Сколько прошло времени – Дорис не знала. Когда, стряхнув оцепенение, она повернула голову в сторону Рикардо, то отметила, что свет в салоне погашен, и лишь правильный римский профиль итальянца рисовался на фоне ночного неба за стеклом.

– Тут рядом пляж, – чуть ли не шепотом произнесла она. – Я бы хотела немного пройтись.

Голос ее звучал так жалобно, что, казалось, говорила не она, а ее бесплотная тень. Дорис опустила голову и даже не почувствовала, как Рикардо повернул ключ зажигания и машина с легким шорохом двинулась вперед.

В полном молчании они доехали до смутно различимой в темноте лестницы, спускавшейся к узкой полоске пляжа. Рикардо обошел машину и галантно открыл ей дверь. Сбросив с ног туфли, Дорис приняла его руку и выпрыгнула из машины на еще не остывший асфальт. Рикардо последовал ее примеру; стянул с себя тончайшей кожи плетеные туфли ручной работы, аккуратно поставил их под сиденье и закатал штанины брюк. Затем захлопнул машину и подошел к лестнице. Дорис последовала за ним. Сейчас его силуэт особенно впечатляюще и грозно рисовался на фоне темно-лилового ночного неба.

Пляж оказался совершенно пустынным – именно то, чего она и хотела.

– Я прогуляюсь.

– Только вместе со мной, – произнес он. Дорис нервно передернула плечом и зашагала по влажному песку вдоль шумно набегающих на берег волн в направлении дальней гряды скал. Легкий бриз трепал пряди ее шелковистых волос, ласкал лицо, ноги утопали во влажном песке, и так замечательно было слышать глухой ропот волн, разбивающихся о волнорезы. Время от времени по прибрежному шоссе проносились машины, но их свет и шум оставались где-то далеко позади и не нарушали ощущения вселенского покоя.

Время от времени она вспоминала про Рикар– до, поворачивала голову и видела его шагающим чуть поодаль. Он ни разу не попытался завязать разговор, и Дорис была искренне благодарна ему за это.

Дойдя до скал они, не сговариваясь, повернули назад и двинулись обратно, ступая след в след. Прохладный морской ветерок овевал ее с головы до ног, и, поддавшись внезапному ощущению свободы, Дорис распустила пучок на затылке, тряхнула головой, и волосы тяжелой волной рассыпались по плечам.

Чувство умиротворения опустилось на нее, как штиль опускается на отбушевавшее море. Ей хотелось верить, что это ощущение не имеет никакого отношения к человеку, беззвучно шагающему за ней по морскому песку. Одно было ясно: иметь его другом во сто крат выгоднее, чем видеть своим врагом: он был похож на океан – такой же беспредельно грозный в гневе и такой же бесконечно ласковый в солнечную тишь.

Дорис поежилась – то ли от прохлады, то ли от мыслей о Рикардо, и тут же ей на плечи лег пиджак. Пальцы Рикардо как бы случайно скользнули по ее распущенным волосам, и Дорис оглянулась. В темноте различить его лицо было невозможно, и она лишь тихо пробормотала: «Спасибо!» Давно не испытываемое чувство тепла и защищенности охватило Дорис, но она тут же пришла в замешательство, не понимая, радоваться ли ей или быть вдвойне бдительной. Шелковая подкладка пиджака все еще хранила тепло мужского тела, а его размер внушал невольное уважение к его владельцу. Еле уловимый аромат дорогого мужского одеколона приятно щекотал ноздри.

Поднявшись по лестнице, они отряхнули ноги от песка, обулись, забрались в машину.

Буквально через пять минут машина остановилась возле подъезда ее дома, и Дорис на сей раз не стала возражать против того, чтобы он поднялся с ней наверх. Все отговорки, приходившие на ум, были либо испробованы, либо звучали смехотворно неубедительно.

– Как насчет кофе? – спросил Рикардо, проходя в гостиную.

Дорис по привычке передернула плечами.

– Если кто-то хочет кофе, – сказала она, опускаясь в кресло и утомленно прикрыв глаза, – пусть сам его и готовит.

– Приготовить – не проблема, – успокоил ее Рикардо. – Ты-то будешь пить?

– Боже!.. Пошел ты к черту! Рикардо строго посмотрел на нее.

– Знаешь, – произнес он с еле скрываемым гневом, – я многим могу показать туда дорогу. Но самому мне больше нравится жить и радоваться жизни.

Он раздраженно швырнул ключи на туалетный столик, и Дорис инстинктивно сжалась в комок от страха, закрыв лицо ладонями.

Глаза Рикардо округлились от изумления. Он недоверчиво смотрел на дрожащую от страха Дорис, и до него начал доходить смысл происходящего.

– Проклятие! – вырвалось у него. – Он тебя бил? – Дорис молчала. – Ответь же наконец! – В голосе Рикардо ощущалась тихая, и от того еще более зловещая ярость.

Облизав пересохшие губы, Дорис выдавила из себя:

– Да.

– А больше ничего?

Дорис выпрямилась и с вызовом посмотрела ему в глаза:

– Это так важно?

Рикардо пробормотал по-итальянски что-то, по всей видимости, очень нелестное для Бена, а может быть, и для нее. Дорис попыталась взять себя в руки.

– Пожалуй, я тоже не откажусь от кофе, – преувеличенно бодро сказала она.

Рикардо постоял, напряженно вглядываясь в ее лицо, потом повернулся и вышел на кухню.

– Выпей вот это, – сказал он, вернувшись через пять минут.

Дорис пригубила содержимое чашки и распознала в кофе привкус бренди. Вообще-то она почти не употребляла спиртного, но сейчас послушно допила чашку до конца.

– Теперь ты мне позволишь остаться одной? Рикардо медленно допил свой кофе и спросил:

Ты не против совместного ленча завтра утром?

– Сегодня утром, – поправила его Дорис, кивнув на часы. – Нет, Рикардо. После свидания с моим отцом, а особенно с твоей матушкой мне потребуется время, чтобы переварить увиденное и услышанное.

– Ты скоро убедишься, что мои родные – самые надежные и нежные люди в мире.

– Поживем – увидим, – ответила Дорис, открывая входную дверь.

Рикардо коснулся указательным пальцем ее подбородка. Она замерла, но сегодня он ограничился лишь тем, что мягко поцеловал ее в щеку. – Не забудь – в шесть вечера я заеду за тобой.

Дорис на этот раз выбрала изумрудно-зеленое платье из шелка, воздушное и свободное. К косметике она почти не притронулась, а волосы просто заколола на затылке.

Едва она отвернулась от зеркала, как раздался звонок в дверь. В своем безукоризненном черном костюме с белой рубашкой Рикардо был воплощением зрелой мужественности, сочетая в своем облике основательность, надежность и необузданную готовность к риску.

– Браво! Вот это пунктуальность! – усмехнулся он, оглядев ее одобрительно с головы до ног.

– Не обольщайся, – охладила его энтузиазм Дорис. – Ты меня еще мало знаешь. Мы идем?

Рикардо остановил машину возле торгового центра.

– Хочешь что-то купить? – спросила Дорис.

– Нет. Мы здесь ужинаем.

– Как? В вашем ресторане? Я думала, мы идем к твоей матери, – удивилась она.

– Мама настояла, чтобы все было обставлено в итальянском стиле, – объяснил Рикардо. – Так что сегодня вечером наш ресторан закрыт для приема посетителей.

– Ага, значит, официальный ужин.

– Надо же как-то отпраздновать помолвку… Сердце Дорис камнем упало вниз, хотя виду она не показала.

– Чем дальше, тем больше. Ни дня без сюрприза, – ворчливо пробурчала она.

Феррери в упор посмотрел на нее и поинтересовался:

– А что ты так волнуешься?

– По-твоему, я должна плясать от радости? – огрызнулась Дорис. – На меня будут пялиться, как на теленка о двух головах, обсуждать каждый мой шаг и каждое слово, рассуждать, подхожу ли я для вашего семейства, а я – храни спокойствие и делай вид, будто ничего не происходит?

– В конечном результате они одобрят мой выбор, – сказал Рикардо.

– Какая уверенность! – со смешком отозвалась Дорис. – Неужели нет на свете смельчака, который осмелился бы тебе перечить?

– Есть, – сообщил он. – Ты.

– Не шути. Я миролюбива, как агнец Божий. Просто ты всякий раз доводишь меня до белого каления.

– Мы у входа, – напомнил ей Рикардо.

– Пора надевать на лицо улыбку? – язвительно спросила Дорис.

– У тебя до сих пор это хорошо получалось.