Жил на севере Ютланда человек по имени Орм Силач, сын крестьянина Кетиля Асмундссона. Род Кетиля обитал там с давних пор и владел большим куском земли. Женой Кетиля была Асгерд, дочь Рагнара Мохнатые Штаны от наложницы. Словом, Орм происходил из хорошей семьи, но, будучи лишь пятым сыном, не мог рассчитывать на богатое наследство.

Он стал моряком и каждое лето отправлялся в поход с викингами. Кетиль умер, когда Орм был еще совсем юным. Хозяйство перешло к старшему из сыновей, Асмунду. Но в свою двадцатую зиму Орм пришел к брату и говорил ему так:

— Ты один пользуешься тем, что принадлежит всем нам. Мы требуем своей доли. Однако, поделив землю на пять наделов, мы превратимся в бедняков, и никто не вспомнит о нас после нашей смерти, да и сестры наши останутся без приданого.

— Верно, — отвечал Асмунд, — нам лучше держаться заодно.

— Я не желаю быть пятой ногой у собаки, — продолжал Орм, — а потому предлагаю тебе вот что. Дай мне три полностью снаряженных корабля, дай оружие тем, кто пойдет за мной, и я сам добуду себе землю за пределами Химмерланда.

Асмунд обрадовался, и радость его только усилилась, когда двое других братьев захотели присоединиться к Орму. Он купил корабли и до весны снарядил их в плавание. Недостатка в тех, кого манили дальние страны, тоже не было. В первый же погожий весенний день, невзирая на крупную зыбь, ладьи Орма покинули Лимфьорд, и с тех пор Асмунд никогда больше не видел своего брата.

Гребцы налегли на весла, и вскоре пустоши и дремучие леса Химмерланда исчезли за кормой. Когда корабли огибали мыс Скау, задул сильный ветер, и были подняты паруса. Драконьи головы на носах глядели на запад, пенные гребни волн разбивались о борта, чайки с криками кружили над мачтами. Орм, ликуя, сложил такую вису[5]:

Поспешив с отплытием, Орм опередил многих викингов и изрядно поживился в Англии, а на зимовку обосновался в Ирландии. Так у него и повелось: летом он хаживал в набеги, а зимой продавал награбленное и строил новые корабли.

Но со временем он принялся мечтать о собственном доме. Его ладьи тогда следовали повсюду за флотом Гутхорма, которого англичане именовали Гутрумом. Орм сопровождал того на море и на суше, и добыча словно сама шла к нему в руки, но настал черный день, когда король Альфред одержат победу под Этандуном. Лишь немногие викинги сумели избежать плена, и среди них был Орм с остатком своих людей. Позднее ему довелось узнать, что Гутруму и прочим данам подарили жизнь в обмен на крещение, и он призадумался: похоже, дело шло к миру. Значит, прощай прежняя вольготная жизнь.

Потому-то он отправился в те края, которые потом назвали землями датского права[6], чтобы подыскать себе дом.

Ноги привели его в приморскую долину с бухточкой, которая вполне подходила для стоянки кораблей. Живший там англичанин был человек зажиточный и довольно могущественный и не пожелал торговаться с Ормом. Ночью Орм возвратился, окружил жилище упрямца своими людьми и поджег его. Хозяин, его братья и большинство домочадцев погибли. Рассказывали, будто старухе-матери бритта, которая была колдуньей, удалось спастись, — даны щадили женщин, детей и рабов. Она прокляла Орма и предсказала, что его старший сын будет воспитан за пределами мира людей, а Орм взрастит в своем доме волка, который однажды разорвет его на куски.

В округе к тому времени проживало много данов, и потому родичи убитого удовлетворились вирой[7] и платой за землю, а Орм сделался полноправным владельцем. Он выстроил на месте сгоревшего большой новый дом и другие постройки. Золото, угрозы и громкая слава вскоре завоевали ему уважение и почет.

Спустя год ему показалось, что приспела пора обзавестись женой. В сопровождении многих воинов он поскакал к английскому эрлу[8] Ательстану, намереваясь попросить у него руки его дочери Элфриды, что слыла красивейшей девушкой в королевстве.

Ательстан задумался и заскреб бороду, а Элфрида бросила в лицо Орму:

— Никогда я не стану женой собаки-язычника. Ты можешь взять меня силой, но, клянусь, радости тебе в том будет мало!

Была она худенькая и стройная, с рыжеватыми волосами и светло-серыми глазами, а сватавшийся к ней Орм — высокий, широкоплечий, солнце и море выбелили его кудри и выдубили кожу. Однако он понял, что слабейший из них двоих — это он, и, поразмыслив, сказал:

— Раз я живу в стране, где поклоняются Белому Христу, пожалуй, надо мне помириться с ним и его людьми, по примеру моих сородичей. Если ты пойдешь за меня, Элфрида, я окрещусь.

— Нет, — ответила она сурово.

— Но подумай, — увещевал Орм, — если мы не поженимся, я останусь нехристем, и душа моя, стало быть, как уверяют монахи, погибла. Твой бог спросит с тебя за человеческую душу. Кроме того, — шепнул он Ательстану, — я сожгу ваш дом, а тебя швырну в море со скалы.

— Да, дочка, не надо гневить господа, — торопливо поддержал Ательстан.

Элфрида упиралась недолго, ибо Орм не был ни уродом, ни объявленным вне закона, к тому же Ательстан был вовсе не прочь заиметь столь богатого и могучего союзника. Крестившись, Орм женился на Элфриде и забрал ее к себе. Жили они в общем неплохо, пускай и не всегда ладили между собой.

Во время своих набегов викинги спалили дотла все церкви в округе. По просьбе Элфриды Орм пригласил в дом монаха и даже подумывал о том, чтобы во искупление собственных грехов построить этому монаху новую церковь. Однако, будучи по натуре осторожным и опасаясь рассердить древних богов, он по-прежнему приносил зимой жертву Тору, а по весне — Фрейе, чтобы послала мир и хороший урожай, и Одину с Эгиром, чтобы они были милостивы к нему в море.

Всю зиму напролет он вздорил из-за этого с монахом, а весной, незадолго до того, как родился ребенок Элфриды, потерял терпение и выставил монаха за дверь. Элфрида горько укоряла его, и он в конце концов воскликнул, что хватит с него причитаний жены, ушел в поход раньше, чем собирался, и провел лето в набегах на шотландские и ирландские берега.

Едва его корабли скрылись из виду, у Элфриды начались схватки, и она родила — родила здорового и крепкого мальчика, которого, как просил Орм, назвала Вальгардом. Но без выгнанного монаха окрестить ребенка было некому, ведь ближайшая церковь находилась в двух или трех днях пути. Элфрида отправила туда раба.

Любуясь сыном, она пела ему песню, которую услышала когда-то от своей матери: