6

"Единорог по фигуре своей сходен с лошадью, отличается от нее только рогом длинным, который, по догадкам, и хранит всю его огромную магическую силу. Рог, отделенный от единорога, волшебным остается недолго. Единорог, лишенный рога, не становится обычной лошадью, но и колдовать с прежней силой не может.

Возможно, единороги когда-то и являлись на зов чистых душой дев, но теперь поголовно подозрительно относятся ко всем живым существам."

Приписка на полях. "А нечего рога отпиливать."

Трактат о магической сущности единорога.

"Дарующий свет, сплетенный из света… белая молочная грива, блестящие, как вечерние звезды глаза, изящность и грация в движениях… древнее, как само мир, волшебство, составляющее его сущность. Ириами. Светлейший. Единорог."

Один из альвских трактатов, посвященных встрече единорога

Севэриан поднял голову, увидев блеск белой гривы.

Посреди обеденного зала гарцевала лошадка. Он узнал ее сразу. Та самая, Иней, которая чуть не угробила его об дерево и которую, как он считал, давно потерял во дворце Асфиладелии. Сорок пять золотых и уздечка. Клыки, умный взгляд и невероятная для лошади кровожадность. Она звонко стучала копытами и грациозно вставала на дыбы, охваченная бесшабашным весельем.

Альв стоял перед ней бледный и помертвевший, непослушными губами шепча на иолэре. — Единорог. Они еще остались. Не может быть. Единорог.

А потом упал на колени. Ослепительно белая, снежная лошадка, изящная, хрупкая, словно сотворенная из хрусталя статуэтка, подошла ближе. Посмотрела светлым, смешливым взглядом в глаза Риэйена и фыркнула. Йин.

***

— Ну вот. Так и знал, что самое интересное пропущу! — Ллисх вер Нарран стоял в дверях, разглядывая погром в желтой гостиной. Комната была не самой его любимой, и слава богам. — А я не ошибся. Я никогда не ошибаюсь. — Самодовольно заметил он.

Белоснежная лошадка неизвестной породы слегка оторопело смотрела на застывшего перед ней альва, понемногу от него пятясь. Второй гость обратно не превратился, но и увиденного Ллисху было вполне достаточно.

Полуорк вдоволь понаслаждался пикантной картиной, а потом все-таки поднял за локоть застывшего на коленях старину Ри. Ох уж эти альвийские культы. Сплошные суеверия. До сих пор ищут своего потерянного единорога.

— Жаль тебя огорчать, Риэйен, но это эркаст. Ты как обычно ошибся с магическим определением. Хотя в этот раз и ненамного. Что удивительно.

Ллисху вер Наррану было весело. Но к сожалению, Риэйен застыл в ступоре, а значит, говорить ему что-то сейчас, лишь попросту тратить время. Не оценит. Хотя в такой компании альв к нему еще не заявлялся. Полуорк представил бесчисленное множество раз, когда он об этом еще напомнит спесивому альву и довольно зажмурился.

Он подошел ближе и потрепал эркаста по шелковой, слепяще белой гриве. Остаточное от превращения, чистое, как слеза, волшебство слегка обожгло ему пальцы. Вер Нарран улыбнулся. Потрясающе.

— Детка, не пора ли превратиться обратно? Пошли, старина Ри, и ты тоже. — он кивнул молчаливо взирающему на происходящее Коту. — Превращение это обычно… очень интимное действие.

Эркаст мелодично, просительно заржал и топнул копытом по полу, где валялись клочья разодранной изменением одежды.

— Думаю, детка, мы тебе что-нибудь подберем. — сообразил полуорк.

Маг, насвистывая, выпроводил обоих из комнаты, жалея, что не сможет понаблюдать за изменением пропорций тела и самих потоков анэ. Но некоторые вещи, пожалуй, лучше не видеть.

Он вызвал слугу, отдав соответствующее приказание, и устроился в мягком кресле, с наслаждением потягивая принесенный чай. С далеких и загадочных Островов. В изысканном и тонком фарфоре, как яичная скорлупа. И то и другое обошлось ему недешево, но Ллисх вер Нарран истово обожал свое богатство и любил делать себе небольшие подарки. Полуорк родился в пропахших рыбой и дрянным самогоном гнилых доках Феана, и поэтому мог оценить прелести богатой жизни, как никто другой.

Наконец из-за двери появилась белобрысая девчушка. Как и у него когда-то — ни воспитания, ни образования. Но потенциал…

— Сев, ты это… — осторожно поинтересовалась она. — Обиделся?

— Да нет. — Размеренным, каким-то безэмоциональным голосом ответил Кот. — Меня больше не мучает любопытство, что ты делала у Асфиладелии. Теперь все ясно. И странно, что я, такой идиот, не догадался раньше.

— Да и об то дерево… я не хотела тебя бить. Честно, Сев. Я споткнулась.

А малышка мне нравится, отметил про себя маг.

— Конечно, Йин. А скажи-ка, Иней… разреши мои сомнения. — все также глухо и холодно продолжил он. — Вы ведь с напарником зарабатываете, находите несчастных простофиль, а потом продаете им лошадку редкой породы…

— Гмм… так ты… обиделся?

— Нет. С чего же? Ничего личного.

— Ну я… но мы же тогда не были знакомы…

Он вздохнул. — Хотя чего еще можно было от тебя ожидать?

Ллисх вер Нарран оглядел всех с улыбкой. Белобрысую девчушку, которая просто утонула в платье Вероники. Кота-переростка. Все еще пребывающего в ступоре альва. — Впервые мне довелось побывать в столь… разномастной компании. Как насчет пойти наконец позавтракать? Не знаю, как вы, а я что-то проголодался.

***

Теперь понятно, что она делала в том лесу. И как зарабатывает на жизнь тоже понятно. Сиротинушку приработков лишила. Ясно…

Но если проклятье спало с нее, то почему он до сих пор остается в этом мерзком кошачьем облике? По воде он ходил. Цветок Шаанора достал. Черное сделал белым, когда проклятье Асфиладелии использовал на благо, уговорив изгнанного, никогда на к кому не прислушивавшегося колдуна на отсрочку. В лунном свете кувыркался, когда никто не видел. Долги, которые не отдают… возможно, именно эту загадку он не решил. Проклятье.

— Ри, не стоит смотреть на нее так, будто боги сошли на землю. Ты меня пугаешь, приятель. Она не единорог, Ри, она эркаст. — Ллисх вер Нарран размешивал кофе в чашке тончайшего фарфора и снисходительно посматривал на всех собравшихся за столом. Клетчатый халат он сменил на строгий камзол и белоснежную рубашку и чувствовал себя до отвращения беззаботно и бодро.

— Эркаст? — переспросил Севэриан. Он много странствовал, но ни разу не доводилось слышать.

— Эркаст? — оторвал взгляд от Йин альв.

— Эркаст? — Йин перестала носиться по комнате и вопить, — я оборотень, я снова оборотень! — и выглянула из-за плеча мага.

Ллисх вер Нарран вдоволь понаслаждался всеобщим вниманием, полуприкрыв глаза, а потом ответил. — Впрочем, вы не так уж и не правы. Эркастов считают родственными единорогам, правда, родство это очень дальнее. Если единорог по желанию может принимать облик человека, но никаких человеческих пристрастий не разделяет, то эркаст — изначально человек, не разделяющий пристрастий единорогов, да и лошадей тоже.

— Траву не ем. — добавила Йин.

— Я помню. — буркнул Севэриан.

— По некоторой легенде, этот дар обрел человек, с которым единорог добровольно поделился своей кровью. То ли спасая его от многочисленных ран, то ли был благодарен этому человеку за что-то и таким образом решил расплатиться. Было это конечно в совсем древние времена. Единорогов уже столетиями ведь не видели, либо те разочаровались и больше не показываются на глаза. Либо… больше их и нет. А жаль, прекрасные, удивительные создания были. Вот альвы считают, что они перворожденные, уж не в обиду тебе, Ри, говорю, но на самом деле, когда альвы еще продирали руками глаза да просыпались под Небесами нашего мира, единороги уже вовсю водили свои табуны по неизведанным тогда землям.

— Значит, я… лучше ельфов? Слышал, Риэейн? Я лучше тебя.

Альв промолчал.

Маг взглянул на нее с явной симпатией и взъерошил ее волосы. — Передается дар также как и обычные оборотнические способности. От отца к сыну, от матери к дочери.