На полках - несколько смен постельного белья, носки, трусы и майки, кальсоны и нательные рубахи. На перекладине - пяток белых рубашек под френч, суконные и шерстяные гимнастерки, белый летний китель и брюки на выпуск, темно-синие френчи и бриджи. Внизу в углу - пара белых текстильных туфель.

Парадно-выходная, повседневная и полевая форма одежды комначсостава ВВС.

Рубашки были хэбэ. Все кроме одной. Снежка провела рукой по тонкому и прохладному шелку, вынула плечики из шкафа и прикинула рубашку к себе. То, что надо! Полы опускались до середины бедра. А рукава можно и подвернуть, подумала она. Все-таки лучше, чем ничего! Из дома ей пришлось уйти в чем была, поэтому никакой другой одежды, кроме той, что на ней, у нее не было.

Она бросила рубашку на кровать, сняла гольфы, стянула платье и осталась в одних трусиках. А потом махнула рукой, и разделась догола. Сейчас она ополоснется, а потом затеет стирку. Постирает и свое, и его. Наверняка, у бывшего холостяка найдется куча нестиранного белья.

Снежка подошла к зеркалу и повертелась, рассматривая себя. И, как обычно, осталась недовольной…

Ноги длинные. Но можно бы и подлиннее. Талия узкая, но хотелось бы поуже. А бедра пошире. Грудь высокая, но, к сожалению, не такая уж и большая.

Снежка приблизила к зеркалу лицо… Губы у нее были розовые, но какие-то уж слишком пухлые. Она поджала их, пожевала, а потом показала себе язык. Язык тоже был розовый, но к нему у нее претензий не было… Щеки. Снежка покрутила головой. Тоже пухлые. Хотя, впрочем, ничего… Она помахала ресницами. Достаточно густые и черные, были бы еще попушистее чуть-чуть!.. Глаза. Глаза у нее были мамины, серые и глубокие, с темным ободком и маленькими ледяными искорками по всей радужке.

Насчет глаз сомнений не было. Глаза у нее были красивые… Снежка вздохнула. Единственное, что ей в себе хоть немножко нравилось… Нет, еще волосы! Она сдула с высокого лба золотистую челку и поморщилась. Волосы были растрепанные и грязные… Но это дело поправимое, сейчас отмоем и причешем!

Снежка подбежала к кровати и накинула на себя отложенную рубашку, застегнулась и быстро закатала рукава. А потом повернулась к зеркалу.

И ахнула!

Полупрозрачный шелк практически ничего не скрывал!.. Какая жалость! Ей так понравилась эта ласкающая тело, нежная гладкая ткань!.. Увы… Такое при нем носить никак нельзя, подумала она!

А, впрочем… Она приподняла свою широкую каштановую бровь. Ну и что, что все видно! Очень даже кстати!

В ее голове зародился план жестокой мести майору Иволгину. Снежка усмехнулась и расстегнула по пуговице сверху и снизу… Значит, фиктивный брак?! Значит, не прикоснешься никогда?! Ну-ну! Тогда и мучься, раз дурак такой!.. Снежка покрутилась перед зеркалом, сделав несколько оборотов. Полы рубахи приподнялись, раздуваясь воланом, и приоткрыли ее бедра почти докуда надо. Отлично!

Она сбросила рубашку и побежала в ванную комнату.

Ванна уже почти набралась. Снежка закрыла кран и с наслаждением опустилась в горячую воду…

Владимир, уходя, закрыл за собой дверь на ключ и уехал в штаб… Но усидеть в кабинете, за широким, заваленным бумагами и картами столом не мог. Какое-то время он просто мотался из угла в угол, как пойманный зверь по ненавистной клетке… Ему хотелось выть и биться головой об стену, но на шум могли прибежать штабные… В конце концов, он выскочил из штаба, сел в машину и умчался на самолетные стоянки.

Такого пилотажа здесь еще не видели!

Посмотреть на происходящее в небе сбежалась вся авиабаза! Все, кто работал в ангарах и капонирах, все, кто сидел в каптерках, дежурках и курилках! Сбежались все!

Потому что на это действительно стоило посмотреть!

Летал комбриг! Герой Советского Союза!..

Как он летал!!!

Самолет метался по небу, совершая немыслимые пируэты! Фигуры высшего пилотажа, выполненные не просто четко и классически, а по-настоящему искусно, сменялись совершенно невозможными эволюциями. Истребитель преследовал и уничтожал противника!.. Противника-невидимку… Невидимого никому, кроме него.

С крыльев И-15 длинными хлопьями слетала изморозь инверсионных следов. Самолет, то падал почти до земли, выравниваясь в нескольких метрах над летным полем, то взмывал в небо. А потом опять падал с приглушенным, почти заглохшим мотором, снова взревывая у самой травы. Переворачиваясь и сминая воздух. Словно летчик задался целью разломать свои крылья на мелкие кусочки…

А, может, ему просто жизнь надоела?

Владимир гонял свой «чато» по небу с неистовой яростью, словно стараясь зайти самому себе в хвост и сбить, сжечь самого себя к чертовой матери! Мотор ревел, и земля приближалась с огромной скоростью, а он срывал поток и взмывал обратно к сияющему солнцу!.. И снова падал вниз…

Господи, что же ему теперь делать?!

Владимир рычал и творил с машиной что-то невообразимое! От перегрузок у него темнело в глазах… Как он хотел, чтобы в глазах у него потемнело навсегда!

Потому что она его не любит… Потому что она его ненавидит…

Но его опытные, умелые руки сами выводили машину из штопора и пике… Господи, как ему хотелось бы погибнуть тогда, в том самом бою, за который он получил грамоту Героя! Как ему хотелось бы никогда не узнать, никогда не увидеть этой жгучей ненависти в любимых глазах!

Но сделанного не воротишь…

Он сам, собственными руками, погубил, разрушил, уничтожил все! Он сам загробил свою жизнь…

Владимир скрипнул зубами. Нет! Он не может сейчас оставить ее одну! Он не может покинуть ее сейчас!.. Пускай она его ненавидит… Он выдержит! Он выдержит ее ненависть ради нее! И никому не позволит причинить ей зло!..

Твердой рукой Владимир направил истребитель на посадку. И плавно притер самолет на три точки у самого «Т»… Собственно, как и положено асу. Лучшему пилотажнику бригады. И ее командиру…

Солнце еще не село за горизонт. Но уже собиралось…

Владимир вздохнул и потер ладонями лицо.

Пора идти домой.

Он встал и решительно вышел из кабинета…

Нестиранное белье, как она и предполагала, валялось грудой в углу возле ванны, рядом со стиральной доской. Снежка вымылась, а затем перестирала все, что нашла. Она сняла с кровати старое постельное и застелила свежее. А потом, усмехнувшись, бросила пару простыней из шкафа на тахту в его комнате… Так-то милый!..

Снежка постирала снятое постельное, прополоскала все отстиранное в холодной воде, отжала и развесила в коридоре.

Свое платье она повесила рядом с его рубахами и нижним бельем. А трусики разместила так, чтобы они сразу бросились в глаза, как только он откроет двери. И рассмеялась, довольная!.. Я тебе покажу, фиктивный брак! Ты у меня еще получишь «не прикоснусь к тебе никогда»!..

Ее новая рубашка лежала, приготовленная для мгновенного одевания, как только в замочной скважине заскребется ключ.

Снежка налила воды в таз и перемыла полы. Как она и ожидала, во всех углах, под шкафом, под тахтой, под кроватью, валялась сбившаяся в комки пыль… Ничего! С пылью управляться она умела преотлично!

Управившись с полами, она взялась за кухню. Тихонько напевая, она помыла и расставила посуду. А потом осмотрела съестные припасы.

Хлеб, тушенка и твердая, как камень, сырокопченая колбаса… Не густо… Впрочем, он, наверняка, питается в летной столовой. А это так - перекусить, если что… Или закусить, подумала она, повертев в руках бутылку водки. И поставила ее назад… Так, а это что? Снежка вытащила на свет большой газетный кулёк… Макароны! Ура!

Она раскочегарила примус и поставила на огонь кастрюльку. На свадебный ужин у них будут макароны с тушенкой!

Пока закипала вода, Снежка нарезала колбасы, тут же набив мозоль на указательном пальце абсолютно тупым ножиком. Она открыла консервную банку и принюхалась. Ничего, есть можно! Снежка поставила ее рядом с примусом и порезала свежие огурцы, каким-то чудом оказавшиеся в этой забытой Богом и людьми холостяцкой кухне.

С другой стороны, заброшенность Володькиного жилища весьма ее порадовала. И пролила целительный бальзам на исстрадавшееся сердце… Ножи не точены, белье не стирано, посуда не мыта. Пыль и запустение… Одним словом, никаких следов женского присутствия! Даже кратковременного!.. И это вселяло надежду…