поближе к огню, а то холод проберет тебя до костей. Я дам тебе молока с медом.