Но именно такой вариант страшил англичан, французов, немцев и японцев. Жизнь дипломатов и прочих иностранцев в посольском квартале Пекина для их правителей была лишь козырной картой в большой игре. Наоборот, смерть каждого лишнего европейца в Пекине давала возможность урвать еще больший куш у Китая. В результате, узнав, что Ли Хун-чжан уже направляется из Кантона в Дагу, адмиралы европейских эскадр, за исключением русского флагмана, решили помешать не только его высадке, но и его сношениям с берегом.

Надо ли говорить, что штурм Пекина и последующая резня мирного населения неизбежно нанесли бы серьезный ущерб интересам России в Китае, и в частности в Маньчжурии. Понимали это и в Петербурге. Но, увы, ни министр иностранных дел В.Н. Ламздорф с чиновниками из МИДа, ни военные не смогли четко определить политику России на Дальнем Востоке. Царь послал бестолковейшее Высочайшее повеление Алексееву: «ранее открытия решительных действий против… столицы», во всяком случае «исчерпать все мирные средства к тому, чтобы добиться выдачи посланников со всеми осажденными и водворения их в безопасное место».

Граф Владимир Николаевич Ламздорф писал главному начальнику Квантунской области: «Следует помнить, что малейшая поспешность в бомбардировании Пекина или иные неосторожные действия иностранных войск могут окончательно погубить членов миссий, а быть может, и самого Богдыхана и императрицу, подобный же оборот событий в высшей степени осложнил бы желательную мирную развязку настоящих событий».

Вполне допускаю, что у Николая II и Ламздорфа были благие намерения, но ими, увы, вымощена дорога в ад. У Алексеева была единственная альтернатива — предложить союзникам остановиться и вступить в переговоры с китайским правительством, а в случае отказа эвакуировать русские войска, и тогда был бы реальный шанс изменить ход событий на Дальнем Востоке и избежать позора 1904–1905 гг. При всех иных решениях русские войска оставались измазанными по уши в китайской крови, «таская каштаны» для своих заклятых друзей — англичан, немцев и японцев.

30 июля на совещании командующих союзных войск было решено штурмовать Пекин. Японцы должны были брать Средние ворота, русские — Восточные, а англичане и американцы должны были брать ворота Китайского города.

В ночь на 1 августа после сильной грозы на штурм Пекина двинулся русский авангард под командованием генерал-майора Василевского. У него было четыре пехотные роты, полторы сотни казаков-верхнеудинцев, четыре полковые пушки и два пулемета.

Роте штабс-капитана Горского удалось скрытно подойти к Восточным воротам и переколоть штыками тридцать китайцев, защищавших их. Затем Василевский приказал подкатить к воротам две пушки и разбить ворота, что и было сделано за 15 минут. Но за первыми воротами оказались вторые, лишь задвинутые засовом. Сквозь них в узкое отверстие первыми пролезли полковник Модль и генерал Василевский, а за ними стрелки, которые заняли улицу напротив ворот. Китайцы со стен и из угловой башни обстреливали наступавших. Вскоре был найден вход на стену, где и был водружен русский флаг. Китайцы без боя очистили стену и ретировались за угловую башню, откуда продолжали отстреливаться. В это время русские пушки разбили и вторые ворота. Попытка овладеть четырехъярусной башней не удалась из-за отсутствия лестницы. Неудачей закончилась и попытка проникнуть в русскую миссию.

В 7 ч 30 м. утра 1 августа главные силы интервентов с расстояния 400–500 шагов начали обстрел города, заняв прилегающие высоты и строения напротив ворот. Около 9 часов утра генерал Василевский, находившийся на стене, был ранен пулей в грудь навылет. Командование передовым отрядом принял полковник Модль. С подходом главных сил овладение воротами и стенами города было обеспечено.

К 11 часам огонь китайцев совсем ослабел. Вступивший в город с авангардом генерал-лейтенант Линевич с двумя сотнями казаков и четырьмя ротами направился в русскую миссию, откуда была сделана вылазка ее охранным отрядом. В 3 часа дня Линевич вошел в освобожденную миссию. Генерал Стессель с главными силами вступил в город и расположился биваком у Тунмыньских ворот.

Потери этого дня в русских войсках составили: один штабс-офицер убит, ранены один генерал и четыре обер-офицера; нижних чинов — убиты 20 человек, ранены 102.

Японцы только поздно ночью 1 августа пробились через Цихуамыньские ворота, потеряв при этом 30 человек убитыми, и 120 были ранены. Американцы вошли в город под прикрытием русских орудий. Избежали штурма и англичане, пройдя в свою миссию по опустевшему городу. А французы пришли в Пекин уже после штурма.

Пекин союзники поделили между собой на зоны оккупации. Русская, французская и японская зоны находились во Внутреннем Маньчжурском городе. Комендантом русского района был назначен полковник Модль. Американская и английская зоны были во Внешнем Китайском городе.

15 августа в Пекине прошел парад союзных войск. Первой шла сводная колонна русского отряда численностью 800 человек. 24 августа в китайскую столицу на русской тройке въехал вице-адмирал Алексеев и на следующий день совершил торжественный обход русских войск.

В середине августа в Пекине находились 2-й, 5-й, 9-й, 10-й и 12-й Восточно-Сибирские стрелковые полки, артиллерийские, кавалерийские и саперные части, всего более половины русских войск, находившихся в китайской провинции Чжили, общая численность которых составляла 16 тыс. человек.

Союзные войска учинили в Пекине страшный разгром. Грабили все — от нижних чинов до генералов. Один из очевидцев, Д.Д. Покотилов, писал: «Иностранные войска грабят китайцев, это, по-видимому, одобряется военными властями, которые, во всяком случае, ничего не предпринимают против этого. Стремление к легкой наживе обуяло не только военных, но и статских. Многие, вооружившись винтовками, отправляются в город и возвращаются с телегами, нагруженными шелками, мехами, а нередко и слитками серебра. Разные предметы роскоши… продаются солдатами за смехотворные цены, например рубль за кусок шелка, стоящий не менее 20–25 рублей. Серебро же в первые дни разгрома уступалось за 10–15 % своей стоимости». При прохождении иностранных миссий и войск через самую внутреннюю часть императорского города, носившую название «запрещенного», «супруга одного из посланников вынесла в своем изящном зонтике золотые каминные часы, усеянные драгоценными камнями… Брали все, что удобно было скрыть в платье».[40]

Корреспондент Д. Янчевецкий писал: «В 1900 г. в течение одного месяца Пекин был так разграблен цивилизованными союзниками, как несколько столетий назад его грабили и разоряли маньчжуры, монголы и другие полудикие кочевники Азии».[41]

Даже императорский дворец, хоть был сразу же взят союзниками под усиленную охрану, сильно пострадал. Э.Э. Ухтомский писал по этому поводу С.Ю. Витте: «Посетив палаты запретного города, выношу глубокое убеждение, что двор ни в каком случае не в состоянии вернуться после грабежа, осквернения, разгрома святилищ, тронных залов, кабинетов, опочивален императора и императрицы».[42]

Перечень преступлений союзников можно продолжать до бесконечности. Зато Николай II в телеграмме Линевичу выразил «…полную уверенность, что молодецкие войска, вам вверенные, не омрачат своей славы жестоким отношением к мирным жителям и, напротив того, будут всемерно содействовать восстановлению к туземному населению нормальных мирных отношений». Наш царь, как всегда, попал в самую точку. Николай II поздравил Линевича с победой: «Искренне приветствую вас с быстрым занятием Пекина. За одержанные вами победы жалую вам орден Св. Георгия 3-й степени. Молодецким сибирским войскам мое горячее спасибо. Представьте адмиралу Алексееву отличившихся».[43]

За Пекин десятки офицеров были награждены орденами, генерал-майор Василевский и полковник Модль получили ордена Св. Георгия 4-й степени. За три дня нижним чинам было вручено 282 Георгиевских креста.