Дядюшка Хосе по достоинству оценил Алешино богатство.

— Теперь не пропадем, — воскликнул он, улыбаясь. — Если бы ты, компаньеро, извлек из карманов пригоршню алмазов или целую кафетерию, я был бы удивлен и обрадован гораздо меньше… Должен сказать, ты не ошибся и с этим руслом. Это, действительно, русло реки, из чего я заключаю, что наш островок отнюдь не мал и, следовательно, населен… Итак, пресная вода имеется, недостает только рыбы…

Всех терзал голод. Сделав две простейшие удочки, дядюшка Хосе и Мануэль занялись рыбной ловлей. Мария помогала им, выискивая под камнями живность, которую можно было бы нацепить на крючок для приманки.

Стоило отойти на веслах в море, успех был бы обеспечен, но сил таких не было ни у кого. К тому же опасались течения или шторма.

Алеша и Педро между тем выполняли свою работу — готовили очаг. Это было непросто — обеспечить корм для огня в наступивший сезон дождей.

Все же возле скал были собраны водоросли, найдено несколько кусков мангровника, из бака разбитого лодочного мотора слили около литра горючей смеси. Принесли пресной речной воды.

— Как только будет рыба, разведем костер и поставим рыбу на огонь, — потирая руки, говорил Педро. — Варить ее надо хорошо. Дядюшка прав: рыба может быть заражена сигуатерой, а это очень опасно, особенно для истощенных людей.

— А если они вернутся без улова?

— Этого не может быть.

— Но почему?

— Потому, что у Педро давно уже текут слюнки…

Рыба была поймана. Широкомордая, с колючими ярко-красными плавниками. Фунтов пяти весом. Дядюшка Хосе затруднялся определить название рыбы, но уверял, что она, безусловно, съедобная.

Вспыхнул огонь, запылал мангровник, забулькала вода, разделанную рыбу опустили кусками в ведро…

После долгого голодания нельзя сильно наедаться — это знает каждый цивилизованный человек. Всем досталось по доброму куску рыбы, и хотя Педро просил дать ему еще «порцию», дядюшка Хосе остался неумолим.

Мануэль подшучивал над братом, но Педро нисколько не сердился.

— Бери с меня пример, Алеша. Властвует над своею судьбой — кто властвует над собою, над своими желаниями и чувствами. Если хочешь увидеть такого человека, знай, он перед тобой… Конечно, это непросто — управлять собою, это не по силам для того, кто не знает, чего хочет от жизни, и плывет по волнам случая. Но Педро, поверь, предан всей душою прекрасной мечте и потому без труда подчиняет страсти своим замыслам…

Дождавшись прилива, провели лодку вдоль берега и подняли ее по каменистому руслу до самой пещеры.

— Вы спрашивали, отчего я так долго бродил по берегу, — сказал дядюшка Хосе. — Я обследовал пещеру и нашел, что это лучшее из имеющихся у нас пристанищ. Мы не можем всецело полагаться на волю рока. Чуть окрепнув, будем искать людей и просить их о помощи.

Пещера имела уже то неоспоримое преимущество, что тут было сухо, когда снаружи шел дождь.

Правда, во время прилива поднимался уровень реки, и сухое пространство, где можно было сидеть или лежать, тотчас уменьшалось — до пяти-шести квадратных метров, не более.

Осмотрев пещеру с помощью факела из ветоши, найденной в лодке в ящике с инструментом, Педро заявил, что река питается дождевыми стоками, остров не особенно велик, но прежде, миллионы лет назад, был более обширным.

Все удивились такому заключению. Алеша сказал:

— Дон Педро, я поражен основательностью ваших познаний.

— И я тоже, — важно кивнул Педро. — Разумеется, я достаточно настойчив и последователен, но дело не во мне — дело в могущественных силах природы, которым нет ни конца ни краю. Повелевая собой, каждый человек способен повелевать этими силами.

— Это правда, — согласился Алеша. — Когда я жил в Мехико и учился в мексиканской школе, я посещал «Центр мудрости» Диего Альвареса. Нас было двое подростков, остальные взрослые. Но мы преодолели стеснение и узнали много интересного о человеке и его духовном мире.

— Ничего не слышал о Диего Альваресе, — в раздумье проговорил Педро. — Мне известны имена всех крупнейших мыслителей современной Латинской Америки, но о Диего Альваресе я не слыхал. Не исключено, что это один из мошенников, которые подвизаются в этом всегда модном и доходном бизнесе — обучении людей умению владеть своим телом и духом. Кто не хочет достичь пика своих возможностей? Только полный дебил. Счастье жизни — когда человек полностью раскрывает все свои творческие возможности. Счастье — творить по своей воле.

— Крепко же ты навострился в беседах на подобные темы, — покачав головой, сказал дядюшка Хосе. — Я всегда знал тебя как изрядного болтуна, но в роли ученого-человековеда вижу впервые. Не рано ли, дон Педро?

— Сегодня рано, завтра поздно, дорогой дядюшка, — усмехнулся лукавец. — Дай еще рыбки, и я изложу тебе некоторые истины, о которых ты наверняка давно позабыл, между тем как о них следует помнить постоянно… К мысли, как и к музыке, нужно обращаться как можно раньше. Иначе слух на мысль полностью пропадает. Ведь мысль — та же музыка…

С общего согласия Педро получил еще кусочек рыбы. Он вымыл в речной воде руки и с наслаждением принялся за рыбу.

— Важно не то, что ешь, — говорил он, выплевывая кости, — а то, как ешь. Есть автомобили, которые на сто километров потребляют десять-двенадцать литров лучшего бензина, но есть и такие, которым довольно двух-трех литров самой обыкновенной солярки, хотя конструкция мотора в принципе почти одинакова. То же самое и с человеческим организмом. Есть люди, которые много потребляют и мало дают. Однако есть и такие, которые довольствуются самым малым, но способны на удивительные вещи. И весь секрет — состояние психики, уровень организации духовной жизни… Всякое значительное дело требует большой любви и желания. Когда горит душа, можно достичь величайшего совершенства. Я слыхал, что иные люди способны использовать для питания своего организма углекислый газ. Удивительно, не правда ли?.. Талант, гениальность — это умение самонастраивать организм. Оно никому не дается просто так, как конфета или эскимо.

— Не может быть, — усомнился Мануэль. Согнувшись, он ходил вдоль ручья, собирая камни для очага — ему очень хотелось разложить в пещере настоящий костер. — Не может быть. Не может быть, чтобы человек сохранил свойства растения.

— Может, — отозвался из своего угла Алеша. Обилие событий и впечатлений так сильно повлияло на него, что он чувствовал себя почти как в театре, где каждый вынужден играть свою роль. И это тяготило. — Уж не скажу, мошенник или не мошенник сеньор Диего Альварес, но он внушил своим ученикам, что человек — частица мироздания и, как всякая частица, обладает всеми свойствами целого. И еще он учил, что пища — не единственный источник пополнения энергии человека. Сам сеньор Альварес по месяцу воздерживался от пищи, и это не только не снижало его творческих сил, но, напротив, увеличивало их. Он пил одну воду, но пил так, как мы еще не умеем пить. И самое удивительное — совсем не экономил свои силы, не лежал, как поступил бы всякий несовершенный человек, — он постоянно расходовал энергию, и она, тем не менее, восстанавливалась и даже возрастала.

— Удивительно, — усомнился Мануэль. — Иные глупцы, поверив в басни, начинают голодать без всякой подготовки, и это кончается трагедией.

— Это все хитрые трюки, — предположила Мария.

— Нет, друзья, — сказал Педро, — это не хитрые трюки, это конкретные знания, помноженные на силу духа… Скажи, Мария, скажи чистосердечно, ем ли я больше, чем Мануэль?

— Нет, совсем нет, если не считать, что ты второй раз ужинаешь, когда все спят.

— Вот, — сказал Педро, ничуть не смущаясь, — а между тем мы от одной матери и одного отца. Мануэль — тощий, и хотя выше меня ростом и шире в плечах, он не одолеет меня ни в борьбе, ни в беге, ни в плавании. Верно я говорю, Мануэль?