В 70-х годах XVIII века Америка вела борьбу за независимость, и революционная армия не знала недостатка в умных, смелых и до конца преданных своей родине разведчиках. Подчеркнем еще раз: умных, преданных. А теперь обратимся к событиям, происходившим 150 лет спустя.

10 ноября 1918 года отзвучали последние залпы первой мировой войны. Войны, в которой Соединенные Штаты участвовали в весьма своеобразном качестве — поставщика. Причем не столько воинских соединений, оружия или боеприпасов, сколько звонкой монеты. Война превратила США в главного мирового кредитора по правительственным займам. Державы Антанты задолжали ей почти 9 миллиардов долларов.

Америка, по меткому выражению Алексея Толстого, «распухла от золота». Зарубежные капиталовложения американских предпринимателей выросли за это время вдвое. Усилиями заказчиков, в том числе и царской России, в стране была создана мощная военная промышленность. Промышленность, которую возглавляли люди, познавшие сверхприбыльность гонки вооружений.

Размах и цинизм спекуляций на армейских заказах повергал в изумление самого президента США, хотя, казалось бы, уж кто-кто, а он должен достаточно хорошо изучить нравы своих сограждан. Уже после войны в одном из документов, датированных 1921 годом, президент Гардинг сетовал: «Наше правительство израсходовало от 5 до 6 миллиардов долларов на производство авиации, артиллерии и производство артиллерийских снарядов… Официально установлено, что из военных материалов американского производства на фронте действовало менее 200 самолетов, менее 200 пушек и не более одного процента от общего числа израсходованных снарядов. Приблизительно 3,5 миллиарда долларов были израсходованы под руководством судостроительного комитета. Я же имею любопытные сведения из военного министерства, согласно которым только одно судно, построенное судостроительным комитетом, привезло американские войска для войны в Европу. Это — транспортное судно «Либерти», которое, по данным военного министерства, в октябре 1917 года доставило в Европу приблизительно 50 (!) солдат».

В общем, едва ли следует удивляться тому, что известие о документе, подписанном в Компьенском лесу, деловая Америка восприняла достаточно прохладно. «Мир — это, конечно, прекрасно, а вот как будет обстоять с бизнесом?»

Разумеется, опытный, политикан никогда не позволит себе вслух высказать что-нибудь подобное. Еще бы! Ведь на этом можно потерять изрядную толику избирательных бюллетеней. Но, как утверждал Талейран, для дипломатии слова — отнюдь не средство общения, а лишь инструмент возможно более полного сокрытия подлинных мыслей и планов. Из сенатских посланий и обращений к американскому народу тогдашних президентов — Гардинга и Вильсона миролюбивые заверения, словно из перенасыщенного раствора, чуть ли не выпадали в осадок. Но реальные дела правительства Соединенных Штатов в этот период говорят сами за себя.

Вскоре после Февральского переворота, летом 1917 года, в Россию была направлена дипломатическая миссия. В ее обязанности входило «детально обсудить» с представителями Временного правительства возможность России продолжать участие в войне.

Уже в этот период американские империалисты видели в растущей среди народа популярности партии большевиков серьезную угрозу своим агрессивным планам. Политика мира шла вразрез с интересами монополий, которые только за три года войны получили от царской России военных заказов на сумму 1287 миллионов долларов. Поэтому в состав миссии Рута были включены специалисты, по своему профилю не имевшие ничего общего с организацией экономической помощи воюющей державе.

«В России, — докладывал своему правительству генерал Джексон в июле 1918 года, — оставлена весьма эффективная тайная организация… для борьбы с большевиками». На ее вооружении находились и доллары, и фордовские грузовики, и виккерсовские пулеметы. С лета 1917 года в России на американские деньги издавалось около 20 газет антикоммунистического характера. Экс-министр Рут и посол Фрэнсис настаивали перед Временным правительством на организации суда над В. И. Лениным по обвинению его в «государственной измене». В декабре сотрудниками ВЧК были сорваны попытки американских агентов переправить генералу Каледину 70 автомобилей, а генералу Алексееву — полуторатысячный отряд бывших офицеров.

Октябрьский ураган опрокинул далеко идущие планы сговора между двумя буржуазными правительствами. Народы России, за годы империалистической бойни потерявшие только убитыми 2300 тысяч человек, получили долгожданную передышку. И Всероссийский съезд Советов провозгласил Декрет о мире первым государственным актом большевистского правительства.

И тут началось. 21 ноября 1917 года Советское правительство направило державам Антанты ноту с предложением заключить перемирие на всех фронтах и приступить к мирным переговорам. Через несколько дней американские представители официально уведомили НКИД РСФСР о приостановке Соединенными Штатами всех поставок в Россию. Неделю спустя штабу бывшего верховного главнокомандующего русской армии генерала Духонина, в обход вновь созданного законного правительства страны, были переданы протесты США и Франции против заключения перемирия с Германией. Это была первая попытка держав Антанты спровоцировать развязывание гражданской войны.

Подобная политика правительства отнюдь не отражала действительной воли народа США. Тысячи американцев, самых различных по профессиям, убеждениям, роду деятельности, с первых дней Октябрьской революции всем сердцем восприняли ее цели, принципы и лозунги. Однако конгресс и сенат США — ставленники империалистических монополий — заставили свою страну стать на путь открытой военной интервенции.

11 марта 1918 года президент Вильсон согласился санкционировать японскую интервенцию на Дальнем Востоке. В этот же день, в бухту Золотой Рог, многозначительно пошевеливая жерлами своих восьмидюймовок, вполз приземистый серо-стальной утюг — американский крейсер «Бруклин». Это послужило как бы сигналом для начала вторжения стран Антанты в советское Приморье. Правда, начали его «оккупационные войска Японии».

Тот факт, что на первом этапе дальневосточного похода «держав согласия» военные силы США не принимали в нем прямого участия, вовсе не означает наличия у американского правительства каких-либо сомнений в правомерности вооруженного вмешательства во внутренние дела России.

В эти дни отряды морской пехоты уже грузились на корабли Атлантического флота США, которые должны были доставить оккупационные войска к северным окраинам нашей Родины. Всего около двух месяцев оставалось до того дня, когда с борта крейсера «Олимпия» высадился первый американский десант в Мурманске. Но если на севере Соединенные Штаты могли действовать, не опасаясь серьезной конкуренции — увязшая в долгах Великобритания не стала бы в открытую ссориться со своим могущественным кредитором, — то на Дальнем Востоке дело обстояло несколько иначе. Соперничая с Японией, оспаривавшей главенство США в хозяйничанье на Тихом океане, Америка чувствовала себя не столь уверенно.

Предоставить Японии свободу действий? Но что будет с американскими концессиями — ведь вопрос о них с правительством адмирала Колчака уже согласован. Самим приступить к прямым военным действиям? Но не приведет ли это к распылению оккупационных сил? К тому же открыто выступать в роли агрессора президенту Вильсону — «идолу мещан и пацифистов» — очень и очень не хотелось.

На протяжении нескольких месяцев правительство США усиленно маневрировало, пытаясь найти такую внешне приличную форму соглашений со своими компаньонами, которая, во-первых, позволила бы не выступать в роли организатора интервенции, а во-вторых, обеспечила возможность впоследствии потеснить союзников и урвать от общей добычи долю, соответствующую американским аппетитам.

Лавирование это осуществлялось достаточно неуклюже. Японское правительство так и не получило документа, подписанного Вильсоном 1 марта. Советники Вильсона пришли в ужас, узнав, что президент фактически одобрил японские планы захвата советских территорий вплоть до Урала.