Новоизбранный нервничал. Он хотел поскорее покончить со всем этим, но понимал, как дороги предшественнику последние минуты в его резиденции, и старался слушать со всем вниманием, надев ту маску, что за двадцать лет политической жизни стала его вторым лицом.

Они провели около часа, обсуждая проблемы, о которых не раз дискутировали в течение предыдущих двух месяцев, но которые лягут тяжелым грузом ответственности на плечи Президента уже сегодня, когда церемония инаугурации подойдет к концу.

— Мистер Президент...— Он мгновенно прикинул, не заметил ли кто-нибудь его инстинктивного стремления обернуться на это обращение.— Уже одна минута первого,— предшественник посмотрел на своего пресс-секретаря, поднялся и вместе с новым Президентом и его женой вышел на ступени Белого дома. Оркестр морских пехотинцев в последний раз грянул в его честь «Привет шефу!». В час эта музыка прозвучит для преемника.

Они проследовали в первую машину кавалькады — черный приземистый лимузин обтекаемых форм с пуленепробиваемыми стеклами.

Лидер палаты представителей и глава большинства в Сенате уже сидели в президентской машине. Сразу же за ней следовали два автомобиля с агентами Секретной Службы. Жены были в четвертой по счету машине. Вице-президенты, уходящий и пришедший ему на смену, находились в следующей машине, а их жены ехали за ними.

Пятьдесят человек охраны постепенно превратились в сотню. К полудню, когда подтянется местная полиция и контингент ФБР, их станет пятьсот. Не считая парней из ЦРУ, брюзгливо подумал Глава Секретной Службы. Как правило, они ему не сообщают, будут ли на месте или нет, и в любом случае трудно заприметить их в толпе. Гомон зевак достиг крещендо, когда появился президентский лимузин, направляющийся к Капитолию.

Четверо мужчин в передней машине дружелюбно болтали между собой. Президент был несколько рассеян. Взмахом руки он механически приветствовал толпу, высыпавшую на Пенсильвания-авеню, но в мыслях был далеко... Обновленный Уиллард-отель, семь зданий, объединенных в виде одной конструкции, напоминавшей индейский пещерный город, новые магазины и рестораны, широкий живописный бульвар, здание, названное именем Эдгара Гувера, где размещалось ФБР... Оно сохранило имя своего первого директора, несмотря на попытки некоторых сенаторов переименовать его. За двадцать лет улица заметно изменилась.

Они прибыли к Капитолию, и экс-президент нарушил задумчивость новоизбранного Президента. «Помните, если вам понадобится какая-нибудь помощь или просто захочется поболтать, я буду у себя в Джорджии. Не стоит говорить, как вы будете одиноки на этом посту. Я предвижу, что вас ждет,— так что, в случае чего, звоните мне. В любое время».

Он мягко улыбнулся. В этих обстоятельствах экс-президент ведет себя как настоящий христианин. Шесть машин наконец остановились. Он вошел в Капитолий через цокольный этаж. Его предшественник несколько задержался, чтобы в последний раз поблагодарить шофера. Жены в окружении агентов Секретной Службы, приветствуя ожидавшую их толпу, проследовали прямо на платформу. Тем временем главный церемониймейстер через туннель незаметно провел Президента в помещение, предназначенное для ожидания. Через каждые 10 шагов морские пехотинцы, застыв, приветствовали его. Здесь же находился новый вице-президент; они стояли, рассеянно болтая ни о чем и не слушая реплик друг друга.

На лице бывшего президента Соединенных Штатов была улыбка человека, который наконец-то получил возможность избавиться от непосильной ноши. Они еще раз совершили обряд рукопожатия — седьмой за этот день. Из небольшого помещения главный церемониймейстер вывел их на платформу. Как обычно, в день инаугурации платформа была воздвигнута на ступенях восточного входа в Капитолий, Собравшиеся поднялись, разразившись радостными криками, которые длились все то время, пока Президент и будущий Президент приветствовали их; наконец все застыли в молчании, ожидая смены правительства.

— Друзья мои, американцы, в этот день, когда я принимаю на себя обязанности президента, проблемы, стоящие перед Америкой во всем мире, обширны и тревожны. В Южной Африке свирепствует беспощадная гражданская война между белыми и черными; ожесточение конфликта на Ближнем Востоке стихло, но обе стороны пополняют запасы своих вооружений куда активнее, чем строят школы и фермы. Южная Америка и Азия колеблются между правым и левым экстремизмом, но ни одно из этих крайних течений не в состоянии обеспечить нормальные условия жизни своих народов. Единство НАТО тоже под угрозой.

В 1949 году президент Гарри Трумэн объявил, что вся мощь и все ресурсы Соединенных Штатов будут направлены на защиту свободы, откуда бы ни поступил вызов в ее адрес. Сегодня, столько лет спустя, кто-то скажет, что этот акт великодушия воспринимается как пустая риторика. Перед лицом непрерывных международных кризисов любой американский гражданин может спросить, почему он должен принимать близко к сердцу события, совершающиеся так далеко от дома, почему он должен принимать на себя ответственность за дело защиты свободы вне Соединенных Штатов? Пусть эти сомнения будут рассеяны такими словами: «Нет человека, который был бы как остров, сам по себе»— Джон Донн[1] написал эти строки более трёх с половиной столетия назад.— «Каждый человек — часть материка». А Соединенные Штаты простираются от Атлантического до Тихого океана и от Арктики до экватора ...

Жене нравилась эта часть речи. Это были ее собственные мысли. Хотя она сомневалась, проявит ли аудитория такой же энтузиазм, с которым встречали подобные тексты, например, в шестидесятые годы. Но грохот оглушительных аплодисментов, волнами накатывавшихся на неё, убедил, что магия слов действует по-прежнему.

— И поэтому я призываю вас, мои сограждане, пусть последние годы двадцатого столетия откроют эру, в которой Соединенные Штаты ознаменуют собой справедливость, базирующуюся на могуществе, эру, когда мы объявим войну болезням, дискриминации, бедности!

Президент сел. В едином порыве вся аудитория поднялась.

В течение шестнадцати минут речь, в которой было тысяча четыреста десять слов, прерывалась аплодисментами. Но теперь, когда новый глава исполнительной власти отошел от микрофона, убедившись, что все собравшиеся с ним заодно, глаза его искали среди людей на платформе еще кого-то, кого он жаждал видеть. Ей помогли подняться. Его матери шел уже десятый десяток, и она была всего лишь вдвое моложе всей истории Америки. Церемония имела бы для Президента куда меньшее значение, если бы на ней не присутствовала его мать. Но она была здесь: согбенная, хрупкая и торжествующая. Он подошел к ней и нежно поцеловал. Затем взял под руку Первую леди. К ним направился взволнованный церемониймейстер, но Президент остановил его мягким движением руки. Теперь все изменилось: став Президентом Соединенных Штатов, он не торопился покидать место действия. Он пожал руку экс-президенту, который ныне сделался частным лицом, а затем поблагодарил своих соратников, которые помогли ему занять этот высокий пост.

Церемониймейстер терпеть не мог нарушений расписания, а сегодня вообще все шло через пень-колоду. Во всяком случае, ленч опаздывал уже на тридцать минут.

Помощник Президента появился, чтобы приветствовать избранника. Хрупкая фигура и застенчивые манеры несколько противоречили сложившемуся представлению о нем, как о человеке, без которого партийная машина не сработала бы со всей эффективностью. На самом деле он блестяще играл роль, заключавшуюся в умении объединить все силы демократической партии вокруг одного имени, что и привело их к победе.

Семьдесят гостей дружно встали, когда Президент вошел в помещение. Здесь собрались мужчины и женщины, контролировавшие ныне ключевые позиции в демократической партии. Северный истеблишмент решил, что у него не будет другой возможности избавиться от человека из Джорджии, который ссорился с единомышленниками даже больше, чем Форд. Последней соломинкой стало обращение к конгрессменам - членам демократической партии: он собирался через их головы говорить прямо с народом. Прямо и недвусмысленно, в чисто джорджианском стиле он посоветовал лидерам большинства отправиться ловить рыбу или заняться бейсболом. И они отдали свои симпатии Новому.