Вернулись опера тоже через черный ход. У дверей встретилась вздорная старушонка, похожая на Шапокляк. Она почему-то погрозила им клюкой.

— На Демьяна работает?..— насторожился Рогов.

— Вряд ли,— усомнился Игорь.

С сожалением снова отказались от коньяка. Пора было уже выходить на «стрелку». А хозяин неожиданно оказался пьян. И продолжал наливать — рюмочку за рюмочкой.

— Вазген, что-то случилось? — обеспокоился Игорь.

— Угадайте,— расплылся в улыбке портной,— кто почтил сегодня своим посещением сей благословенный кров?

— Тарантино,— пошутил Рогов.

— Вы уже знаете?! — поразился хозяин,— Ну конечно, как старый Вазген мог забыть,— вы ведь подлинные профессионалы, вы все знаете первыми, да! Но скоро узнают все, и реклама моего заведения, клянусь Араратом...

— Правда, что ли, Тарантино? — не поверил Плахов.

— Взял в прокат белый фрак! Пятьсот евро в день, на четыре дня! Я давал ему скидку — Вазген никогда не против справедливой разумной скидки! — но он не взял. Великий Тарантино отказался от скидки за белый фрак!.. С ним было еще двое худеньких, они взяли по комплекту за 200 на четыре дня, и вот они — они! — не отказались от скидки. О, Вазген их понимает — почему не взять скидку, если тебе предлагают ее искренне, от чистого...

— Вазген,— усомнился Рогов.— У Тарантино есть фрак... Мы видели вчера.

— О, но ведь это звезда! А вы же знаете звезд!.. Вчера они пошли купаться ночью после приема — прямо во фраках. И фраки обрели полную, абсолютную негодность...

Вася заметил на столе полароидную фотокарточку.

— Глянь, Игорь!..

На снимке Вазген обнимался с кинематографистом Тарантино.

— Я сделал нынче такой бизнес, что могу теперь отдыхать и помогать друзьям несколько дней! — возвестил Вазген.— Вам нужна еще моя помощь?

Без четверти час катер с Николаем причалил у маяка. Серов внимательно наблюдал за ним в бинокль. За ним и за окрестностями: нет ли поблизости каких-нибудь подозрительных лодок. А заодно и за самим Николаем. Серов начал уже подозревать всех и вся. Конечно, насчет Николая — абсурд, но...

Жизнь вообще абсурдна.

У них бухгалтер работал лет десять. Неприметный такой Иван Иванович. Сидоров. Умный, опытный, осторожный, преданный. Много черных-серых схем через него шло — всегда все чисто. Скромный такой человечек лет пятидесяти. Без особых потребностей. Троицкий платил ему огромную зарплату, а он все ходил в одном и том же пиджаке советского еще производства с кожаными заплатами на локтях. Почти все деньги раздавал родственникам, в том числе и каким-то наглым племянникам с уралов и из сибирей, которых в глаза не видел.

И вдруг украл миллион баксов у Троицкого. Хотел сбежать. Было ясно, что поймают и убьют. Без вариантов. Поймали на следующий день. Ни доллара не успел потратить. Троицкий даже не ругался, только спросил растерянно: «Иван Иваныч, что с тобой?..»

А этот дурак, оказывается, влюбился в пэтэушницу. В классическую занюханную пэтэушницу из Ломоносова. Серов ее видел потом: ума и внешности ровно на то, чтобы до тридцати лет работать дешевой шлюхой, а потом продавщицей в овощном. И хорошо если в Питере, а то, скорее, в своем Ломоносове. Иван же Иваныч удумал удрать с ней в Австралию. Зачем в Австралию, что он там с ней делать собирался — не смог объяснить.

До того абсурдно, что его и убивать не стали. Отрубили два пальца с правой руки и — пинком под зад.

Он спился потом быстро, хотя до любви в рот не брал...

Что же там Николай? Вышел из катера, пошел по мысу осмотреться на местности.

На местности внимание Николая привлек толстый мужик в ковбойке и белой панаме. Громко спрашивал, заглядывая в разговорник, на чрезвычайно ломаном французском:

— Сколько стоит покататься на катере?

— Один час прогулки стоит пятьдесят евро,— вежливо ответил хозяин одного из припаркованных у маяка туристических катеров.

— Я не понимаю. Я турист из России,— столь же громко орал толстяк.

«А не понимаешь, хер ли спрашиваешь?» — подумал Николай и подошел поближе.

— Чья это яхта? — толстяк указал рукой на яхту Троицкого.

«Ничего себе вопросики».

— Я не знаю,— пожал плечами хозяин катера.

— Чего вы хотите? — вмешался Николай.

— О, вы русский,— обрадовался толстяк.— Хотел узнать, чья это яхта.

— Зачем?

— Очень красивая. И название наше, славянское. «Мрия» — по-украински «мечта».

— Я в курсе,— Николай внимательно разглядывал толстяка.— И что дальше?

— А чья яхта — не в курсе? «Надо же какой упорный».

— Нет. А час прогулки стоит полета евро. Я могу вас как соотечественника — за сорок. Попозже. К вечеру сегодня.

Толстяк горячо поблагодарил Николая, обещал подумать и медленно побрел в сторону города, с любопытством поглядывая по сторонам.

Николай сел в катер и задумался. Вообще, делать этого он не любил и, по большому счету, не умел, но в текущей ситуации явно следовало задуматься.

Особых результатов, впрочем, размышления не принесли. «Пусть Демьяныч с Серым кумекают»,— сделал вывод Николай, а тут и менты вчерашние подвалили.

— Привет,— поздоровался Николай.

— Смотри, какой стал вежливый,— удивился Рогов.— Ну, привет...

— Едут,— опустил бинокль Серов.— Слышь, Демьяныч! Сейчас будут. Ты готов?

— Не ори,— поморщился в каюте Троицкий.— Чего мне готовиться-то? Вот только таблетки Димон притащил... Как мне прикажешь готовиться? Сходить отлить? Ну схожу...

Николай описал по заливу изящную дугу и эффектно притормозил у яхты. Гонять на катере он любил — с семи лет сам ходил на моторке.

На борт Вася и Игорь поднялись в тишине. Серов жестом велел им поднять руки. Обыскал на предмет оружия. Тоже молча. И для солидности, и потому что не очень понимал, что говорить. Кивнул в сторону каюты. Протянул Николаю бинокль:

— Последи за акваторией. Мало ли что...

Каюта была отделана красным деревом. С неброской золотой окантовкой. Стильные кожаные диваны, аккуратный столик с фруктами и напитками. На стене гравюра. Рогов ткнулся в нее носом:

— Культурненько...

— А ты думал, у него тут бабы с титьками? Из «Спид-инфо» вырезки?

— Это есть как раз...

— Что?

— Баба с титьками,— Рогов показал на гравюру. На носу парусника и впрямь красовалось грудастое морское божество. Наяда или русалка.

Вошел Серов, за ним Троицкий. Поздоровался за руку.

— Позвольте еще раз ваши документы, господа. А то я толком не рассмотрел.

Плахов и Рогов протянули свои удостоверения.

— Капитан милиции Плахов Игорь Сергеевич... — прочел Троицкий.— Старший лейтенант Рогов Василий Иванович... Отдел по раскрытию убийств... Хороший отдел.

— Можно я гляну? — подал голос Серов.

— Глянь... А вы садитесь, господа. Что-нибудь пить будете?

— В рабочее время — только сок,— заявил Рогов.

— Ну, наливайте сок,— ухмыльнулся Троицкий.— Сами справитесь?

Рогов налил себе апельсинового сока. Игорь воздержался.

— Итак, к делу. Значит, по-вашему, меня «заказали»? И кто же?..

— Не знаем. Вам виднее...

Серов нехотя протянул оперативникам документы, извертев и так и сяк. Только что не обнюхав.

— Что, у тебя врагов нет? — отпил сока Вася.

— Живых — хоть отбавляй,— медленно произнес Троцкий.— В том числе и в милиции...

— Мы бы вас тогда не предупреждали,— пожал плечами Плахов.

— Тут еще разобраться надо, что у вас за игра,— возразил Михаил Демьянович.— Во-первых, откуда у вас эти сведения?

— От агентуры,— пояснил Игорь.— Киллер, его кличка Хомяк, нашему человеку сболтнул. В интимной беседе. Только вот заказчика не назвал.

— Что еще за Хомяк? Кто такой? — напряг память Серов.— Питерский?..

— Да, у нас базируется. Говорят, ученик Солоника. Троицкий и Серов переглянулись.

— Я слышал, там еще какой-то Сосулько объявился? — подозрительно спросил Серов.