— Поздравляю! — обрадовался Федотов.— Вполне гуманно. А чего такой нерадостный?

— У меня к тебе дело.

— «Дунуть» хочешь? Так нет проблем. Угощу за счет фирмы. Пошли ко мне, отметим твое избавление. Не каждый день. Щас только тачку додраю...

— Хорош, накурился,— поморщился Костя.— Мне деньги нужны. Позарез. Мать в долги влезла, чтоб адвокату замаксать.

— Сколько?..

— Две тысячи баксов. Я через полгода верну.

Федотов присвистнул.

— Ого! Подняли расценки. Я ж тебе советовал — носи с собой стольник. За коробок соткой баксов от любого патруля откупиться — раз плюнуть.

— Думаешь, у меня всегда есть сто свободных баксов?

— А две штуки лучше платить? — пожал плечами Рома.

— Так дашь? На полгода.

— Ну, Костян, откуда у меня? Ты думаешь, по коробку продавать — выгодный бизнес?.. Глубоко заблуждаешься. Я, видишь, даже на автомойке экономлю...

Костя припомнил: он был в гостях у Федотова, жил тот и впрямь небогато.

— А как думаешь, где взять можно? — расстроился Костя.

— Ну, у тебя и вопросы... В банке. Или «Джек пот» в игровых автоматах сорви.

— Спасибо за совет,— обиделся Костя и пошел прочь.

— Или ограбь их! — иронически крикнул ему вслед Роман и вернулся к машине.

Никто из его знакомых никогда ничего в игровых автоматах не выигрывал.

Костя передачу видел по телевизору, что это новое социальное зло страшнее многих наркотиков, что девяносто девять человек из ста уходят ни с чем, что бабушки проигрывают здесь пенсии, а водители маршруток — зарплаты, что психиатры каждую неделю принимают в клинику на Пряжке человека с диагнозом «игромания». Да. Даже диагноз такой официальный появился.

Хорошо, девяносто девять из ста — проигрывают. Но ведь один — выигрывает?..

Почему бы Косте не быть этим... сотым. Или, наоборот, первым.

У дверей зала, под гордой вывеской «Счастливый шанс», огорченный вдрызг узбек или таджик рассказывал местным алкоголикам, которые милостиво угостили проигравшегося нацмена бутылкой пива:

— Сто доллар проиграл, да, прикинь да, савсем! Что на тот ремонт заработал, все проиграл, да! Четыре часа играл, да!

— В лягушку играл? — спросил один из алкоголиков. Тусуясь летними вечерами на улице и никуда не торопясь, пьянчужки слышали много поучительных историй.

— Пачему лягушка, обижаешь, да! В обезьян играл. Обезьян банан ловит!.. Проиграл, сто бакс проиграл, да!

Тут бы и остановиться Косте Черемыкину. Но, решив, что если узбек только что проигрался в пух и прав, то шансы следующего игрока повышаются, Костя отважно шагнул в дверь.

Главное — решимость.

Если рисковать — то на все деньги.

Денег было немного, на десять жетонов, но... Целых десять жетонов!

В зале было пусто. Костя выбрал карточный автомат. Дергаешь рычаг. Выпадают картинки трех карт. Надо, чтобы все три были одинаковые. И всё. И никаких бананов ловить не надо.

Король, дама, валет... Ничего, осталось еще девять жетонов.

Тройка, семерка, туз... Осталось еще восемь. Много.

Но кончились жетоны — мгновенно. За пять минут. Трижды по две карты одинаковых выпадало... На третьем жетоне, на восьмом и на десятом. Совсем чуть-чуть бы еще — и свезло бы.

Костя не уходил, смотрел в экран. Будто «однорукий бандит» сам, без жетона, мог сжалиться и выплюнуть выигрышную комбинацию. А то и «Джек пот».

Сзади раздался голос охранника:

— Оль, я на пять минут, сигарет купить.

Да, курить хочется. Надо идти.

Костя вышел на улицу. Вытащил своего «Петра Первого», пистолет-зажигалку... Задумчиво посмотрел на него. Солидный предмет. Вспомнил прощальный Ромин совет. А если... Глупости. Посмотрел по сторонам. Пусто. Охранник направлялся в сторону магазина, за поворотом, далеко довольно.

Решение надо принимать срочно. Сию секунду. Мужчина он или тварь дрожащая? Эх, была не была!..

Костя решительно вошел обратно в зал, приблизился к кассирше и направил на нее зажигалку-пистолет — прямо в лоб. И закричал, как показывают в кино:

— Деньги давай! Быстро!! Убью!!!

И сам почувствовал, что кричал недостаточно грозно.

— Хорошо, хорошо,— засуетилась девушка Оля. Стала доставать деньги из кассы. Кнопка сигнализации — вот она, под рукой. Этот придурок, похоже, ничего про «тревожную кнопку» не знает. И Оля ее нажала.

Рация запищала у охранника, когда он спускался по ступенькам в магазин «24 часа». Выхватив дубинку, он помчался назад.

— Быстрее, чего копаешься? — нервно, чуть не умоляюще, воскликнул Костя.

Оля протянула ему деньги.

Сзади раздался шум. Костя оглянулся... и получил дубинкой в лоб.

Он растянулся на полу. Разноцветные экраны игровых автоматов закружились перед глазами, как дурацкая карусель.

Издалека донесся голос охранника:

— Зажигалка. Звони в милицию...

А ведь еще сегодня вечером все было почти хорошо.

На чем свет кляла себя Черемыкина, что сказала сыну про доллары и про соседа. Могла бы соврать что-нибудь. Но он так по-взрослому спросил... К тому же Черемыкиной показалось, что пережитое испытание сделало их с сыном как-то ближе. Эх, ненадолго...

С утра она собрала нервы в кулак и пошла к адвокату. Он-то поймет.

Мыльников, увидев клиентку, нахмурился. А Виригин вдруг вспомнил, что еще вчера подумал, что с Черемыкиной-Горемыкиной они снова встретятся. Интуиция. Надо было предчувствиям доверять.

«Доверять — и что? — переспросил внутренний голос после того, как Черемыкина, едва сдерживая рыдания, рассказала о вечерних событиях.— Что, надо было позвонить Косте и запретить идти на грабеж? Абсурд!»

Зажигалку эту вшивую надо было отобрать там, у зала суда. Думал ведь еще...

— Ко мне-то надеюсь, претензий нет? — спросил Мыльников.

— Что вы, Борис Абрамыч... — встрепенулась посетительница.— Ой, извините: Авдеевич!.. Перепутала. Это из-за телевизора... С Костей я сама виновата. Про деньги сказала... А он, дурачок...

— А что он следователю объяснил? Зачем ему деньги? — насторожился Мыльников.

— Соврал, что много проиграл, хотел вернуть...

Виригин призадумался. А ведь парень сдуру или с перепугу мог и правду сказать. Не только про соседа, но и про деньги для суда. А это уже не муки совести — на уголовку смахивает. Правда, не слыхать, чтобы адвокатов по таким делам привлекали. Но ведь не зря русский народ придумал поговорку про беду, которая с детками приходит. Как вот к этой Горемычкиной, тьфу, Черемыкиной...

— Не совсем, значит, дурачок,— оценил Мыльников.— Сегодня же к нему съезжу.

— Борис Авдеевич, помогите... — Черемыкина протянула руки к адвокату, как к иконе.

От этой ее подобострастной позы и взгляда побитой собаки Виригину стало совсем не по себе.

— Конечно, поможем, чтобы по минимуму получил,— бодро пообещал Мыльников.— У нас в вашем районе хорошие связи. И в суде, и в следствии. Но придется платить.

— Сколько? — быстро спросила Черемыкина. Ждала этой темы. Еще бы.

— Тысяч в пять попробуем уложиться.

— Так много?..— ошарашено пролепетала женщина.

— Это как раз по-божески,— заверил Мыльников.— Здесь ведь вооруженный разбой. Не трава какая-то... Я поговорю с людьми, но, боюсь, дешевле не выйдет.

— Да пистолет-то игрушечный. Зажигалка,— Черемыкина как будто уменьшилась в размерах. Плечи опустились, лицо сморщилось, голос сел.

— Увы, для квалификации это неважно.

— Где же мне столько взять? — отрешенно спросила Черемыкина, обращаясь куда-то в пространство.

— Мы-то с Максимом Павловичем и бесплатно готовы вам помочь, но другие... Опять-таки, чтоб в тюрьме проблем не было. Там такое творится... В общем, не знаю, решайте.— Адвокат разговаривал с Черемыкиной строго, почти жестко.— Родители много на что идут, чтобы детей на свободу вытащить. Жилье меняют на меньшее, мало ли что... Вы только представьте, кем он вернется, если загремит за решетку. С таким-то характером.