— Марфа, это моё дело.

А Марфе всё хотелось непременно знать, аж в подробностях.

— И где это с ним снюхались, ведь в Москве из рамок дозволенного вы не вышли, а тут дальше усадьбы и церкви и шагу не делали. Так где?

Так ей княжна всё и выложила. Обойдётся. Покусывая травинку, пробурчала:

— Это не важно.

А та не отставая продолжила допрос.

— Где же он скрывается и как попадает в дом?

Таня покачала головой и насмешливо сказала:

— Марфа, тебе его не уследить.

А девка зыркая глазищами по кустам вопрошала:

— А доберман куда пропал, вы ж с собакой ушли? Охранник называется.

— Там в лесочке, ямку в тени вырыл и спит себе, — махнула в сторону леса Таня.

Марфа сморщила в думах лицо так, что глаза превратились в щёлочки и пытала:

— А если всё плохо кончится и будет дитё, что делать будем, убьют тогда меня и не только матушка, но и батюшка ваш… Ох, я горемычная, за что так Господь прогневался надо мной…

Таня тихо рассмеялась.

— Об этом можешь не беспокоиться. Не будет. Бери кольцо… К тому же кончай причитать, разбудишь человека. Тогда я за твою жизнь листочка берёзового не поставлю.

— Все так говорят, а потом ау-ау… — Не обращая на её увещания, гнула свою линию стражница.

— Я не все, бери.

Опустив в ладонь девки кольцо, Таня, не оглядываясь, вернулась на покрывало, но лечь не смогла. Всё внутри дрожало. Она села рядом, подтянув колени к подбородку и уложив на них голову, закрыла глаза. А вокруг пели и дразнились птицы, стрекотали кузнечики и летали здоровущие стрекозы. Совсем где-то рядом жужжал, собирая пыльцу с цветов, шмель. Вот трудяга! Не хотелось ни о чём думать, ни куда-то идти. Пусть летит весь мир в тар-та-ра-ры. Какое ей до всех дело. Понятно, что решение отдариться это не выход. И получив одно, девка будет тянуть из неё всё больше и больше, но пока пути другого она не нашла, может быть позже придёт на ум что-то более стоящее и оригинальное, а сейчас придётся довольствоваться этим. Очнулась от его руки погладившей плечо.

— Татьяна, что с тобой? К тому же плечико и шейку солнышко поцеловало.

— Ничего особенного. Слушала лес, птиц, заботливого папашку шмеля. Поздно уже, солнце садится, будем возвращаться в поместье.

— Где твоё кольцо?

Не подумав о его зоркой хватке, сочиняла на ходу.

— Потеряла…

— Княжна ты ещё и растеряша, одевайся и давай поищем… Ну чего ты сидишь, поднимайся. Хотя стой, — потянул он носом, — кто здесь был, пока я спал?

Таня отвернулась, натягивая на себя платье, пряча лицо и выгадывая время на раздумья. «Об этом она не подумала. Совершенно забыла, выпустила из виду его собачьи способности».

— Застегни…,- подставила она ему спину.

— Изволь, только врать ты не умеешь, так, честно и по порядку, кто нас тут застал, и от кого ты откупилась?

От неожиданности она на несколько секунд утратила самообладание. Не почувствовать это с его нюхом он не мог. Она умоляя поднесла руки к горлу.

— Поклянись, что ты не наделаешь глупостей.

— Это смотря что ты подразумеваешь под таким несчастьем. Так в чём дело? Кто потревожил тебя?

Она понимала, что лучше было бы смолчать, но она не в силах была это сделать. Она чувствовала себя беспомощным перед ним. Но прежде чем открыться она выставила условие.

— Не уйдёшь от меня и не кинешься бороться с ней.

— Значит, это женщина? Кто же она?

— Обещай.

— Столько крючков уму не постижимо. Ты дышать в нём можешь? — ворчал он, расправляясь с застёжками и тоже тяня время.

— Серж?!

— Ау!

— Не разочаровывай меня…

— Хорошо, обещаю, итак, кто это и что эта особа видела? — допытывался он.

Хоть и с большой неохотой, но княжна вынуждена была сказать правду.

— Марфа.

«Похоже, Серж не очень удивился». — Отметила Таня для себя, посматривая за ним.

— У неё собачий нюх, как она на нас вышла? — продолжил он допрос.

— Ягоды собирала, — выпалила она.

Серж размял, вероятно, затёкшие ноги или просто оттянул паузу и потребовал сказать:

— И что она решила?

Таня, искоса наблюдавшая за ним, помявшись, сказала опять правду:

— Вообще-то, она заподозрила раньше, что у меня любовник, но не нашла доказательств. А тут нечистый дух вынес её на нас. Ну и…

Его бровь взлетела вверх, а глаз прищурился:

— И ты согласилась принять на себя эту роль?

До этого отводившая блеснувшие слезой глаза, она под его напором, перевела на него.

— Это гораздо лучше для тебя, чем правда.

Он был сражён:

— Но что будет с тобой? Эта стая запросто закидает, тебя, моя красота, камнями и, не моргнув глазом, заплюют.

Она заткнула уши и не желала его слушать.

— Ах, изволь не пугать меня. Пока она будет молчать, а там что-нибудь придумаем.

— Но ведь она на этом не остановится, ты понимаешь это? — взмолился он.

Но она хорошо понимая его тревогу, очень просто сказала:

— Пока будет чем, буду откупаться. Ты, почему не раздеваешься?

— Тебе тяжело нести, поэтому до кромки леса пойдём так, — упёрся он.

Он забрал корзинку и двинулся по дорожке, увлекая за собой княжну. Они шли по узкой тропинке прогулочным шагом и почти до самой усадьбы вели самый банальный разговор. Она, вышагивая рядом с ним, с удовольствием болтала обо всём, что приходило в голову. Княжна щебетала о чудном дне. Приятным глазу цветах, о птицах раскачивающихся на ветке. Он задумчиво улыбался слушая её глупости. Каким бывает счастье он не знал, но подозревал, что очень похоже вот на это.

Встревоженный носящимися по округе, как болтливые сороки, новостями, Митрич, встречал её у ворот. Тревога бродила по его лицу. Избавиться от неё он не смог даже с возвращением княжны.

— Княжна, тут такие страсти рассказывает дворня, а вас всё нет и нет.

— Ты о чём?

— Охотившихся в лесу гостей князя Гучковского, не то волки погрызли, не то собака бешеная. Мы уж и не знали куда податься, чтоб вас разыскать.

— Я ж помнила твои наставления, рядышком около усадьбы была. Птиц слушала, да зелёными коняшками — кузнечиками, любовалась.

— На што вам та забота, в саду и парке что ли того добра мало. Хошь слушай, хошь смотри. Знамо ли дело по лесу девице — барыне шастать.

— Я не одна, со мной сторож. — Погладила она посиживающего рядом смирно добермана.

— Против таких варнаков как Гучковский, ничем не убережёшься. Это уж наверняка у Бога терпение лопнуло на его злодейства.

Марфа внимательно наблюдала со стороны, просматривая под всеми углами подходы к дому, но кроме добермана ничего заслуживающего внимания на её острый глаз не попало. Княжна прошла в свои комнаты и заказала ужин. Прасковья уже не спрашивая где накрывать принесла еду в комнаты и как просила княжна, ссылаясь на нагулянный аппетит, побольше. Марфа разглядев такую прорву еды, сразу смекнула, что любовник княжны в доме. «Но как он вошёл? Она же сама следила за её приходом и всеми подходами к дому. Но не может же такого просто быть, чтоб она всеми этими вкусностями кормила собаку. А что, если это кто-то из дворовых? Ведь в городе у неё не было не только жениха, но и поклонника. Стеснительная барышня, к тому же молода. Но ведь стрижка и цвет волос того, кого она видела в лесу, решительно не подходит никому из дворовых, да и рост тоже». — Крутилась она у замочной скважины, но вставленный ключ, не давал ей возможности заполучить информацию. — «Однако, как же посмотреть? Откуда посмотреть, кто у неё может быть там? Дура я набитая», — вдруг осенило её. — «Это она отвлекает нас с той собакой, а кавалер в это время по заду дома пробирается и шасть в открытое заранее окошко. Получается осечка, я совсем не там глаза тружу. А что, если поставить лестницу к окну и заглянуть в него. Отличная мысль. Прасковья поможет. Если всё тихо обделать, никто не догадается». Она еле дождалась, когда стемнеет и, словив Прасковью, потащила в хозяйственный двор за лестницей. Та хоть и ворчала, но шла. Лестница с трудом вытащена из-под навеса, пошла в дело. Вдвоём они, пыхтя и надуваясь, подтащили её к стене около заветного окна. Вышедший, на крыльцо людской, Митрич с интересом наблюдал за качающимися под тяжестью лестницы на плечах девками. Кое — как выставив по стене лестницу, поддерживаемую скептически настроенной Прасковьей, Марфа полезла к окну. Когда упитанная девка, добравшись до окна, прилипла курносым носом к стеклу, её заметил доберман. Приготовившись идти после ужина купаться, он скучал в ожидании копошившейся в смежной комнате с переодеванием Тани. И тут вдруг такое развлечение. Проскользнув, незамеченным ползком под столом, он вымахнул у окна. А тут ещё и Митрич, не удержавшись от интереса, подойдя не заметно для девок, прошипел на ухо поддерживающей лестницу Прасковье: