Оригинальное название: Enticed

Оригинальное название: Enticed

Автор: Джессика Ширвингтон/Jessica Shirvington

Серии: Вайолет Эден #2

Перевод: maryiv1205, cyberdaphna, triana

Редактор: Евгения Волкова

Финальная вычитка: Оля Логинова

Пролог

«Никто не заберет у меня мою жизнь.

Я отдам ее по собственной воле.»

Джон 10:18

Ангелу было приказано сделать свой выбор. И он должен был сделать это по собственной воле. Но у того, что они попросили, была высокая цена. Он может никогда не вернуться. Он может быть уничтожен. Или даже хуже.

Никто никогда не узнает правды.

— И после этого ты решился. — Сказал голос.

Я чувствовала каждый момент так же, как и он. Искривлённое время в совершенно потустороннем месте. Настоящий сюрреализм: без людей — только их ощущения или, может быть, ауры.

То, о чем он спросил, не было вопросом. Они знали, когда наступит тот момент, когда он примет решение. Возможно, они знали это раньше его самого. Он мог почувствовать их всех, он мог почувствовать могущественного Серафима. Высшее знание придало им осязаемое могущество.

— Когда первое твоё задание подойдет к концу, ты примешься за следующее. Тебя не должны разоблачить, и ты не должен ни с кем сотрудничать, особенно с изгнанниками. Только если цель будет оправдывать средств.

— Я понимаю.

— Ты будешь ждать три года до того дня, когда сможешь проявить себя. У него есть своя собственная роль. И всё это невозможно без твоего первоначального вмешательства.

— Я понимаю.

И он сделал это. Он понял. Он принял своё решение по своей собственной воле, даже несмотря на то, что он знал, что его спросили об этом только потому, что он был идеальным претендентом.

Он чувствовал вселенную вокруг себя, свободу неограниченного господства над космосом и сферами. Он думал, сможет ли снова когда-нибудь почувствовать это. Хоть когда-нибудь.

— Выбери себе имя, подходящее той эпохе, в которую попадёшь. Теперь ступай.

Так и случилось. Он совершил переход сквозь изображения бесчисленного количества людей и сквозь свой гнев. Навстречу своей судьбе.

Навстречу своей смерти. Вспышка, освещающая поцелуй. Всё своим чередом.

***

Туман вокруг меня рассеялся, и можно было разглядеть окружение. Внезапно я оказалась в своей творческой студии. Около окна стояла фигура. Как я предположила, это был мой ангел-создатель.

— Как тебя зовут? — спросила я, всё еще удивляясь тому, как слова плывут по воздуху в моих снах. Они плыли так, словно у них была физическая оболочка.

— Не имеет значение. Но ты можешь звать меня Лохмет, если необходимо.

— Что оно значит?

— Воин.

Я сглотнула, внезапно занервничав. Он сказал это… с такой силой и уверенностью, заставляя почувствовать свою мощь.

— Зачем ты показал мне того ангела? Я не понимаю.

— Ещё не время. Но вскоре ты поймешь. Это всего лишь ещё одна древняя линия бытия.

— Нет, пожалуйста, не делайте этого… просто скажите мне.

Он повернулся, расправил плечи и посмотрел на меня. Во мне боролись противоречивые побуждения. Что-то тянуло меня к нему, но с другой стороны, меня что-то отталкивало. Я могла поклясться, что он это заметил. Он мог видеть меня насквозь, что делало меня уязвимой ещё больше.

— У нас у всех есть силы для того, чтобы найти в себе волю и сделать то, что должно быть сделано. Даже если это пугает нас больше всего на свете. Помни это.

— И это всё? Это ничего не объясняет. Кем он был? Я думала, что изгнание на Землю было против ангельских правил. Как Серафим мог попросить ангела сделать такое?

Он на мгновение задумался, и в эту самую секунду обратил внимание на картину, висящую рядом на стене. Изображение песчаного пляжа, синего моря под покрывалом ночи и разбивающиеся о камни волны должно быть очень сильно его заинтересовали. Он вытянул руку и легко провёл пальцами по масляному холсту, выводя текстуру ряби на волнах. На какое-то мгновение, возникшая между нами тишина стала почти уютной.

Но когда он снова посмотрел на меня, я поняла: он не собирался ничего мне рассказывать об ангеле, которого показал.

— Будь внимательна. Предатель в твоём окружении.

— Кто он?

Мой собеседник покачал головой и повернулся обратно к окну.

— Ты должна следовать по своему пути, оставляя следы в доказательство своего путешествия. Я не могу помочь тебе… или изменить этого.

В его голосе отразился первый намек на эмоции — незаметная, практически неслышимая дрожь.

— Но ты помог мне, — начала я. Два года назад, в классе… — даже во сне я смогла почувствовать тошнотворные воспоминания, ком в горле не позволил мне продолжить. — Это не мог быть никто другой. Ты послал того учителя, который вмешался.

Я с трудом сглотнула, борясь и стараясь удержать поток своих мыслей, чтобы не возвращаться к тому дню, когда учитель стиснул меня, а я изо всех сил изворачивалась под его тяжелым весом.

— Ты вмешался. — Сказала я и опустила голову. — Спасибо.

Его молчание стало лучшим для меня подтверждением. Я оглядела комнату, неуверенная в том, что нужно ещё что-то сказать. Мои картины окружали меня, но, в отличие от того, что было раньше, теперь среди них была та, которую я только придумывала. Предусмотрение. Каким-то образом комната хранила все мои воображаемые картины.

Я вздрогнула.

Где-то сзади раздался рёв. Настолько глубокий рокот, что сила его отразилась в моих ногах и позвоночнике.

— Мой лев. — Прошептала я.

Я развернулась в сонном и медленном движении. Там ничего не было. Я снова повернулась в сторону ангела. Он ушёл. Капли дождя сыпались через щель в окне.

Я стояла в ожидании.

И тогда всё вокруг меня взорвалось яркими вспышками цвета, сгорая и не оставляя ничего. Я тоже была ничем. Только дождь, поразительно холодный, жалил каплями моё лицо.

Осколками льда.

Достаточно холодными для того, чтобы меня разбудить.

Глава 1

«В природе не существует ни наград, ни наказаний,

есть только последствия.»

Роберт Грин Ингерсол

В правой руке я держала кинжал. Рукоятка тяжёлая и испещрённая замысловатыми узорами, лезвие длинное и тонкое. Точки крови, появившейся на моем указательном пальце, было достаточно для того, чтобы разбудить и всполошить воспоминания. Выбор был сделан, теперь остались последствия.

Но, несмотря ни на что, я бы сделала это снова. Теперь я знала, что превыше всего было то, что я должна была сделать. И правда только в одном — я сожалею о жизни, оставленной позади. Я медленно обхватила рукоятку кинжала, кровь на подушечке пальца растеклась в причудливом узоре.

Мой кинжал. Кинжал, которым я сама себя убила.

Я положила его рядом с собой, абсолютно не желая видеть его, но и не в силах спрятать куда подальше. Я попыталась взять себя в руки. Сфокусироваться на позитивном. Одно радовало — месячные пришли на неделю раньше.

Никогда я ещё не была столь рада своей заинтересованности в физиологии.

Всё, во что я верила раньше, теперь разбито на осколки. Было очень унизительно осознавать то, какой же я была наивной, поддавшись влиянию Феникса. Я действительно верила, что могла доверять ему. И верила настолько сильно, что отдала ему свою девственность, невольно создав между нами некие эмоциональные узы. Связь, с помощью которой он намеревался разрушить мою и так хрупкую дружбу с Линкольном. Спрыгнуть с отвесной скалы, практически быть убитой кучкой психически нездоровых изгнанников, узнать о том, что Феникс — тот самый первый сын того самого первого изгнанника — Лилит; потом этот трюк с тем, чтоб сделать из меня Грегори. Что сказать, презервативы не были первыми в моём списке.

Встряхнув головой, я попыталась избавиться от воспоминаний и вопросов. Тяжелей всего переживать всё это одной. Но я давно уже знаю то, что отцу намного комфортней на работе, где он может спрятаться от своих собственных воспоминаний. Проводя время только наедине с собой, я никак не могу избавиться от настойчивого шёпота моего прошлого.

Я направилась в свою творческую студию. Каждый раз, приходя со школы, я занималась своей картиной. Сегодня я решила нанести новый слой свежей радужной краски. Запиликал мобильник.

— Я на улице. Ты где?

Я резко выдохнула и поймала свой взгляд в отражении зеркала. Я потеряла счёт времени и сейчас, опаздывая, выглядела, мягко говоря, ужасно. Мои тёмные волосы были связаны в неряшливый узел, по лицу в некоторых местах растекались упавшие капли красной и серой краски. Я даже не потрудилась нанести немного косметики с утра. Хотя, на самом деле, мне не нужен тональный крем. Большинство из них слишком тёмные или жёлтые для моего лица. Но для бледного оттенка моих глаз, цвета лесного ореха, тушь просто необходима. Единственное, что я успевала сделать, так это поправить свою одежду.

— Буду внизу в пять.

Я рванула в свою комнату, раздеваясь на ходу. Потом запрыгнула в самые надёжные джинсы, выбор на которые пал только потому, что у меня не было времени. Я натянула первую попавшуюся футболку скучного чёрного цвета, но зато чистую, и попыталась спасти свою прическу, но ничего не вышло. Поэтому снова завязала волосы в непонятный узел, и совершенно отказалась от мысли отмыть руки от краски. После поспешных попыток нанести хоть какую-то косметику, я схватила свой кинжал и бросилась к двери, на ходу надевая кроссовки.

Если бы зеркало могло рассмеяться, оно бы так и поступило.

Черт!

К тому времени, как я добежала до входной двери, я совсем забыла о том, как выгляжу, и бессознательно, но совершенно предсказуемо, начала думать о Линкольне. Волна нездорового предвкушения пробежалась по моему телу, циркулируя и набирая обороты с каждым вдохом.

Да, всё так плохо.

Если честно, хуже не бывало.

Было время, когда я думала, что моя любовь к Линкольну абсолютно бессмысленна, но теперь… Что ж, теперь все стало ещё сложней. Появилась вибрация, та сумасшедшая вибрация, которая возникает между двумя людьми в танце, когда они одновременно следуют ритму. Та вибрация, словно я прорубаюсь сквозь густые заросли. Эта вибрация возникала всегда, когда я оказывалась рядом с Линкольном.