Ему удается оттащить меня от стены, и нагое тело начинает колотить от холода в его руках.

– Иди в кровать, Эйприл. Слышишь? Почему ты сняла футболку, которую я тебе дал?

– Мне было жарко, – думаю, он не понимает моих слов за рыданиями. – Мое солнышко, его нет.

Он молчит, поджимая губы и с жалостью смотря на меня.

– Я знаю…

– Натан, мне плохо, – совсем по-детски, всхлипывая и вытирая соленые дорожки на лице, жалуюсь я. – Больно. Все тело ломает. Больше так не могу. Я умираю. Прошу…

Предвещая мои слова, он резко отрицательно мотает головой. Конечно, этот хренов «рыцарь», «благодетель» никуда не собирается меня отпускать. Он решил, будто таким образом спасает меня, излечивает. Каждый раз я говорю, что уже поздно, но он не слышит и продолжает держать меня взаперти, приносит еду в пластиковых тарелках, внимательно следит пока я не начну есть. Но мне не хочется совсем. Я лишь желаю отсюда выбраться и уйти назад. Вернуться к тому, от чего убежала. Мне не важно, каких демонов он душит в себе, думая, что спасает мою жизнь. Или это страдания по тому, что не смог помочь брату, или та непонятная хрень, что заставляет врачей помогать людям, может он просто извращенец и упивается моей ломкой. Кто знает. Мне плевать. Здесь он держит меня незаконно, это уже уголовное дело. Чертовски везет Натану, что никому давно уже нет до меня дела. А сколько я здесь торчу.

– Дай мне хоть что-нибудь! – вновь повышаю голос.

– Сядь, – спокойно говорит он и тянется к карману джинсов.

Знаю, что там у него. Мне это не нужно. Поэтому, когда он пробует протянуть мне пачку, я взвинчиваюсь, стукаю по его руке, переходя на уже привычный в этом доме крик.

– Достали меня твои сигареты, они не помогают!

От неожиданного удара он разжимает пальцы, и пачка с глухим звуком падает на ковер.

Не знаю, из чего этот мужчина сделан. Наверное, из куска гранитной терпимости. Если бы я была на его месте, то давно бы уже сдалась и отпустила на все четыре стороны…или лучше пристрелила. Натан сдержанно выдыхает через нос, однако я вижу, как в злости он сжал челюсти.

Пару раз он давал мне какие-то таблетки, от которых я быстро засыпала, но потом перестал это делать. И их место заменили сигареты. Поначалу я дымила так, будто это единственное в мире, что может унять терзания в моем теле, но ломка не облегчалась ни на йоту. Как ни странно, он и сам затягивался вместе со мной.

Мое тело желает лишь одного. Мы оба это знаем. И в его силах прекратить мои припадки, этот мужчина может сделать меня счастливой. Достаточно лишь просто позволить мне уйти. Но я даже не заслужила того, чтобы окно в моей комнате с отвратительными ракетами было открыто.

– Я уже хрен знает, сколько здесь нахожусь! Мне ничего не помогает. Еще немного и я свихнусь или умру, – голос дрожит от напряжения. Как же он не понимает? – Поздно, Натан. Мне не помочь.

– Никогда не поздно, – доктор смотрит мне прямо в глаза. Он верит в то, что говорит. – Слышишь? Никогда. Поверь в это и сама почувствуешь, что ты все можешь. У тебя нет ВИЧ, нет гепатита, ты чиста, кроме, конечно этой наркотической дряни в крови. У тебя все еще может быть.

Мне смешно.

– Все продолжаешь убеждать себя…

– Да пойми ты, – неожиданно громко вспыхнул Натан, вновь крепко хватая меня за плечи, – не себя я убеждаю, а тебя. А ты, как страус, засунула голову в песок и не желаешь слушать ничего из всего того, что я тебе говорю. Смеешься надо мной. Ведешь себя, как настоящая дура.

– Так отпусти.

– Что? – он удивленно моргает.

– Отпусти, – просто говорю я, сбрасывая его ладони с обнаженных плеч. Странно, что меня вообще не смущает собственная нагота. – Я не желаю излечиваться. Не хочу слезать с того, что может дать мне хоть грамм счастья. Ты сам прекрасно должен знать, что если человек не желает выздоравливать он и не станет. Разве не так?

Он прищуривается.

– Иногда это убеждение ошибочно. Вот увидишь. Сейчас у тебя переломный момент. Переживешь все это и поймешь, что я был прав.

– Ты идиот, – громко фыркаю, я и все же поднимаю обиженную мной пачку сигарет. – Почему не крепкие?

Спустя какое-то время весь мой мир перевернут. Все вокруг стало верх тормашками. Натан на простом стуле сидит на потолке, там же небольшой светильник на тумбе, мультяшные шторы тянутся к потолку, а фосфоресцирующие звезды где-то подо мной. А может все такое, потому, что я лежу на спине, а голова моя свесилась с кровати?

Долго затягиваюсь, чуть прикрывая глаза. Меня тошнит от таких кульбитов. Лицо уже стало красным и предостережение Натана я, конечно же, пропустила мимо ушей. Он курит вместе со мной. На мое резонное заявление, что врач не должен курить он ответил, что на самом деле врач должен говорить пациентам, что курить вредно, но сам придерживаться этого вовсе не обязан.

Мне почему-то смешно и вот уже как минуту я хихикаю над этим.

– Ты сам пробовал дурь, Натан?

– Ничего страшнее травки на первом курсе Меда, – пожимает плечами и смотрит куда-то себе под ноги.

– У тебя есть немного?

– Нет. Даже не думай.

Мне кажется или он рад тому, что у меня минутное просветление? Я сама чувствую, что скоро это спокойствие кончится и меня опять скрутит. Все же боль никуда не уходит. Просто чуть глохнет.

– Я тебе нравлюсь?

И вновь его удивленный взгляд.

– Я иногда поражаюсь, откуда в тебе возникают эти вопросы, – мотает головой доктор Палмер. – Почему ты так решила?

Выдыхаю дым, чувствуя, как кружится голова, а тошнота подступает все сильнее.

– Ну, не знаю. Может, понадеялась, что я тебя соблазню, и ты позволишь мне уйти.

Он легко смеется и топит сигарету в пепельнице, которая стоит между нами. Садится обратно. Натан ждет, когда я докурю свою. Он боится, что я спалю его дом, не затушив маленький огонек смерти.

– Смешно, значит, – можно легко прочитать угрозу в моем приглушенном голосе.

Одной рукой откидываю одеяло, прикрывавшее меня, и подмигиваю невозмутимому типу. На мне только трусы. Он ведет себя так, словно я это делаю по пятьдесят раз на дню и вовсе не удивлен. Сгибаю ноги в коленях, закидываю одну на другую и вновь затягиваюсь, глядя на него в упор. Сигаретный дым вновь вырывается из моего рта.

– Давай так, – стараюсь говорить как можно сексуальнее, только плохо, что практики не было давно, – я даю переспать со мной, а ты отпускаешь меня. – Быстро переворачиваюсь на живот, отчего чуть не падаю в обморок. – И я даже не пойду в полицию, чтобы написать о похищении.

– Ничего не выйдет.

– Почему? – сползаю аккуратно с кровати, встаю на четвереньки, лишь бы меня не вывернуло, не чувствую сил в ногах. – Не нравятся женщины?

– Нравятся, – говорит он, наблюдая, как я подползаю к пепельнице и стряхиваю серость с сигареты. – Не нравятся только те, кто собой за что-то платят.

Тяжело дышать, очередной приступ вот-вот накатит, и я впаду в беспамятство. Соглашался бы уже, пока мои мозги будут блуждать в очередных потемках. Сейчас я кажусь сама себе какой-то шлюхой. Но это уже не важно, ниже-то мне падать некуда. И дико хочется дозы.

Медленно подползаю к нему, опираюсь ладонями о мужские колени и привстаю до уровня глаз Натана. Сигарета, зажатая меж двух пальцев, чуть дымит, прижимаясь фильтром к его ногам в джинсах.

– Наверное, тебе просто никто не предлагал, так? – наши никотиновые дыхания перемешиваются, когда я приближаю свое лицо к его. – Но вот она я, перед тобой, голая и готовая. М? Дальше будешь проповедовать мораль?

Его взгляд на секунду устремляется к моей груди, а потом он снова смотрит на меня. С довольной улыбкой беру сигарету в рот, заметив, как он сглотну слюну. Мужчины такие…предсказуемые.

– Ну, давай, сделай, что хочешь.

– Чего хочу, да? – медленно говорит он, поднося руку к моему лицу и доставая изо рта сигарету. – Как скажешь, Эйприл. – Он обхватил губами сигарету и затянулся. – Вставай и иди к кровати, ложись и жди.