— Поняла?

Ди быстро кивнула.

Хэнли приняла дезинфицирующий душ. Ополоснулась чистой водой и вышла из кабинки. Взяв Ди за запястье, она повела подругу прочь из лаборатории.

Потрясенный гибелью хирурга, Нимит заварил вход в садовую лабораторию, понизил температуру в зараженном помещении почти до нуля, залепил клейкой лентой терморегулятор и запер коробку, в которой тот находился. Хэнли трясущимися руками наклеила на двери лаборатории знак биологической опасности и листок с предупреждением:

Слухи о несчастье облетели станцию, и «Трюдо» погрузилась в отчаяние. Одни сотрудники заперлись в своих комнатах, другие сбились в кучки, чтобы порассуждать о незримом убийце. Когда Хэнли проходила мимо последних, они замолкали и отворачивались. Только Саймон Кинг при встрече с ненавистью посмотрел на нее и произнес:

— Блестящая работа, доктор Хэнли. Просто блестящая.

Ди растянулась на кровати Хэнли.

— Они не винят тебя, Джесс.

— Видела бы ты Кинга.

— Саймон Кинг — задница.

— Но я с ним согласна. Если бы…

«Если бы» ничего бы не изменило. — Ди, проплакав целый час, постепенно приходила в себя. — Ингрид Крюгер не пожелала сделать то, что положено, не надела треклятый костюм. Она игнорировала меры предосторожности. Это трагично и глупо — но уже случилось. И все позади.

Я ведь тоже думала, что эта процедура — простая формальность. Я публично уверяла людей, что тела незаразны… Черт побери, я обязана была настоять!

— Что толку спорить? Ради всего святого, Ингрид была врачом, она прекрасно понимала, что делает! Ей просто не повезло. В поле заражения побывали многие — и не заболели. Она ничего подобного не ожидала, никто из нас не ожидал. А оно случилось.

— Но если бы я…

— Хватит, Джесс! — воскликнула Ди. — Ингрид не новичок. Она бы не стала производить аутопсию без серьезной защиты, если бы у нее имелось хотя бы малейшее подозрение, что Косут переносчик. Дьявол, мы с ней провели два вскрытия людей, умерших от этой заразы, одетые лишь в халаты, перчатки и маски! Вполне разумно не облачаться в костюмы биологической защиты для работы с телом, не имеющим никаких признаков заболевания. Не смей возводить на себя напраслину! Ингрид сама все решила, не пожелав возиться с костюмом. Если бы она действовала по установленному тобой порядку, то была бы сейчас жива.

— Еще раз перечисли, что на вас было во время предыдущих вскрытий.

Ди протараторила: колпаки, халаты, хирургические маски, лицевые щитки, перчатки.

— И естественно, никаких респираторов.

— Тем не менее вы не заразились, тела оказались безопасны при контакте. Получается, смертоносный агент уничтожает носителя и погибает сам. Почему же Косут оказался бомбой замедленного действия? — Хэнли закрыла лицо руками. — Наверное, он был инфицирован вместе с остальными, но его смерть задержала развитие патогена. А может быть, для того Алекс и разделся на холоде — чтобы остановить распространение болезни. Если это так, то размораживание тела активировало возбудитель. Неужели такое возможно? Это… это неправильно.

— Ты так думаешь?

— Я не знаю, что думать. Дьявол, я чувствую себя дерьмом.

— Отлично, — объявила Ди, — даю тебе час. Если нужно, можешь чувствовать себя дерьмом даже два часа. А потом ты обязана найти эту штуку, или же никого из нас не отпустят домой в марте — конечно, при том условии, что мы дотянем до марта. Нас запрут в каком-нибудь бараке и превратят в подопытных крыс. Знаешь, я не прочь сообщить тебе, что мне страшно.

Хэнли стиснула ладонями виски.

— Пять летальных исходов. Пять из пяти. Здесь есть что-то…

В открытую дверь постучали. «Хорошо бы Джек», — подумала Хэнли.

Вошли Маккензи и Верно, оба мрачные.

Маккензи спросил:

— Что произошло?

Хэнли потерла лоб.

— Доктор Крюгер проводила вскрытие тела Алекса Косута. Она отказалась воспользоваться костюмом биологической защиты и три часа и сорок восемь минут назад умерла.

— Вы же говорили, что тела незаразны, — проговорил Верно.

— Я ошиблась. И у меня, и у Ди были собственные системы подачи воздуха, и с нами все в порядке. Ингрид Крюгер… Должно быть, она вдохнула инфекцию. Какова реакция сотрудников? — спросила Хэнли.

Маккензи покачал головой:

— Люди потрясены. Отказываются поверить.

И откровенно напуганы, — добавил Верно. — Сотрудники в ужасе от того, что инфекция проникла на станцию. Все просят выдать им маски и перчатки. У нас просто нет такого запаса. Я не знаю, что делать.

Хэнли кивнула, соглашаясь с тем, что положение хуже некуда.

— Сообщите людям, что мы заблокировали доступ в опасную зону в помещениях, где находятся тела, понижена температура, двери заварены. Костюмы биологической защиты, в которых мы с Ди были, тщательно обработаны хлоркой. Зараза не расползется.

— Что вы собираетесь предпринять? — спросил Верно.

Хэнли твердо посмотрела на него:

— Мы будем продолжать работу до тех пор, пока не отыщем возбудителя.

— А что нам делать с телами? — осведомился Верно. — С доктором Крюгер и Алексом?

— Они останутся там, где лежат. Никто к ним больше не притронется.

— Договорились, — сказал Маккензи и кивнул Верно.

Когда они удалились, Хэнли отправила Ди отдыхать и, сев за компьютер, послала Сибил письмо с описанием ужасного происшествия. Рядом со столом размещалась большая, от пола до потолка, пластиковая доска, испещренная неряшливыми строчками. Джесси встала и маркером — красным по белому — наискось зачеркнула перечень неподтвердившихся гипотез. Потом она перевернула доску, добавила к списку жертв неведомой болезни Крюгер и принялась мерить комнату шагами в надежде разогнать туман, окутавший мозги.

Совершая третий круг, Хэнли заметила конверт, приклеенный скотчем к лампе дневного освещения. Вскрыв конверт, она обнаружила листок, заполненный красиво выведенными буквами:

Скомкав записку, Хэнли устремилась в лабиринт коридоров. Чтобы успокоиться, она медленно вдыхала и выдыхала на ходу. Дойдя до кабинета Крюгер, она тихо открыла и закрыла за собой дверь, нащупала на стене выключатель, зажгла свет. И ойкнула. За столом сидел человек.

— Джек!

Он повернулся к ней.

— Пусто.

— А это? — Она кивнула на стопку бумаг на столе.

— Письма, памятки, адреса — все личного характера.

— А что с компьютером?

— Посмотри сама.

Экран дисплея светился ровным голубым цветом: ни единого ярлычка. Курсор пульсировал в верхнем левом углу, у надписи: «Диск „С“ отформатирован».

— Все вычищено, — констатировал Джек.

— Какого черта здесь происходит? — возмутилась Хэнли. Что мне теперь делать?

— Идти к полынье.

Нимит осторожно вывел машину по длинному скату наружу, в ночь. Впереди двигался автомат, прозванный «качалкой»; он соединялся с фургоном желтой проволочной спиралью и предназначался для обнаружения участков с тонким льдом.

В двадцать часов двадцать пять минут из-за горизонта вылез краешек луны. Через полчаса кобальтово-синяя луна уже сияла так ярко, что подвывающий от натуги автомобиль отбрасывал на ледяную поверхность четкую тень. Ребристый рельеф местности походил на лунный пейзаж: одна сторона освещена, другая погружена в кромешную тьму, за которой будто и нет ничего — край земли.

У Хэнли дух захватывало от неба, усеянного звездами. Иногда этот неоглядный простор казался ей лаковой миниатюрой, иногда — бездонной пропастью, наводящей ужас.

— Жаль, что мне не удается расслабиться и насладиться великолепным зрелищем, — пожаловалась она Джеку.

— Ты ни разу не отдыхала по-настоящему с тех пор, как приехала сюда, правда?