Двое спецназовцев за считанные секунды преодолели коридор, тамбур и вылетели на улицу. Майор увидела поднимающегося с земли Вартова, стоящий в отдалении джип «Хаммер», и четыре трупа американских солдат около него.

— Салаги, блин, — проворчал лейтенант.

— Молодец, Шмель, теперь у нас дополнительный транспорт. А теперь надо подорвать установки.

У каждого бойца в рюкзаке лежало по восемь килограммовых брикетов пластита ПВВ-4. Но использовать всю взрывчатку смысла не имело — даже при несильном взрыве боеголовки ракет и топливо детонировали, полностью уничтожая установку. Оставшимся пластитом заминировали радиолокационную станцию и пункт управления огнём.

— Сова, что там?

— Детали у меня, возвращаюсь.

— Ладно, тут у нас небольшая премия. Шмель, Сова, вы по квадроциклам. Дядя Витя, со мной в «Хаммер».

Через пару минут группа двигалась к берегу. Джип вёл Калиниченко.

— Ну так что? Какие у тебя выводы?

— Ну что, как я сказал, замки были повреждены специально. И истребитель намеренно выпустили в полёт безоружным. Кому-то это было нужно. Да и американцы знали, что там будет лодка.

— Думаешь, кто-то проболтался?

— Вряд ли. Ты же знаешь КГБ.

— А что?

— Сами КГБшники и устроили.

— Что устроили? Потерю лодки? — Елена посмотрела на капитана. — Чего бы они не затевали — подставить под удар атомную субмарину это уж слишком.

— Ничего, — уверенно сказал Калиниченко. — Ты думаешь, почему эти два комитетчика на лодку с нами не пошли? Они, по идее, должны были до самого конца сопровождать нас.

— Верно, — согласилась майор. — Но ведь Лисенко пошла с нами.

— Она пошла с нами в рейд.

— Так что ты думаешь?

— Мне кажется, нас хотели взять живыми. Скорее всего, эти пловцы — из КГБ, а не американские спецназовцы.

— И «Посейдон» — тоже трофейный?

— Нет. По моему, американцы оказались пешкой в игре КГБ. Чем-то не угодила им наша группа…

— Наша? Чем это? — удивилась Елена.

— Не знаю. Но, думаю, план был примерно такой. Мы выходим на «Пираньях». В какой-то точке вертолёт зависает над нами и начинает бомбардировку противодиверсионными зарядами. В этот момент экипажи субмарин и Лисенко берут нас под прицел. Иного выхода нет, приходится сдаться. Потом они нас пересаживают на вертолёт, а он может лететь куда угодно в радиусе четырёхсот километров. И всё — нас объявляют геройски погибшими, а мы — в лапах КГБ.

— Да не, это невозможно! А откуда тогда «Посейдон»? И зачем тогда было портить узлы креплений?

— Это запасной вариант. Если что-то не сработает — уничтожить подлодку, а то и «Пираньи», слив информацию американцам. А сбитый истребитель — для реализма.

— Нет, нет, нет! Это слишком невероятно. Зачем им это?

— Не знаю. Кстати, ещё факт — почему они сказали, что не могут забрать нас? Ты ведь сама видела — то, что они предлагали, полностью неграмотно. Вертолёт будет сбит на подлёте, а десантный корабль — потоплен какой-нибудь подлодкой. Да и потом — как Пеньков удивился, что мы живы. И то, что он уже хотел отдать приказ о бомбардировке.

— Но ведь он принял мой план!

— Отказаться было бы слишком подозрительно. В любом случае, надо опасаться Лисенко. А единственная наша ниточка — это пленная аквалангистка. Я уверен — Лисенко очень жалеет, что не убила её в воде. И она ещё попытается это сделать, если моя догадка верна. Так что надо поскорее взять эту пловчиху в разработку.

— Ладно, допросим её. Если она русская — мы поймём это.

— Да. Может взять Лисенко под арест?

— Нет. На счету — каждый ствол, и мы не можем раскидываться людьми. Да и Пеньков поймёт, что замысел раскрыт. Меня вот что волнует — как мы вернёмся обратно? Если всё так, то нас могут сбить и американцы и наши.

— Могут. Или посадить на отдалённой базе, а там уже захватить самолёт. Поэтому пойдём на предельно малой высоте. И сядем только вблизи крупного города. В идеале — под Москвой, на том аэродроме, с которого вылетали.

— Да. Ну ладно, не будем делить шкуру неубитого медведя. Ребятам скажем обо всём?

— А смысл? Занервничают, что рядом кто-то, кому нельзя доверять. Да ещё подстрелят её.

— Ты прав.

Вскоре показался лагерь. Оборудование было сложено у палатки, а Лисенко, Конев и Неделин занимались маскировкой транспортировщиков. «Хаммер» пропустил вперёд квадроциклы, что бы оставшиеся на берегу спецназовцы не изрешетили джип, подумав, что едут американцы.

— Ребята, отличные новости, — вылезая из машины, произнесла Елена. — Мы связались со штабом, нам дали добро. Батарею мы рванули, вот ещё захватили «Хаммер».

— Автоугонщики, — усмехнулся Неделин.

— Сейчас заканчиваем маскировать транспортировщики, и грузимся на машины. Сова — займись «Звездой». Как закончишь — выступаем. А я пока допрошу пленную.

— Она убита, — сказал Конев.

— Убита? Как? Что произошло?

— Охраняла Рыжая, — боец кивнул на девушку.

Калиниченко и Елена переглянулись.

— Так в чём дело? — спросил капитан.

— Я сидела у палатки, рядом со мной была пловчиха. Пилот в палатке застонал, и я сунулась туда. Когда оглянулась — пленная была уже у воды. На приказ остановиться не среагировала. Пришлось стрелять.

— Ты не могла выстрелить по конечностям?

— Я дала очередь по ногам, но в этот момент она нырнула и пули попали в баллон. Её разорвало.

— А почему акваланг был рядом с ней?

— Это моя вина, — хмуро произнёс Конев. — Я отложил его от наших, что бы не перепутать. И случайно оставил слишком близко к палатке.

— Понятно. Ладно, приступайте. Я пойду, проведаю раненого.

Елена подошла к палатке. У входа сидел Полевой.

— Как пострадавший?

— Уже в сознании, — медик улыбнулся. — У него даже почти вся форма высохла после купания.

— Отлично.

Майор расстегнула «молнию» на палатке, залезла в небольшой «тумбур» и закрыла вход. Только потом она открыла внутренний клапан. На середине сидел молодой, не старше двадцати пяти, лётчик, наполовину одетый в лётный комбинезон.

— Здравия желаю, — сказала девушка. — Майор Елена Еремеева, командир группы спецназа военной разведки.

— Лейтенант Павел Арсеньев, пилот 3-й истребительной эскадрильи авианосца «Иосиф Сталин»,- представился лётчик.

— Приятно познакомиться, Паша. Как себя чувствуешь?

— Нормально, только голова побаливает. И лицо немного поцарапал.

— Это осколками забрала. А вообще ты — везунчик. Вполне мог баротравму получить, да и просто замёрзнуть. Помнишь-то хоть что было?

— Только до падения. Последнее — удар головой о приборную доску.

— Понятно. Кабина была разгерметизирована, поэтому я смогла тебя вытащить.

— Я сам открыл фонарь. У меня вышла из строя система катапультирования — думал выбраться из самолёта, когда он на воду упадёт. Поэтому ж и ремни ослабил. Глубоко я в воду ушёл?

— На полсотни метров. Почему не стрелял?

— Да блин, головы оторвать надо техникам и оружейникам! И руки! — возмутился лётчик. — Я не знаю, как надо было самолёт снаряжать, что б ничего из оружия не работало!

— А что произошло?

— Ну вот смотрите. У меня была пара КС-172, шесть Р-27 и четыре Р-73. Противолодочник я засёк как только взлетел с авианосца. Мне сказали самому момент выбирать, поэтому решил до трёхсот сблизиться и пустить КСы. Подлетел. Открываю огонь — не раскрылись замки АКУ. Ладно, думаю, бывает. Доложил на авианосец, приказали ещё сблизиться и атаковать «двадцать седьмыми». Подлетел, выстрелил с пятидесяти. Не сработало! Я перепробовал все шесть ракет — на всех замки были повреждены. Да что за чертовщина!!! В общем, приказали цель уничтожить «семьдесят третьими», а если не получится — расстрелять из пушки. Затянул сближение до десяти. Думаю — ну не могут быть все замки ломаными. Но оказалось — могут. Ни одна из четырёх ракет не сошла. Молотком они, что ли, по замкам лупили! Ну, короче, решил, что как вернусь — все зубы повыбиваю и тем, кто оружие подвешивал и тем, кто его перед вылетом осматривал. Ну а дальше… Вы всё видели.