– Мы его керосином облили,– сказал Коршунов, но его перебил Калугин и сказал:

– Мы его только для страха облили, а поджечь и не собирались.

– Да я бы не позволила в своем присутствии живого человека жечь,– сказала Селизнева.

– А почему этот гражданин в коридоре лежит? – спросил вдруг милиционер.

– Здрасьте пожалуйста!– сказал Коршунов, но Калугин его перебил и сказал:

– А потому что у него нет другой жилплощади: вот в этой комнате я живу, в той – вот они, в этой – вот он, а уж Мышин тут, в коридоре живет.

– Это не годится,– сказал милиционер.– Надо, чтобы все на своей жилплощади лежали.

– А у него нет другой жилплощади, как в коридоре,– сказал Калугин.

– Вот именно,– сказал Коршунов.

– Вот он вечно тут и лежит,– сказала Селизнева.

– Это не годится,– сказал милиционер и ушел вместе с дворником.

Коршунов подскочил к Мышину.

– Что?– закричал он. – Как вам это по вкусу пришлось?

– Подождите,– сказал Калугин и, подойдя к Мышину, сказал: – Слышал, чего говорил милиционер? Вставай с полу!

– Не встану,– сказал Мышин, продолжая лежать на полу.

– Он теперь нарочно и дальше будет вечно тут лежать,– сказала Селизнева.

– Определенно,– сказал с раздражением Калугин.

И Коршунов сказал:

– Я в этом не сомневаюсь. Parfaitement!

8 ноября 1940 года

Даниил Иванович Хармс

У меня сбежала жена. Ну что же тут поделаешь? Все равно, коли сбежала, так уж не вернешь. Надо быть философом и мудро воспринимать всякое событие. Счастлив тот, кто обладает мудростью. Вот Куров этой мудростью не обладает, а я обладаю. Я в Публичной библиотеке два раза книгу читал. Очень умно там обо всем написано.

Я всем интересуюсь, даже языками. Я знаю по-французски считать и знаю по-немецки живот. Дер маген. Вот как! Со мной даже художник Козлов дружит. Мы с ним вместе пиво пьем. А Куров что? Даже на часы смотреть не умеет. В пальцы сморкается, рыбу вилкой ест, спит в сапогах, зубов не чистит… тьфу! Что называется – мужик! Ведь с ним покажись в обществе: вышибут вон, да ещё и матом покроют – не ходи, мол, с мужиком, коли сам интеллигент.

Ко мне не подкопаешься. Давай графа – поговорю с графом. Давай барона – и с бароном поговорю. Сразу даже не поймешь, кто я такой есть.

Немецкий язык, это я, верно, плохо знаю: живот – дер маген. А вот скажут мне: «Дер маген фин дель мун»,– а я уже и не знаю, чего это такое. А Куров тот и «дер маген» не знает. И ведь с таким дурнем убежала! Ей, видите ли, вон чего надо! Меня она, видите ли, за мужчину не считает. «У тебя,– говорит,– голос бабий!» Ан и не бабий, а детский у меня голос! Тонкий, детский, а вовсе не бабий! Дура такая! Чего ей Куров дался? Художник Козлов говорит, что с меня садись да картину пиши.

1939—1940 гг.

…И ведь с таким дурнем убежать! Сука! Истинно что сука! Ей, видите ли, вон чего надо! Она меня, видите ли, за мужчину не считает. А чем я виноват, что меня ещё в детстве оскопили? Ведь не сам же я себе это самое отрезал! «У тебя,– говорит,– голос бабий!» Ан и не бабий, а детский у меня голос! Тонкий, детский, а вовсе не бабий! Дура такая! Чего ей Куров дался? Художник Козлов говорит, что с меня садись да картину пиши: истинный, говорит, кострат. Это значит почти папа римский. А она от меня к Курову! Смехота!

Даниил Иванович Хармс

Когда жена уезжает куда-нибудь одна, муж бегает по комнате и не находит себе места.

Ногти у мужа страшно отрастают, голова трясется, а лицо покрывается мелкими черными точками.

Квартиранты утешают покинутого мужа и кормят его свиным зельцем. Но покинутый муж теряет аппетит и преимущественно пьет пустой чай.

В это время его жена купается в озере и случайно задевает ногой подводную корягу. Из-под коряги выплывает щука и кусает жену за пятку. Жена с криком выскакивает из воды и бежит к дому. Навстречу жене бежит хозяйская дочка. Жена показывает хозяйской дочке пораненную ногу и просит ее забинтовать.

Вечером жена пишет мужу письмо и подробно описывает свое злоключение.

Муж читает письмо и волнуется до такой степени, что роняет из рук стакан с водой, который падает на пол и разбивается.

Муж собирает осколки стакана и ранит ими себе руку.

Забинтовав пораненный палец, муж садится и пишет жене письмо. Потом выходит на улицу, чтобы бросить письмо в почтовую кружку.

Но на улице муж находит папиросную коробку, а в коробке 30 000 рублей.

Муж экстренно выписывает жену обратно, и они начинают счастливую жизнь.

19… год

Даниил Иванович Хармс

Жил-был один человек, звали его Семёнов.

Пошел однажды Семёнов гулять и потерял носовой платок.

Семёнов начал искать носовой платок и потерял шапку.

Начал искать шапку и потерял куртку. Начал куртку искать и потерял сапоги.

– Ну,– сказал Семёнов,– этак все растеряешь. Пойду лучше домой.

Пошел Семёнов домой и заблудился.

– Нет,– сказал Семёнов,– лучше я сяду и посижу.

Сел Семёнов на камушек и заснул.

19… год

Даниил Иванович Хармс

Старик, не зная зачем, пошел в лес. Потом вернулся и говорит:

– Старуха, а старуха!

Старуха так и повалилась. С тех пор все зайцы зимой белые.

19… год

Даниил Иванович Хармс

Одному французу подарили диван, четыре стула и кресло.

Сел француз на стул у окна, а самому хочется на диване полежать.

Лег француз на диван, а ему уже на кресле посидеть хочется.

Встал француз с дивана и сел на кресло, как король, а у самого мысли в голове уже такие, что на кресле-то больно пышно. Лучше попроще, на стуле.

Пересел француз на стул у окна, да только не сидится французу на этом стуле, потому что в окно как-то дует.

Француз пересел на стул возле печки и почувствовал, что он устал.

Тогда француз решил лечь на диван и отдохнуть, но, не дойдя до дивана, свернул в сторону и сел на кресло.

– Вот где хорошо!– сказал француз, но сейчас же прибавил: – А на диване-то, пожалуй, лучше.

19… год

Даниил Иванович Хармс

Знаменитый чтец Антон Исаакович Ш.– то самое историческое лицо, которое выступало в сентябре месяце 1940 года в Литейном лектории,– любило перед своими концертами полежать часок-другой и отдохнуть. Ляжет оно, бывало, на кушет и скажет:

– Буду спать,– а само не спит.

После концертов оно любило поужинать.

Вот оно придет домой, рассядется за столом и говорит своей жене:

– А ну, голубушка, состряпай-ка мне что-нибудь из лапши.

И пока жена его стряпает, оно сидит за столом и книгу читает.

Жена его хорошенькая, в кружевном передничке, с сумочкой в руках, а в сумочке кружевной платочек и ватрушечный медальончик лежат, жена его бегает по комнате, каблучками стучит, как бабочки, а оно скромно за столом сидит, ужина дожидается.

Все так складно и прилично. Жена ему что-нибудь приятное скажет, а оно головой кивает. А жена порх к буфетику и уже рюмочками там звенит.