КОМЕНДАНТ ГОРОДА БУГУЛЬМЫ

В начале октября 1918 года Революционный Воен­ный Совет левобережной группы в Симбирске назна­чил меня комендантом города Бугульмы. Я обратился к председателю Каюрову.

—        А вам точно известно, что Бугульма уже взята на­шими?

—        Точных сведений у нас нет,—ответил он.— Весьма сомневаюсь, что она уже сейчас в наших руках, но наде­юсь, что, пока вы туда доберетесь, мы ее займем.

—        А будет у меня какое-нибудь сопровождение? — спросил я тихим голосом.— И еще одно: как я туда до­еду? Да и где она, собственно, находится?

—        Сопровождение вы получите. Мы вам даем команду из двенадцати человек. А что касается второго, посмо­трите по карте. Думаете, у меня только и забот, что пом­нить, где лежит какая-то там Бугульма?

—        Еще один вопрос, товарищ Каюров: где я получу деньги на дорогу и прочие расходы?

Моя наивность заставила его всплеснуть руками.

—      Да вы с ума сошли! Вы же будете проезжать деревнями, где вас накормят и напоят. А на Бугульму наложите контрибуцию...

Внизу, в караулке, меня уже ждала моя «свита» — двенадцать статных парней чувашей, которые очень пло­хо понимали по-русски. Я даже никак не мог у них добиться,    мобилизованы   они    или    же   добровольцы.

Но их боевой, устрашающий вид позволял предпола­гать, что скорее всего это были добровольцы, готовые на все.

Получив мандат и командировочное удостоверение, в котором весьма внушительно предлагалось всем гражда­нам от Симбирска до Бугульмы оказывать мне всевоз­можную помощь, я отправился со своими провожатыми на пароход, и мы пустились в путь по Волге, затем по Каме до Чистополя.

Дорогой никаких особых происшествий не случилось, если не считать что один чуваш из моей команды, напив­шись, свалился с палубы и утонул.

Итак, у меня осталось одиннадцать провожатых. Ко­гда мы в Чистополе сошли с парохода, один из них вы­звался пойти за подводой, и... только мы его и видели. Мы решили, что он, наверно, захотел повидаться со сво­ими родителями, поскольку от Чистополя до его родной деревни что-то не больше сорока верст. Осталось десять провожатых...

После долгих расспросов у местных жителей я нако­нец-то все записал: и где находится эта Бугульма и как до нее добраться. Оставшиеся чуваши достали подводы, и по непролазной грязи мы тронулись на Крачалгу, затем — через Еланово, Москово, Гулуково, Айбашево.

Во всех этих деревнях живут татары, только в Гулу-кове есть и черемисы.

Поскольку между чувашами, лет пятьдесят тому на­зад принявшими христианство, и черемисами, которые и по сей день остаются язычниками, господствует страш­ная вражда, в Гулукове у нас произошло небольшое столкновение. Мои вооруженные до зубов чуваши, совер­шив обход деревни, приволокли ко мне старосту — Давледбея Шакира, который держал в руках клетку с тремя белыми белками. Один из чувашей, тот, что лучше дру­гих умел говорить по-русски, дал мне такое разъяс­нение:

— Чуваши — православные... один, десять, трид­цать, пятьдесят годов. Черемисы — поганые свиньи.

Вырвав из рук Давледбея Шакира клетку с белками, он   продолжал:

— Белая белка — это их бог. Один, два, три бога. Этот человек их поп. Он скачет вместе с белками, ска­чет, молится им... Ты его окрестишь...

Чуваши выглядели столь угрожающе, что я велел при­нести воды, покропил Давледбея Шакира, бормоча нечто невразумительное, и после этого отпустил его.

Потом мои молодцы забрали всех черемисских богов и... теперь я могу заверить каждого, что суп из черемисского господа бога получился просто замеча­тельный.

Затем меня навестил также магометанский мулла Аб­дулгалей, который выразил свое удовлетворение тем, что мы этих белок съели.

— Каждый должен во что-то верить,— изрек он.— Но.белки... это свинство. С дерева на дерево скачет, а посадишь в клетку — гадит. Хорош господь бог!..

Он принес нам много жареной баранины и трех гусей и заверил, что если вдруг ночью черемисы взбунтуются, то все татары будут с нами.

Но ничего не произошло, поскольку, как сказал Дав­ледбей Шакир, явившийся утром к нашему отъезду, бе­лок в лесу сколько угодно...

Наконец мы проехали Айбашево и к вечеру без вся­ких приключений добрались до Малой Письмянки, русской деревни в двадцати верстах от Бугульмы.

Местные жители были хорошо информированы о том, что делается в Бугульме. Белые три дня тому назад без боя оставили город, а советские войска стоят по другую сторону города и не решаются войти, чтобы не попасть в засаду. В городе безвластие, и городской голова вме­сте со всем городским управлением уже два дня ожидает с хлебом и солью, чтобы почтить того, кто первым всту­пит в город.

Я отправил вперед чуваша, который умел говорить по-русски, и утром мы двинулись к Бугульме.

На границе города нас встретила огромная толпа на­рода. Городской голова держал на подносе каравай хле­ба и солонку с солью.

В своей речи он выразил надежду, что я смилуюсь над городом. И я почувствовал себя по меньшей мере Жижкой перед Прагой, особенно когда заметил в толпе груп­пу   школьников.

Отрезав кусок хлеба и посыпав его солью, я в длинной речи поблагодарил присутствующих и заверил, что при­был не для того, чтобы лишь провозглашать лозунги, но что моим стремлением будет установить спокойствие и порядок.

Напоследок я расцеловался с городским головой, по­жал руки представителям православного духовенства и направился в городскую управу, где было отведено поме­щение для комендатуры.

Затем я велел расклеить по всему городу приказ № 1 следующего   содержания:

«Граждане!

Благодарю вас за искренний и теплый прием и за угощение хлебом-солью. Сохраняйте всегда свои старые славянские обычаи, против которых я ничего не имею. Но прошу не забывать, что у меня как у коменданта го­рода есть также свои обязанности. Поэтому прошу вас, дорогие друзья, завтра к 12 часам дня сдать все име­ющееся у вас оружие в городскую управу, в помещение комендатуры.

Я никому не угрожаю, но напоминаю, что город нахо­дится на военном положении.

Сообщаю также, что имею полномочия наложить на Бугульму контрибуцию, но настоящим приказом город от контрибуции освобождаю.

Подпись».

К двенадцати часам следующего дня площадь напол­нилась вооруженными людьми. Их было не меньше тысячи человек, все с винтовками, а некоторые притащили и   пулеметы.

Наша маленькая группа из одиннадцати человек сов­сем бы потерялась в такой лавине людей, но они при­шли сдавать оружие. Эта процедура затянулась до са­мого вечера, причем я каждому пожимал руку и говорил несколько теплых слов.

На следующее утро я распорядился напечатать и ра­склеить везде приказ № 2:

«Граждане!

Приношу благодарность всему населению города Бу­гульмы за точное исполнение приказа № 1.

Подпись».

В тот день я спокойно отправился спать, не пред­чувствуя, что над моей головой уже навис дамоклов меч в образе Тверского Революционного полка.

Как я уже сказал, советские войска стояли невдалеке от Бугульмы — на расстоянии примерно пятнадцати верст к югу от города — и не решались вступить в него, опасаясь ловушки. В конце концов они получили приказ от Революционного Военного Совета из Симбирска во что бы то ни стало овладеть Бугульмой и создать тем самым базу для советских войск, оперирующих к востоку от города.

В результате командир Тверского полка товарищ Еро­химов отважился в ту ночь на завоевание Бугульмы, где я уже третий день был комендантом города и в страхе божием  исполнял свои обязанности, ко всеобщему удов­летворению всех слоев населения.

«Ворвавшись» в город и проходя улицами, Тверской полк сотрясал воздух залпами. Сопротивление оказал ему только патруль из двух моих чувашей, разбуженных на посту у комендатуры, которые не хотели пустить внутрь здания товарища Ерохимова, шествовавшего во главе своего полка с револьвером в руках, чтобы овладеть городской управой.