Гангстер Селестино Мадейрос, португалец, находился в тюрьме Дэдхема одновременно с Сакко. Он был осужден за убийство, и его ждал смертный приговор. В то время он мог еще надеяться, что вместо смертного приговора за преднамеренное убийство он получит пожизненное заключение, так как помощник прокурора, который вел его дело, обещал ему это в случае чистосердечного признания. Мадейрос признался. Его соучастники получили пожизненное заключение. Мадейрос же был признан виновным в преднамеренном убийстве. Уверенный в том, что его дело будет пересмотрено, он подал кассационную жалобу. В это же время, находясь в тюрьме в Дэдхеме, он познакомился с Сакко, познакомился настолько, насколько позволял режим изоляции.

Сакко немедленно вызвал Томпсона, и вскоре все трое встретились в приемной Дэдхемской тюрьмы. Португалец согласился рассказать о своем участии в нападении на кассира фабрики «Слэтер и Моррилл». В его изложении события развивались следующим образом.

В четыре часа утра четверо итальянцев заехали за ним в отель «Закс» в Провиденсе (Род-Айленд). Приехали они на пятиместном прогулочном «Гудзоне». В лесу, возле Рэндолфа (штат Массачусетс), их встретил другой итальянец с «бьюиком». Пересев в «бьюик», они приехали в Южный Бостон, остановились в салуне на Эндрюс-сквер. Оттуда отправились в Саут-Брейнтри, где были к полудню. Остаток времени до намеченного часа провели в забегаловке в нескольких милях от фабрики. Во время нападения Мадейрос, по его словам, сидел в «бьюике» с кольтом тридцать восьмого калибра в руках. Он много выпил с утра, его трясло от страха.

— Те четверо, — рассказывал Мадейрос, — уговорили меня пойти с ними на это дело несколькими днями раньше. Это было в Провиденсе, в салуне. Говорили они как профессионалы, хвалились, что такого рода работа для них пустяк. Я знал, чем они обычно занимаются, — грабят вагоны и грузовики с товарами. Они немало поорудовали в Провиденсе. Вы понимаете, что я не могу назвать их имен, — такие вещи в нашем мире не прощают… Двое из них были лет двадцати — двадцати пяти, один лет сорока, четвертый лет тридцати пяти. Все были в тот день в Саут-Брейнтри в кепках. Не помню, были ли они бритые, — я пил с самого утра. Стреляли те двое, что были старшими. Двое из них жили на Норт-Мэйн-стрит в Провиденсе. Я знаю их фамилии — назвать не могу: вы должны меня понять.

Признание Мадейроса нуждалось в серьезном подтверждении, Нужен был умелый следователь, который проверил бы показания. И такой человек вскоре был найден. Герберт Эрманн, так звали этого человека, принялся за свое расследование 22 мая 1926 года.

Прежде всего Эрманн установил, что в апреле 1920 года Мадейрос находился в Новой Англии. К моменту ареста в июне того года у Мадейроса не было денег. Однако, выйдя из исправительного учреждения через шесть месяцев, он сразу получил из неизвестного источника солидную сумму, которая, как обнаружил Эрманн, почти точно соответствовала одной пятой части денег, похищенных грабителями в Саут-Брейнтри, Эрманн почувствовал, что находится на правильном пути. И тогда он решил разузнать, существовала ли в Провиденсе банда гангстеров, занимавшаяся грабежом товарных вагонов и грузовиков.

Старший инспектор полиции Провиденса Генри Коннорс буквально оглушил Эрманна: 18 октября 1919 года полиция арестовала банду гангстеров итальянцев американского происхождения, известных под именем Морелли, именно по такому обвинению! До середины мая 1920 года Джо, Фрэд и Паскуале Морелли находились на свободе. Их выпустили под залог до суда.

Возвращаясь в Бостон, взволнованный Эрманн рассуждал так: если банда Морелли причастна к ограблению в Саут-Брейнтри, то либо кто-то из ее членов, либо их наводчик должен был побывать в городе, выяснить время и день платежей. Вскоре ему удалось установить, что, когда велось следствие по делу банды Морелли, Джо Морелли в сопровождении дорожного детектива Роберта Карнса объезжал Род-Айленд и Массачусетс и указывал места, где банда обнаруживала, откуда производились отправки больших партий товара. Выяснилось также, что в одном из сообщений Карнса упоминалась фабрика «Райс и Хатчинсон» — в шестидесяти метрах от здания фабрики «Слэтер и Моррилл» в Саут-Брейнтри на Пирл-стрит! А в обвинительном заключении по делу банды Морелли числились и товары с этой фабрики.

Томпсон немедленно начал подготовку новых дополнительных показаний по делу Ванцетти и Сакко. И здесь выяснилась поистине поразительная вещь: любое утверждение защиты встречало немедленные контрутверждения обвинения, полученные от тех же свидетелей. И каждый раз Томпсон узнавал, что после того, как его помощники посещали тех или иных свидетелей, к ним немедленно наведывались представители властей и заставляли (иногда путем прямых угроз и шантажа) отказываться от своих же, данных под присягой свидетельств. Необходимо учесть, что обвинение представляло официальные власти штата Массачусетс, и помощникам прокурора штата или его округов не так уж сложно было объяснить свидетелям, в большинстве своем людям с темным прошлым, что полиция может снова заинтересоваться ими. А свидетелю Джимми Виксу, заключенному Чарльзтаунской тюрьмы, который подтвердил показания Мадейроса, рассказав, что тот неоднократно хвастался своим участием в деле в Саут-Брейнтри вместе с братьями Морелли, помощник районного прокурора Дадли Ранни просто пригрозил расправой…

Эрманн тем временем продолжал свои расследования в Провиденсе. Сержант Джэкобс из местной полиции, который в двадцатом году наблюдал за братьями Морелли, нашел в своей записной книжке того времени запись, в которой говорилось, что за несколько дней до 15 апреля 1920 года он видел одного из Морелли в новом черном прогулочном «бьюике». Зная наклонности этого человека, Джэкобс заподозрил, что машина краденая.

— Во время происшествия в Саут-Брейнтри мы подозревали Морелли, особенно в связи с тем «бьюиком»… Однако вскоре были арестованы Ванцетти и Сакко, а у нас твердых улик не было, и мы бросили это дело.

Постепенно Эрманн почти полностью восстановил картину преступления. Он определил всех его участников. Главарь — старший из банды — был Джо Морелли, гангстер, способный тщательно спланировать сложную операцию. Майк Морелли, нерешительный и неспособный к серьезной «работе», вероятно, стерег второй автомобиль. Тонни Манчини, постоянный сообщник братьев Морелли, хладнокровный убийца, по мнению Эрманна, был одним из двух стрелявших. Когда в 1921 году его арестовали за убийство, при нем был обнаружен автоматический пистолет «стар» с патронами тридцать второго калибра.[10] Таким образом, если бы удалось доказать, что именно Манчини стрелял в Берарделли, то дело можно было считать законченным, и невиновность Ванцетти и Сакко была бы доказана. Необходимо было немедленно допросить Джо Морелли и Тони Манчини.

Когда в приемную федеральной тюрьмы в Форт-Ливенуорте, в Канзасе, ввели Джо Морелли, Эрманн на мгновенье растерялся — этот человек удивительно напоминал ему Сакко. Такие же скулы, редеющие волосы, густые брови, нос такой же формы, как у Сакко, только чуть длиннее.

На все вопросы Эрманна Джо Морелли отвечал отрицательно.

Вернувшись в Бостон, Эрманн раздобыл в полиции фотографии Джо Морелли и показал их нескольким свидетелям. Мэри Сплейн уверенно заявила, что это Сакко. Многие ее поддержали.

Тогда Эрманн посетил Манчини в тюрьме Нью-Йорка. Однако и тот не стал подтверждать предположений Эрманна. И Манчини можно было понять — признание в убийстве Берарделли вело его прямо на электрический стул. А когда Эрманн заинтересовался пистолетом Манчини, то выяснилось, что он исчез из вещественных доказательств, хотя и значился находящимся в распоряжении суда и имел свой инвентарный номер. Так осталась непрочитанной еще одна неясная страница в истории уголовного мира, хотя многие признаки говорили за то, что именно здесь скрыта тайна происшествий в Саут-Брейнтри. Без содействия полиции штата было почти невозможно установить достоверно виновность банды Морелли, а о таком содействии и речи быть не могло — ведь в деле Сакко и Ванцетти обвинение представляло само Содружество Массачусетс!