От первой воды – ни беды, ни отгадки,

И были бы взятки привычны и гладки

У тихой рабочей пчелы.

Вторая вода – забодай меня птица:

Такая страница под утро приснится,

Почище двуручной пилы.

Где травы напитаны кровью и солью,

Там бешеный волк породнился с лисою,

И эта вода не для вас.

Вы третью просите – из ветки кленовой,

Не новой, но всё же по масти бубновой,

Готовой гореть напоказ.

В четвёртой и пятой – судак и плотица,

Могли бы ловиться, коль не суетиться...

Шестую не пьёт и зверьё.

Шестая – она для тоски и позора,

В ней вымыты руки и ката, и вора,

И ворон не помнит её.

Но если поднимутся страсти земные

По сердце, по душу, по самую выю,

И ты покоришься судьбе,

Седьмая вода – из под корня и камня –

Захватит, завертит, застынет и канет,

И память сотрёт о тебе.

Как от судьбы ни уводи,

Как  ни суди отважно,

Скажи, ты разве у воды

Не умирал от жажды?

Среди плодов твоей земли,

Услышав зов глагола,

Ты разве не играл в «замри»,

Забыв про боль и голод?

Я знаю, не спасёт вода,

Когда ни сна, ни слова...

И никому, и никогда,

И ничего иного.

Между севером и югом зеркало воды,

Вот такая расписная местная весна!

Я опять смотрю с испугом на свои следы,

Там, где воду распинают шрамы от весла.

Я вдыхаю воздух древний посреди Нерли,

Небо как мишень пробито птицами, и вот

Мимо нежилой деревни, брошенной земли

Плоскодонное корыто медленно плывёт.

А внизу вздыхают рыбы, просятся в котёл,

Но на ловлю мы забили в этот странный час...

Всё равно, кто убыл-прибыл и чего хотел –

Мы проплыли, и забыли эти воды нас.

Не Иванова картина,

Что видна издалека –

Только пыльная куртина,

Только мутная река,

И Ярило жарче пала,

Капли бедные в горсти,

И стоял Иван Купала

По колено в вечности.

Эта битая дорога,

Иордан как Рубикон...

И крестил Купала Бога

Для народов и племён.

* – Название Иван Купала имеет, кроме языческого, народно-христианское происхождение и является славянским вариантом имени Иоанн Креститель.

1.

...и потому ли, потому

мои изломаны маршруты,

что отправлялся по уму,

а возвращался лишь под утро.

ступнями шлёпал по воде

и криво отражался в лужах.

я жил нигде, я был везде,

и не понятно мне, что хуже.

2.

остались угли –

сгорел дотла.

ищите в гугле –

и все дела.

ищите в дыме

горящих рощ.

я с вами, с ними,

а не найдёшь...

3.

То, что запрятано в груди,

Давно исходит болью –

Клянется, кается, грубит,

Сопит в своём подполье.

Ему б на волю... это фарт!

Но будет мало толку:

Вот вырвется – и об асфальт,

И полетят осколки.

4.

приходит время писанин

совсем иного толка,

когда останешься один –

ни чувства и ни долга.

поскольку сломана печать

и можно быть нелепым,

и ни за что не отвечать

перед людьми и небом.

куда летит экзюпери

на неподвижном самолёте

и тишина подлунных сфер

уже ему принадлежит

он не вернётся до зари

как вы его ни умоляйте

он там где жив аполлинер

и где иприт его сожжёт

но к ним с оплавленной горы

не ждите не придёт волошин

и не обязан им ничем

и в сумраке своём небось

опять ворочает миры

как будто это горсть орешин

у карадага на плече

на фоне гаснущих небес

кто чертит небо сгоряча

в серебряном аэроплане

мы тоже все сойдём с ума

у прошлого в сухих руках

кому удастся в этот час

бежать из каменного плена

где молится застывший макс

за тех и за других

между серыми домами

между сирыми умами

прохожу я тих и медлен

со своей копейкой медной

вкруг дороги старики

лица смыты как в тумане

ни один за подаяньем

не протягивал руки

угасает белый свет

за неблизким горизонтом

не узнать какой же сон там

если сна и вовсе нет

и никто не отругал

нас за то что каждый каин

и монетку отпускает

ослабевшая рука

1.

Чьи-то ноги в зашарканных ботах

Под окном полируют асфальт.

И не ваша, не наша забота –

Этот малозначительный факт.

Как же были они молодыми,

Как же знали, что всё на века,

Как же время их измолотило,

Что осталась в итоге труха.

На кефир, на батон и сосиску –

На одну... всё рассчитано впрок.

И бредут, и последнюю искру

Задувает чужой ветерок.

2.

не грехи так огрехи

вот за это и драть

получу на орехи

как пойду помирать

путь далёкий и краткий

это как посмотреть

я шагнул без оглядки

за последнюю треть

мне немного осталось

полный срок отмотал

и постыдна как старость

в этот час немота

3.

Порою заполночь брожу,

На палку тяжко налегая,

И даже встречному бомжу

Скажу, что нынче дрянь другая,

Что лучше лузером дожить,

Чем в этом... в этом копошиться,

Что победили не ужи,

А вовсе слизни и мокрицы...

Убогий сплюнет жизни ком,

Потом пошлёт меня подальше,

И с незлобивым матерком

Протянет руку за подачкой.

4.

По слухам, ты давно не слышишь

То, что звучало искони,

Когда ломал судьбу, как лыжи,

Когда кричал себе: «Гони!»

И, если падал, – поднимался,

И верил – это навсегда...

Ты был поэт козырной масти,

И брал, как воин, города.

Затих, согнулся, дышишь чудом,

Весь отгорел и всё сказал.

Но почему ж под белым чубом

Так яростно горят глаза!

Как же мне хотелось в море –

Лёгким, злым и молодым.