И вместо того, чтобы сказать своему коллеге о здоровье Ласкара, о способах лечения и о своих наблюдениях, Памела вдруг тихо произнесла:

- Кажется, я люблю его.

Она успела заметить вспышку испуга в глазах Полины и закусила губы. Но Полина вдруг обняла ее и поцеловала в щеку.

- А он?

- Не знаю. Но я люблю, и это самое главное. Когда она с Ласкаром собралась уходить, Карел вдруг взял ее под руку и оказал:

- На минутку, если можно…

Они вышли, остановились в конце пустого коридора. Памела опять увидела настороженный, изучающий взгляд биолога.

- Я хочу просить вас, Памела, быть очень осторожной в своих высказываниях… Нам надо сохранить тайну. И если Ласкар ввел вас сюда… Вы понимаете?

- Да.

- Прошу вас. Тем более, что Хеллер, насколько я знаю, очень настойчиво охотится за новинками.

- Он ничего не узнает, - твердо сказала она.

- Спасибо, Памела, - Карел пожал ей руку. Ласкар устал. Пришлось вызвать машину. Карел

проводил гостей, усадил их, и когда они отъехали, печально вздохнул.

- Недоволен? - спросила Полина.

- Боюсь. Доктор Гривс - сотрудница Хеллера. Подозреваю, что она здесь неспроста.

- Все это более сложно, чем ты думаешь. Видишь ли… Памела любит Ласкара.

- Что?.. - Карел ошарашенно смотрел на жену.

- Она мне сказала.

- Боже мой! - он взялся за голову.-Долечился!..

Да, теперь у Памелы не осталось никаких сомнений. Она не только познакомилась со схемой опыта, но и своими глазами увидела лабораторию, где эта схема исполнялась. Карел Долли и его жена с помощью Ласкара уже проделали огромную подготовительную работу и скоро начнут эксперименты величайшего значения. Если их опыты над животными закончатся успешно, они перейдут к практическому осуществлению задуманного - повернут жизнь старых организмов в обратную сторону.

Как медик, она с трудом верила в такую возможность. Слишком уж неожиданно, фантастично. Но она не могла не верить в здравый смысл таких умных людей, как братья Долли и Полина. Кажется, никто из этих трех не склонен к пустому прожектерству и безудержной фантазии, наоборот, все они очень практичные, целеустремленные и сильные люди, которые знают, куда идти и что делать. Идея, однажды поразившая их, уже приобретает формы реального, в этом Памела убедилась собственными глазами. И все же… И все же…

При каждой встрече с Ласкаром она заводила разговор о работе лаборатории. В ней заговорил биолог.

- Скажите, - спросила она физика, - как удается ослабить все функции подопытного организма настолько, чтобы сделать его восприимчивым для сильных изменений?

- Это не так уж трудно. Понижение температуры, большие дозы наркотических средств, почти полный разлад в центральной нервной системе при помощи новейших литических коктейлей.

- Но это опасно!

- Разумеется. Балансирование на острие ножа. Вот почему Карелу нужна машина, которая может учитывать не секунды, а доли секунды и автоматически регулировать процесс. После этого вводятся сильные реагенты. Полина установила, что когда наступает латентный период - короткие минуты между воздействием активного луча и поражением тканей - в молекулах клетки и в ядре происходят коренные изменения. Для направленного изменения надо использовать именно этот очень короткий период - момент, не более. В лаборатории уже удалось замедлить все процессы на критическое время, чтобы помочь организму выбрать новый путь развития, но еще не научились прослеживать вторичные изменения, а они-то как раз и могут подвести экспериментатора…

- Как бы я хотела помочь вам! - мечтательно сказала Памела.

Ласкар промолчал. Он просто не знал, что ответить.

- Продолжайте, - попросила она.

- Так вот, при сильном воздействии в первую очередь разрушаются слабые химические связи в молекуле, откуда мы «вышибаем» намеченный атом. А это ведет к очень загадочным изменениям вообще. Загадочным… У нас, в области физики, проще. Такого рода эксперименты с веществом нередко приводят к созданию нового вещества, как это было в свое время у Резерфорда. А в биологии все это значительно сложнее. Живой, очень ранимый белок… Неудач больше, чем открытий.

- Цель слишком заманчива, Ласкар, чтобы считаться с неудачами. Бессмертие…

Он улыбнулся.

- Далеко не бессмертие. Его нет и быть не может. Бессмертие противоречит самой жизни, оно - антипод жизни. Смерть - это вечное обновление жизни, бороться с ней бесполезно и смешно. «Все люди смертны» - такими словами начинается один из самых знаменитых силлогизмов. Карел с женой далеки от этого. Они только хотят продлить жизнь, удвоить ее. Конечно, и такой шаг можно назвать бессмертием. Все-таки сто или сто двадцать лет жизни - это не пятьдесят. Цель действительно величественна. Но она еще не достигнута, Памела, вот в чем проблема.

- Я верю в Карела.

- Я тоже.

Памела хотела еще что-то добавить, но опустила голову.

- Смелей, - подзадорил ее Ласкар.

- Хорошо, скажу… Я подумала о том, что с открытием Карела вы должны связывать и личные надежды. Я не ошиблась?

- Нет, - просто ответил физик. - Именно так.

- Тогда мне вдвойне хочется быть полезной. Хочу, чтобы вы были здоровы. Хочу, чтобы жили долго и счастливо. Хочу этого…

Глаза у нее загорелись. Она выпрямилась в кресле, вся напряглась. Ласкар поднялся. Встала и Памела. И когда он подошел, она протянула руки навстречу и сжала в ладонях его лицо.

Это и было счастье.

Его счастье.

И ее.

Утром вернулся из туристической поездки Ганс Хеллер. Вечером он позвонил Памеле и попросил ее прийти в гостиницу.

Хеллер выглядел отлично. Отдохнул, набрался сил. Он пружинисто ходил по комнате, рассказывал какие-то смешные истории, сам над ними смеялся, размахивал руками. Но глаза у него оставались серьезными, изучающими.

Памела сидела на краешке стула, положив руки на колени, и вежливо, деланно улыбалась. Она прекрасно понимала, что шеф пригласил ее не для того, чтобы познакомить с новыми анекдотами. И, конечно, не для того, чтобы еще раз справиться о здоровье своего старого друга. Это он мог сделать и сам, не прибегая к посредничеству доктора Гривс. Напряжение накапливалось, и когда хитрить дальше стало невозможно, Хеллер без всякой подготовки спросил:

- Вы были в лаборатории?

Она медлила с ответом. Знает он или хочет поймать на слове?

- Мне это известно, Памела, - сказал Хеллер.

Она вскинула голову.

- Да, была.

- Отлично. Вы достигли многого. Расскажите, что там у них.

- Изучают аппарат наследственности в клетках животных.

Хеллер рассмеялся.

- Прелестная шутка, Памела. В другой раз я бы оценил ее очень высоко. Но сейчас мне не до шуток. Итак…

Она молчала, сжалась, словно в ожидании удара.

Хеллер подождал немного, вздохнул.

- Вы так хорошо начали… Вспомните свое первое письмо. Не всякий опытный разведчик сумеет…

Памела сидела бледная, убитая. Письмо, будь оно проклято!

- Итак…

- Хеллер, - сказала она умоляющим тоном. - Избавьте меня от этого. Вы послали меня лечить, а теперь требуете невозможного.

- Не только лечить, но и смотреть! Вот зачем я вас послал, доктор Гривс! Филантропом я никогда не был и не буду! Я человек дела и от своих служащих требую только дело. Меня беспокоит Карел Долли, я боюсь его, если угодно, я даже завидую ему и не хочу, - слышите, не хочу! - чтобы он одержал верх и подмял под себя мою фирму, развеял мое благополучие, мой научный авторитет. А для этого мне надо знать, чем он занимается, чего достиг и куда нацелился. В общих чертах мне это известно, а добыть факты, детали - это уж ваше дело, Гривс, и вы либо сделаете, либо мы с вами расстанемся.

- Вот как! - она встала, не спуская с него строгих, рассерженных глаз. - В таком случае вы можете с этого же часа не считать меня своим сотрудником, Хеллер.